В этот момент я ненавидела свою маму. Мне нужно было позвонить ей. Она была и такой мамой тоже. Я бы точно позвонила ей и спросила про всю эту фигню с сексом. Она никогда ничего не скрывала от меня, и я уверена, что я делала бы то же самое. Даже тогда, когда я нашла ее волшебную палочку и спросила ее, что это. Она рассказала мне. Что это волшебная палочка, и иногда у девочек есть потребности. Думаю, я была того же возраста, как Пи. Это был весь ответ, необходимый мне в том возрасте, но это не было какой-то тупой ложью о ракете Барби или тому подобное. Это была правда. Но что, если у тебя есть эти потребности, но ты не совсем можешь их удовлетворить? Что тогда?

— Макайла, все хорошо. Это нормально, — заверил меня Блейк, стараясь избавить меня от смущения, которое я испытывала перед ним в некоторых случаях.

— Ты левша, — глупо завила я. Он нахмурился и согласился.

— Да, как и ты.

— Как ты это узнал? — я ни разу не писала перед ним.

— Ты разрисовываешь свою правую руку.

— О.

— Скажи мне, почему ты такая замкнутая. Ты мастурбировала?

— Нет, и я не замкнутая. Я повидала намного больше дерьма за свои восемнадцать лет, чем ты за пять, так что не рассказывай мне о замкнутости.

— Девятнадцать, — поправил он. Я проигнорировала это, как будто просто забыла о своем недавнем дне рождения. Для одного дня мне достаточно проблем. — Мастурбация - это тоже нормально. Ты никогда не удовлетворяла себя? Никогда не касалась себя? Я не верю.

— Не мог бы ты теперь слезть с меня? — спросила я, держа свои мокрые пальцы над его спиной.

— Нет. Ответь на мой вопрос.

— Нет. Я никогда не занималась этим.

— Почему?

— Я не знаю. Отвали. Я была занята. О сексе я думала в последнюю очередь, — пробурчала я и, сжавшись, отстранилась от него.

— Чем занята? Почему ты не хочешь поговорить со мной?

— Что ты хочешь, Блейк? Ты хочешь отношений со мной? Ты представляешь меня в качестве своей жены? Что? Скажи, почему тебя так волнует, откуда я родом? — Блейк лишь посмотрел на меня и глубоко вздохнул. Я случайно взглянула на его уменьшающийся член, когда он перекатился на бок. — Так я и думала, — сказала я, схватив свою одежду. Я не стала одеваться, иначе не смогла бы так быстро убраться отсюда. Мне нужно было уйти. Это бы сломало меня. Сначала Пи, теперь Блейк? Я должна была знать, что слишком слаба, чтобы справиться с этим.

Глава двадцать четвертая

Огни города, по мере того как мы приближались к автобусному терминалу Портового управления, затмили панику моего колотящегося сердца.

— Проснись, Пи, — сказала я, расталкивая ее, чтобы разбудить.

— Мы уже дома? — спросила она, садясь и глядя на теже огни, которые видела я. Я специально выбрала рейс, прибывающий в три утра, но все же надела ей на голову розовую шапку, просто на всякий случай. Я натянула свою толстовку с капюшоном и опустила рукава, пряча рисунки, украшавшие мою правую руку.

Совершенно не имея понятия, что делать, я вела Пи за руку через терминал. Я чувствовала себя ужасно, потому что таскала ее в такое время и понятия не имела, куда нам податься. Три часа утра, и я с четырехлетним ребенком на автовокзале. Иногда я спрашивала себя, где была моя логика, когда я додумалась до этой глупой затеи. Что теперь? Это срабатывало всякий раз, когда я обращалась к своей маме за помощью, поэтому я сделала это снова.

— Я устала, — заныла Пи.

— Я знаю, малыш. Иди сюда, — я подняла ее одной рукой и взяла оба наших рюкзака в другую. Нам нужна одежда, душ и кровать. И где, черт побери, я должна была раздобыть это? Мы вышли на оживленную улицу, и я быстро огляделась по сторонам. Я была уверена, что днем тут намного оживленнее, но, тем не менее, на вокзале было достаточно многолюдно. Я сидела на скамейке прямо у выхода и ждала своего рейса, как и все остальные. Только моего не было. Прижав Пи к себе, пока она спала, я переживала о том, что произойдет. Я сидела на скамейке и наблюдала за движением приезжающих и уезжающих путешественников и тех, кто потерялся, не зная в какую сторону идти. Я проглотила слезы и поцеловала Пи в макушку. Она слегка поежилась и закрыла лицо обезьянкой Ларри. Я чувствовала себя такой неудачницей. Я подвела ее. Я подвела себя. Тяжело вздохнув, я проглотила комок в горле и уставилась на сверкающие огни.

