— Все окна открыты…

— Вера, как я рад вас видеть… Вы со мной!.. Вера… Надо верить, надо верить…

— Все будет хорошо, Жорж… Вы поправитесь, вы уже выздоравливаете…

— Нет, Вера, я скоро умру… Я все знаю… От этого не выздоравливают…

— Господи, какие глупости вы говорите, Жорж! Просто стыдно слушать…

— Вера, Вера, какое вы все-таки смешное и наивное существо… Смерть рядом стоит, я вижу ее, вот она… не надо обманывать себя…

— Жорж, повторяйте за мной — Вера, Вера, Вера…

— Зачем?

— Повторяйте!!

— Вера… Вера… Вера…

— Надо верить Вере… Я выздоровлю, я поправлюсь…

— Смешно…

— Жорж, повторяйте — умоляю!

— Надо верить Вере… Надо бы, конечно, верить Вере Ивановне Засулич, что я поправлюсь, но увы…

— Никаких «увы»!.. Соберите всю свою волю, Жорж… У вас же огромная воля… Вам предстоит еще многое сделать, мы же действительно только начали…

— Природа не признает субъективных усилий, Вера. Природа всегда берет свое…

— Вера, Вера, Вера… Надо верить Вере…

— Вера, Вера… Надо верить… Сударыня, позвольте, да вы просто смешите меня…

— Жоржинька, дорогой, смейтесь надо мной сколько угодно!.. Я буду специально смешить вас. Ну, повторяйте за мной: ха-ха-ха.

— Ха-ха-ха…

— Прекрасно! Замечательно! Великолепно!.. Жорж, хотите бульону? Отличный куриный бульон. Хотя бы две ложки, а?

— Бульон?.. Мда-а… Ну что ж, две ложки, пожалуй, можно…

— Вера Ивановна…

— Да, Жорж…

— Сколько сейчас времени?

— Половина третьего.

— Дня?

— Нет, ночи…

— А почему вы не спите?

— Я сплю.

— Сидя?

— А я люблю спать сидя.

— Тогда и я встану… У меня, знаете ли, статья о Лассале для польского журнала не окончена. Надо бы поработать…

— Жорж, если вы сейчас же не ляжете, я позову Розу…

— Ложусь, ложусь… Верочка, скажите — Роза была вчера на занятиях в университете?

— Была.

— А кто же сидел с детьми?

— Аксельрод.

— Павел? Он разве был здесь?

— Да, два дня. Уехал вчера вечером.

— Целых два дня? А почему я не видел его?

— Вы… задремали, когда он приехал…

— Задремал на два дня?

— Вам нездоровилось, и мы решили не беспокоить вас…

— То есть я опять потерял сознание, и на этот раз на два дня, не так ли?

— Ну, не совсем на два…

— Вера Ивановна, а сколько дней сидите около моей кровати вы? Только честно.

— Жорж, вам вредно так много разговаривать…

— По моим подсчетам, дней двенадцать, тринадцать… Вы примчались сюда через сутки после консилиума… Значит, прошло уже две недели из шести, отпущенных мне этим ветеринаром профессором Цану…

— О чем вы говорите, Жорж? Какие шесть недель?

— Не надо, Верочка… Я слышал профессорский диагноз в разговоре Цану с Розой. У меня, знаете ли, прекрасный слух. Мне бы на трубе в оркестре Мариинского театра играть, а я в социал-демократы подался…

— Вы ничего не могли слышать.

— Чахотка есть чахотка. Тем более скоротечная. Папенька от чахотки умер. И маменька тоже. Так что имеются все данные. Наследственное, как говорится, предрасположение.

— Я бы на вашем месте сейчас заснула…

— Нет уж, увольте. Два дня спал не просыпаясь, Аксельрода проспал… На том свете выспимся… А на этом дайте поговорить — только это мне и осталось… Ни на что другое я, видно, уже не способен…

— Уши вянут от ваших слов, Жоржинька…

— А вы знаете, Вера Ивановна, я вам сейчас скажу кое-что очень важное… Я ведь, если как следует разобраться, почти ничего полезного для людей в своей жизни сделать так и не успел. Только начал, как вы совершенно справедливо изволили заметить…

— И это говорите мне вы, Плеханов?

