Розмари обула вторую туфлю.

– Барни обнаружил, что он не сумасшедший и что его жена – шлюха.

– И после этого он захотел переспать с тобой? Да?

– Нет! – запротестовал Менделл. – Поверь мне, Джон!

– Ну, конечно, это так естественно, – сказала Розмари. – Я всегда принимаю своих воздыхателей, одетых в пальто.

– Ты способна на это с Барни! Ты всегда плакалась о нем!

– Не будь идиотом, Джон! – прервала его Розмари, поправила платье и опустила руки. – Ты не пьян, Барни?

– Нет, я ничего не пил, – покачал головой Менделл.

– Какие еще новости?

– Мистер Эбблинг умер...

– Кто его убил?

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Нет. Но они подтвердят, что это я.

Раздались тяжелые шаги, и в кухне зажегся свет.

– Что здесь происходит? – раздался голос Пата. – Боже мой! – воскликнул он, увидав Менделла.

– Посмотри, кого я нашел в комнате Розмари, – объявил Джон.

– На пороге моей комнаты, – уточнила Розмари. – Барни говорит правду... Это вас двоих он искал... если только меня не зовут Пат и Джон.

Пат Дойл закончил застегивать свою рубашку, потом, оттолкнув брата, потащил Менделла от двери комнаты на кухню и усадил его на стул.

– Возможно, я ошибаюсь, – пробурчал Пат, – может, ты сумасшедший. Вся полиция идет по твоим следам, а ты появляешься тут, свежий, как роза, и нарядно одетый...

Менделл засунул одну руку между коленей, а на пальце другой принялся вертеть шляпу.

– Нет, Пат, я не сумасшедший, и я им никогда не был.

– Я это знал.

– И ты был прав. Я только думал, что я сумасшедший, понимаешь? Но при всех обстоятельствах я пропал. Если я скажу, что я не сумасшедший, то меня поджарят на электрическом стуле. Если же я буду прикидываться сумасшедшим, меня на всю жизнь запрут в сумасшедший дом...

– Я, действительно, слышал, что мистер Эбблинг мертв?

– Да.

– Как это случилось?

– Убит двумя пулями в живот.

– Кто это сделал?

– Галь подтвердит, что я. Она уже объявила фликам из Лайк-Форест, что я его убил. Я убежал в Линкольн-Старис. Когда я уйду отсюда, то отправлюсь в полицию и сдамся инспектору Карлтону. Или один из вас может отвести меня, чтобы получить благодарность. Но прежде чем меня запрут в кутузку, я хочу, чтобы кто-нибудь знал мою версию этой истории.

Джон Дойл взял стул.

– Валяй, Барни, мы тебя слушаем.

Менделл уронил свою шляпу на пол и хрустнул суставами.

– Как я уже вам объяснил, они попытаются свалить на меня смерть мистера Эбблинга и, больше того, Вирджинии Марвин, а может, даже и мистера Куртиса...

– Кто это "они"? – поинтересовался Пат.

Менделл задумался над этим вопросом.

– Моя жена, – наконец ответил он, – и, я полагаю, шофер. Крупный парень, по имени Андре. Он может оказаться тем парнем, который оглушил меня в номере отеля и с которым я застал свою жену два года назад... У меня достаточно оснований так думать... – Менделл покачал головой. – Во всяком случае, события сегодня утром протекали не так, как они рассчитывали. Они полагали, что я потерял сознание. Сначала так и произошло. Им это нужно было по целому ряду причин, и это сделала добрая доза хлороформа и виски...

– После другой странной серии случаев? Таких, о которых ты мне уже рассказывал? – уточнила Розмари.

– Да, – кивнул Менделл и брезгливо поморщился. – И это после того, как я вопил на весь дом, что не хочу быть сумасшедшим. Я даже прослезился. Но что бы там ни случилось, я очнулся на полу спальни с револьвером в руке. Мистер Эбблинг лежал тут же мертвый, убитый двумя револьверными пулями. И все, что я мог вспомнить, это последние слова Галь, которые за вечер она мне несколько раз повторила: "Я предпочитаю видеть тебя мертвым, чем заключенным в клинику!" Это то, что я вам хотел рассказать. Я уже счел себя сумасшедшим, решил, что я убил мистера Эбблинга... – Менделл вытер лицо носовым платком. – Тогда я сунул ствол револьвера в рот... и не смог нажать на спуск.

