Когда мы поднялись наверх, чтобы реконструировать преступление, Фламанд, очевидно, находился в бельевой, оставив открытой дверь в свою комнату. А когда Гаске, Кен и я вошли в бельевую и стали ощупью искать рубильник, Фламанд подбросил свою записку. Почему? Потому что при слабом свете снаружи он мог видеть силуэт вошедшего Кена и слышал, как тот говорил со мной. В такой ситуации должно было казаться очевидным, что записку мог оставить только один из нас троих. Но Фламанд совершил ошибку. Он подбросил записку в воздух, и я увидел, как мелькнуло что-то белое. Это доказывало, что ее бросили из задней части бельевой, где не могло быть никого, если только там кто-то не прятался.

Таким образом, друзья мои, фарс продолжался. Гаске был абсолютно прав, обвиняя Кена в том, что он спрятал пистолет и оставил следы грязи на подоконнике, так как больше никто в нашей группе с тех пор не отлучался ни на секунду и не имел грязной обуви. Но я не сомневался в присутствии еще одного персонажа.

Конечно, теперь вы можете догадаться о том, что произошло с коричневым чемоданом. Когда мы спустились вниз перед ужином, у Фламанда было достаточно времени, чтобы усовершенствовать свой план. Он стремился опутать Кена такой паутиной косвенных улик, чтобы тот не мог из нее выбраться. Войдя в комнату Кена, Фламанд опустошает его черный чемодан и выбрасывает его в окно, потом наполняет свой чемодан вещами Кена, оставив оружие на втором дне. Поскольку Огюст может поклясться, что нашел коричневый чемодан в багажнике машины Кена и что Жозеф отнес его наверх, кто сумеет доказать, что он не принадлежит Кену?

План осуществлялся успешно. Фламанд слушал и наслаждался. Он видел каждое наше движение, черт бы его побрал! И хотя я не сомневался, что он находится в доме и почти в пределах досягаемости, я был беспомощен, так как мой друг Гаске отвергал все мои предположения. Я ждал своего шанса и заставил его усомниться, только когда мы с Эвелин начали лгать относительно нападения на дороге…

— Думаю, нам незачем в это вдаваться, — дружелюбно заметил д'Андрье.

— Но я совсем упал духом, услышав, что вы собираетесь установить мост через зияющую бездну и увезти Эвелин и Кена в Париж, покуда Фламанд будет потирать руки. Теперь он мог покинуть замок — особенно услышав, что у Рэмсдена нет при себе единорога. Когда Кена и Эвелин отправили под охраной наверх, я отвел друга Гаске туда, где мы могли побеседовать наедине, не будучи подслушанными. Мое положение становилось отчаянным, так как старина Марсель Селестен, водитель такси, нас здорово подвел. Но я рад сообщить, что природный здравый смысл Гаске…

Д'Андрье кашлянул.

— Едва ли стоит на этом задерживаться, — сказал он. — Сэр Генри имеет в виду, что в критический момент вошел сержант Аллен с портфелем, который лежал в комнате доктора Эбера. В нем содержалось доказательство…

— Прошу прощения, — вмешался Огюст. — Я вам очень признателен, но знал ли Фламанд об этом, и если знал, то почему его не уничтожил?

— Не думаю, что он об этом знал, — ответил Г. М. — Понимаете, Фламанд не мог подслушать разговор между Огюстом и Гилбертом Драммондом в комнате последнего. Он знал, что что-то пропало, так как Огюста послали на поиски, но не знал, что именно, и не осмелился спросить. Когда он нашел несколько документов в чемоданах Драммонда (точнее, в этой адвокатской папке, которая должна была предоставить вам ключ к его профессии), то решил, что раздобыл все.

Когда дружище Гаске наконец согласился со мной, что Фламанд прячется в доме, было едва ли не слишком поздно. Даже если бы мы устроили повальный обыск, продемонстрировав тем самым, что разгадали его план, он мог ускользнуть. Мост был установлен, да и река успокоилась достаточно, чтобы ее переплыть, а мы не хотели рисковать упустить его. Поэтому Фламанд считал, что может в любой момент войти в дом в роли Харви Драммонда, и мы поверим ему.