— А что Плеханов?.. Ну что такое Плеханов?.. Нигилист, ниспровергатель, изгнанник… Чем он обрадовал человечество, этот Плеханов?.. Изобрел книгопечатанье? Открыл законы электричества? Построил первую паровую машину?

— А группа «Освобождение труда»?

— «Освобождение труда»?.. А, собственно говоря, где она, эта группа? Игнатов умер, Дейч арестован… Из основателей осталось только трое, а скоро… Впрочем, что же она успела сделать, эта так называемая группа?

— Основала «Библиотеку современного социализма» на русском языке…

— Так. Дальше…

— Выпустила две книжки некоего господина Плеханова…

— Весьма сомнительное достижение…

— Издала сочинение Фридриха Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке».

— Энгельса? Вот это уже действительно полезно для человечества.

— Установила связь с социал-демократической группой Благоева в Петербурге…

— Да, да, это тоже — для человечества… Благоевцы, студенты Петербургского университета и Технологического института… Вели пропаганду среди рабочих… Первая социал-демократическая организация в России. Мы здесь, в Женеве, а они в Петербурге. Почти одновременно… Помните, Вера Ивановна, благоевцы прислали нам письмо, в котором писали, что у них уже есть своя социал-демократическая программа, и просили прислать материалы для своей газеты «Рабочий». Они ведь читали наши издания и даже изучали их…

— А вы им ответили письмом к петербургским рабочим кружкам…

— …которое они и напечатали во втором номере своего «Рабочего», помните?

— Конечно, помню. Мы же обсуждали все вместе текст письма. Вы писали благоевцам, что социал-демократическая партия должна быть по преимуществу рабочей партией. А я попросила вас уточнить то место, где речь шла о том, что социал-демократия не может отталкивать от себя представителей других классов общества, так как подобная исключительность была бы совершенно несправедливой и создала бы целый ряд неудобств…

— …которые поставили бы партию почти в безвыходное положение. Я сразу с вами согласился, Верочка… И тут же специально для благоевцев добавил, что революционная интеллигенция должна идти с рабочими, а крестьянство должно идти за ними. Только при такой последовательности социал-демократическая партия может сохранить свой рабочий характер и не впасть во вредную исключительность.

— И это вы не ставите в заслугу «Освобождению труда»? Ведь в группе Благоева читали нашу первую программу — они же прислали нам свои замечания…

— Как жалко, что их так быстро разгромили, а Благоева выслали из России…

— Но уже из Софии он отправил нам еще одно письмо… разве вы не помните, Жорж? По сути дела, это уже твердо установленная интернациональная связь, прямое теоретическое влияние. Мы посеяли добрые семена марксизма в мыслях и чувствах этого молодого болгарина.

— Согласен, согласен… Но сеять их надо еще более широкой и щедрой рукой… А нас мало… Все, что мы сделали, пока еще только один маленький зеленый росток на огромном невспаханном русском поле. Разве можно равняться нам с европейской социал-демократией? С немецкой, например, или французской?

— Жорж, все еще впереди… Мы стоим у начала дороги… Но у нас уже есть единомышленники и последователи в России…

— А сколько принесено жертв? Вася Игнатов в могиле, Левушка Дейч на каторге…

— Мы сделали только первые… Жорж!.. Жорж!.. Что с вами? Что с вами?

— Вера… окно… воды…

— Роза! Роза! Ему опять плохо!..

— Роза, где ты?..

— Жорж, я здесь…

— А Вера Ивановна?

— И она здесь…

— Разбудите детей… дайте лед… или снегу… очень трудно дышать… воды, пожалуйста…

— Вера Ивановна, он снова бредит…

— В Липецке… деревня… Гудаловка… речка… холодная… дайте воды из Гудаловки… луга заливные… за речкой… зеленые… стога в лугах… сеном пахнет… землей… яблоки моченые… Гудаловка… пчелы летают… лошади в ночном стоя спят… положат головы друг на друга… и спят…

— Вера Ивановна, что же делать? Что делать? Он погибает на глазах. Я этого не выдержу…

— Роза, не плачьте, успокойтесь… Надо вытаскивать его из болезни, надо рассказывать ему, вспоминать… Чтобы интерес к жизни не погас в нем…