Молли также участвовала в церемонии открытия, но лицо ее покрывала бледность, а в глазах стояли слезы. После торжественного обеда, за которым она ни крошки не съела, она постучалась к губернатору.
– Господин губернатор, я слышала, что молодого Тигра приговорили к смерти?
– Верно, мисс Ровер. Завтра приговор приведут в исполнение.
Молли разрыдалась. Хантон дал девушке выплакаться.
– Дорогая моя, будьте умницей, неужто вы, в самом деле…
– Да! Да! Да! Он не виновен!
– Мисс Ровер, он негодяй и мерзавец, и сам признался в своих злодеяниях.
– Он не виновен! Его отец настоящий убийца, а Робин все взял на себя.
– Это не доказательство, мисс. Чтобы помиловать человека, у нас в Америке необходимо собрать не меньше доказательств, чем для того, чтобы повесить, вы же знаете.
– Паттерсону все известно!
– А где же ваш Паттерсон?
– Он неделю назад вновь ушел в горы, по следам Робина, и до сих пор не вернулся, – в отчаянье вновь заплакала девушка.
– А про поезд вы забыли, мисс? – сурово произнес Хантон.
– Робин никого там не убивал!
– Но напал ведь на поезд? Я же лично с ним разговаривал. Разве это не преступление?
Молли сидела неподвижно: Боже мой, как же она раньше не додумалась!.. Ум девушки лихорадочно заработал.
– Он не виновен, мистер Хантон! – вскричала она. – И свидетель – вы!
– Каким образом, мисс?
– От Бакфорда до Брикхема полдня пути, так?
– Так… Только я не понимаю, что это доказывает…
– Он не виновен, мистер Хантон! Как же он мог убить Норвика в Бакфорде около трех часов, часом позже оказаться в Торонтоне, а между тем в три часа ровно остановить ваш поезд?
Хантон озадаченно поглядел на Молли Ровер.
– Черт возьми, однако, в самом деле…
– Вы главный свидетель, мистер Хантон! В половине четвертого вы разговаривали с убийцей за много миль от места преступления. И завтра Робина должны казнить?!
– Джимми! – губернатор вышел на крыльцо фермы. – Скачи-ка в Кантри. Погоди, сейчас я напишу.
Хантон послал распоряжение немедленно отменить казнь и пересмотреть дело об убийствах. Он проводил взглядом ускакавшего вестового. М-да, как тяжко сознавать, что едва-едва не отправили на виселицу невиновного человека…
– Мисс Ровер, с вашей стороны было весьма своевременно… – начал он, входя в комнату. – Гм, постойте-ка. Эй, кто-нибудь! Воды!
Молли Ровер без сознания лежала на полу.
Пересмотреть дело оказалось непросто. Во всяком случае, для судьи. Еще бы! Несмотря на очевидные доказательства невиновности, подсудимый твердил противное.
Один и тот же диалог повторялся десятки раз.
– Каким образом вы могли убить Норвика и Холла, если почти одновременно с этим вы задержали поезд?
– Ошибка во времени.
– Вы утверждаете, что убили Норвика?
– Да.
– Но ведь это неправда!
А Робин упорно твердил одно и то же. Наконец поднялся адвокат и объявил, что в деле появился новый свидетель. Судья дал разрешение ему выступить, и публика замерла в ожидании.
Вошел шериф Паттерсон. Похоже, что в зал заседаний он попал прямо из седла и путь проделал неблизкий.
– Что вы хотели сообщить суду?
– Я хочу дать показания, ваша честь, проясняющие суть дела.
– Назовитесь суду.
– Паттерсон, шериф из Биркхема.
– Подсудимый утверждает, что он убил Текса, Норвика и Холла.
– Он лжет, потому что считает, будто защитит от возмездия собственного отца, ваша честь.
– Вам известен убийца?
– Да, ваша честь. Он дал свои показания. Я записал все и могу предъявить их суду.
– Кто этот человек?
– Он уже на том свете. Со вчерашнего вечера. А звали этого мерзавца Олсен Джеф.
Прохладным вечером Паттерсон сидел на террасе фермы Ровера. Он рассказывал хозяину и Робину с Баркером о том, как все произошло.
– Сразу после нападения на вашу ферму, мистер Ровер, я ушел, как вы помните. Поехал к той скале, где ты, Робин, чуть с жизнью не расстался. А оттуда к хижине, в которой лежал Олсен. При смерти. Я его сразу узнал, хоть он и пробовал исполнять роль Тигра: бороду да усы отрастил, брови выстриг. При свете, Робин, ты б его сразу признал. На смертном одре он во всем признался. Олсен вместе с Тигром на разбой когда-то ходил. Доктора Веллера, твоего, Робин, настоящего отца, убил именно он: ворвался со своими головорезами в дом, всех перебил. Помнишь, ты говорил, будто на тебя иногда словно волна накатывает… Это с той ночи. Олсен тебя подобрал среди убитых. Ты ему очень кстати подвернулся, потому что тогда как раз настоящий сын Тигра умер, и Олсен перетрусил, что Тигр отомстит. И стал он тебя воспитывать. Жил, вроде как добропорядочный фермер, а растил-то приемыша для мщения! Все ждал момента, чтоб рассказать историю про Тигра и натравить тебя на мистера Ровера. А тут вдруг ростовщик Текс стал прижимать за долги, ну вот Олсен и решил разыграть все. Дьявольский план придумал, ничего не скажешь. Ты, Робин, бросился очертя голову мстить, а убивал-то Олсен! Ты с Тексом повздорил, а Олсен был тут как тут. А дальше пошло-поехало… Трое людей погибли – Холл, Норвик, Глайтон. А все подозрения пали на тебя. Слава Богу, что Хилтон его подстрелил. Он долго подыхал, трудно… Сколько лет таился, сколько лет выжидал, а?
– И что же теперь делать? – спросил Ровер.
– По-моему, – подал голос Баркер, – самое время подкрепиться.
Молли стояла в одиночестве, глядя на заходящее солнце. За спиной раздались шаги, но она не обернулась. Чьи-то сильные руки обняли ее за плечи. Девушка не обернулась, а лишь закрыла глаза.
– Легенды больше нет, – прошептал Робин. – Нет больше крови Тигра… Можно мне…
– Что, Робин?
– Можно мне кое о чем спросить?
Но молодой человек не спросил ни о чем. Они постояли, обнявшись, потом Молли подняла лицо.
Робин поцеловал ее.
Вдалеке шумела в плотине вода.
Прошло двадцать лет. Выросло множество новых домов, а еще больше ферм. Плотина все-таки принесла много пользы, потому что началось искусственное орошение полей. Железная дорога завернула и в Фолкстон, и отпала необходимость покупать товары втридорога у ловких перекупщиков с Востока. Маленький городок перестал быть глухой провинцией.
Баркер так и остался в нем. Цель его жизни – организовать в Фолкстоне свой театр. Правда, эту ступень прогресса городок преодолевает с трудом. Но в целом жизнь течет спокойная, и народ ею доволен. А муниципальные власти недавно приняли решение назвать главную улицу, ведущую от вокзала, именем человека, которому Фолкстон обязан своим благоденствием.
Улица теперь так и называется – Ровер-стрит.