Но мы были уверены, что, если я состряпаю план бегства для Кена и Эвелин, он не сможет удержаться от искушения помешать им и попадет прямиком в наши руки. Мы играли в расчете на его характер. Он мог бы вывернуться, если бы не был таким мстительным и не стремился отправить эту пару в Париж в наручниках. На редкость «приятная» личность.

Последовала длительная пауза.

— Остается раскрыть тайну единорога, — заговорил я. — Меня спрашивали, что я о них знаю и как они связаны с Индией, но никто еще не…

— Значит, вам намекали на Индию? — Рэмсден усмехнулся и посмотрел на Фаулера. — Между прочим, когда вы, щенок, в своем стремлении к многозначительным замечаниям осведомились о здоровье низама, я подумал, что вы собираетесь испортить игру.

— Но что это значит? — допытывался я. — Я перебрал все легенды — что рог единорога предохраняет от яда, что единорог может становиться невидимым, что его можно поймать только с помощью девственницы…

По какой-то причине это позабавило Рэмсдена.

— Думаю, так как мы поймали Фламанда, нет причин для секретности, — сказал он. — О единорогах существуют не только сказки и легенды. Первое описание единорога дал…

— Аристотель, — прервал Г. М. — Это моя епархия, сынок. Единственными животными, которые, согласно Аристотелю, имели один рог, были «орикс и индийский осел».[43] Аристотеля воспринимали как бога науки, и его авторитет долгое время был незыблемым. Считалось, что более поздние сведения об индийском единороге возникли под влиянием носорога, но Индия считалась родиной этого фантастического существа. Поэтому даже много лет спустя прииск в Партиале был известен как прииск Единорога… Знаете, где находится Партиал?

— Поняла! — воскликнула Эвелин. — Рядом с Голкондой,[44] верно?

— Голконда! — подхватил я. — Вы имеете в виду алмазные прииски? Но ведь они давным-давно истощены и покинуты…

— Спокойно, — остановил меня Г. М. — Кроме того, Голконда была не прииском, а местом, где алмазы гранили и шлифовали. Подумайте снова. В каком единственном независимом княжестве Индии под британским протекторатом правителя именуют «низам»?

— Хайдарабад, — ответила Эвелин и с торжествующим видом повернулась ко мне. — Голконда — его часть. Всего в семи милях от столицы. А Партиал…

— Полагаю, если вы читали газеты, то видели сообщение о беспорядках в Индии?

— Это было первое, на что я обратил внимание в этом чертовом деле, — сказал я, — прежде чем прочитал о Фламанде и Гаске. Но я только взглянул на заголовки.

— Незачем болтать о политике, — проворчал Рэмсден. — В ней слишком много чепухи. Говоря коротко, на старом прииске Единорога в Партиале, который считался истощенным, обнаружили залежи алмазов. Они настолько велики, что могут причинить кучу неприятностей. Хайдарабад — индуистское княжество, но его правящий класс почти целиком мусульманский. Местный губернатор — мы опустим имена — напрашивался на осложнения. К счастью, низам — один из самых сильных и лучших людей в стране. Его ответом был маленький подарок королю Англии, внутри которого содержалась записка с просьбой, чтобы новые богатства Индии никогда не использовались для борьбы с ее друзьями. Подарок представлял собой плоскую фигурку единорога длиной в десять дюймов, целиком изготовленную из прекраснейших алмазов, найденных в новых залежах. Вчера подарок отправили в Лондон для торжественного вручения — по поводу юбилея короля. Мне пришлось быстро слетать в Хайдарабад, дабы убедиться, что все в порядке, — я даже заехал в Афины, чтобы оставить ложный след… — Он усмехнулся, расправил плечи и встал. — Кажется, самолет готов доставить нас в Париж. Думаю, Мерривейл, для вас найдется местечко, если вы хотите отправить такси назад.

Я посмотрел на Эвелин и твердо заявил:

— Мы решили побывать на юге Франции.

— То, что я всегда советовал, не так ли? — воскликнул Г. М. — А если вы должны руководствоваться легендами, то теперь, когда единорог пойман, нет никакой пользы в…