***

Блейк не мог просто поговорить со мной и сказать мне, что он не хочет, чтобы я встречалась с Райаном. Но ему нужно было сделать мне что-то в отместку. Думаю, я бы справилась с любой другой девушкой, но не с Фелицией. Пи сидела на кухонной столешнице, лакомясь шоколадом, когда Блейк вернулся домой.

С ФЕЛИЦИЕЙ!

У меня челюсть отпала, когда он провел ее на кухню, положив руку ей на поясницу. Когда он заговорил, то посмотрел прямо на меня, ухмыляясь. Блейк вел себя, как чертов старшеклассник. И это я никак не повзрослею?

— Фелиция, ты помнишь мою няню и мою дочь Лондон.

—- Ух ты. Она подросла.

— Да, дети быстро растут, — грубо вставила я.

— Привет. Ты. Меня. Помнишь? — спросила Фелиция, глядя на Пи сверху-вниз и улыбаясь ее испачканным шоколадом губам. Она говорила громко и по слогам. Да что же не так с высокомерными дамочками, думающими, что Пи глухая? Фарра делала то же самое на ее дне рождения. Пи перевела взгляд от Снежной королевы на меня.

— Не смотри на меня. Твой отец привел ее, — сказала я, всплеснув руками.

Фелиция ахнула и приложила руку к груди.

— И ты собираешься позволить ей так со мной разговаривать? Боже, Блейк, ты хочешь, чтобы рядом с твоей дочерью находилась подобная ей?

— Можно тебя на минутку? — рассержено спросил Блейк.

— В этом нет необходимости. Мне ужасно жаль мисс Фелиция. Пожалуйста, простите меня, — сказала я самым льстивым голосом, какой могла изобразить. Я сняла Пи со столешницы и удалилась.

— Но не меня, — сказала Пи, ткнув в себя большим пальцем. Я посмотрела на нее и поцеловала ее перепачканный в шоколаде носик.

— Не меня что?

— Не меня площать. Мне не нлавятся какашки.

— Мне тоже не нлавятся какашки, — засмеялась я. Потрясающе. И почему она не назвала ее какашкой в лицо?

После этого я послала сообщение Райану, и искорка неистового огня разрослась в языки пламени. Начинаем представление. Я так разозлилась. Я была просто вне себя от ярости. Я два часа расхаживала внизу. Я изо всех сил старалась занять себя с Пи, но, зная, что происходит на кровати, в которой он, бл*дь, только недавно меня трахал, вызывало волны ярости во мне. И да, я сказала бл*дь. Я никогда не произносила этого слова, потому что моя мама очень сильно не любила его. В моей голове проносилось столько матерных слов, что я потеряла им счет. Большинство из них было производными этого слова, и все они были адресованы Блейку, но несколько перепало и Фелиции.

Я старалась успокоиться и убедить себя, что возможно он не трогал ее. Что они не были в его постели и не делали того, что он вытворял со мной прошлой ночью. Как только я вытащила Пи из ванны и дала ей выбрать книжку, я побежала в конец коридора. Я знала это, но страстный стон стал лишь подтверждением. Тупая сучка. Она стонала, как корова во время родов.

Мои попытки прочитать Пи сказку, которую я знала наизусть, были похожи на чтение на японском. Я не могла сделать это. Тогда, впервые, я позволила Пи читать книжку и рассказать сказку. Для трехлетнего ребенка у нее потрясающе получалось. Она показывала на картинку и рассказывала о том, что видела. Я почти не обращала внимания на ее рассказ, так как все мои мысли были прикованы к тому, что происходило в конце коридора. Подождите, мне все равно, да мне наплевать с кем он там был. Я вернула свое внимание к указательному пальчику Пи и стала слушать, как она выдумывала свою собственную сказку.