– Почему? – спросил Джон.

Менделл спрятал платок в карман.

– Джон, с какого времени ты меня знаешь?

– С того же времени, что и всех остальных, – с раннего детства.

– Да, очень давно, – утвердительно кивнул Менделл и криво улыбнулся. – Я большой дурак, страх бросился мне в голову, и я забыл про друзей. Небольшое количество денег свернуло мне мозги. Но даже если все это и так, ты хоть один раз видел меня удирающим или скрывающимся от опасности?

– Нет, – после недолгого раздумья ответил Джон.

– Вот поэтому я и не смог нажать на спуск.

– Барни, не рассказывай нам сказки. – Пат оперся на стол. – А как можно назвать то, что ты оставил свою мать нищенствовать?

– Я на самом деле не знал этого, – повернулся к нему Менделл. – Накануне того дня, когда меня должны были поместить в клинику, я принес восемьдесят семь тысяч долларов Галь, чтобы она еженедельно посылала маме по семьдесят пять долларов.

– Я это знала! – воскликнул Розмари. – Я это знала! – Она заплакала и встала на колени на пол возле Менделла. – О, Барни! Почему они сделали все это?!

Пат поднял руку, чтобы отстранить ее, но потом передумал.

– Послушайте меня минутку, не будем нервничать. Все, что у нас есть, – это слова Менделла.

– Согласен, – откликнулся Менделл. – Но я задам тебе тот же вопрос, что и Джону, – сколько времени ты меня знаешь? А, Пат?

Пат провел рукой по своему заросшему подбородку.

– Пожалуй, больше, чем Джон, потому что я старше его. Но...

– Я тебе когда-нибудь врал? – перебил его Менделл.

– Нет...

Менделл, возбужденный и вспотевший, наклонился вперед.

– А ты когда-нибудь слышал, чтобы я кому-нибудь врал?

Пат с такой силой стукнул кулаком по столу, что тарелки подпрыгнули.

– Нет, нет, черт возьми!

– Тогда почему же нервничаешь? – вздрогнула Розмари. – Пат, следи за своими словами!

Но ее брат не обратил на нее никакого внимания.

– Даже в младших классах, когда нас порол веревками старый Галоран, ты всегда говорил: "Это сделал я" и получал соответствующее наказание. Почему же ты не рассказал мне историю про эти деньги вчера утром?

– Я все еще верил Галь и считал, что она, возможно, просто забыла.

– Забыла про восемьдесят семь тысяч долларов?

– Для дамочки такого сорта – это немного. Но каждый раз, когда я заводил разговор об этих деньгах... – Менделл посмотрел на Розмари, потом отвел взгляд, – Галь меняла тему беседы. Теперь я понимаю почему.

– Почему же? – спросил Джон.

– Все эти трюки с так называемой моей ненормальностью подстроены. Я слышал колокола, и они на самом деле звонили, я действительно застал парня... Потом эта история с горячей и холодной водой – достаточно приказать водопроводчику врезать еще один дополнительный кран. Таким образом, Галь легко могла устроить, чтобы для меня текла горячая вода, а для нее – холодная из одного и того же крана. И я могу поспорить, что не убил в своей жизни ни одного попугая...

– Барни, но почему она это делала? – спросила Розмари.

– Тут у меня слабое место в версии, – ответил Менделл и провел рукой по волосам.

Пат прошел в комнату и вернулся с пачкой сигарет.

– Закуришь? – спросил он Менделла.

– Да, спасибо.

– Барни, а чего добивался от тебя этот Куртис? – Пат прикурил обе сигареты и выпустил дым в потолок. – Насколько я запомнил твое заявление в кабинете Карлтона, речь шла об очень крупной сумме денег и еще о чем-то более существенном.

– Да, – кивнул Менделл. – Так говорил мистер Куртис.

– У твоего дяди были деньги?

– Мама утверждает, что нет.

Джон Дойл долго раскачивался на стуле.

– Ты утверждаешь, что, когда пришел в себя на полу спальни в Лайк-Форест, у тебя в руке был револьвер. Какой марки?

– "Люгер" калибра семь, шестьдесят пять.

– Ого! – воскликнул Пат. – Подождите-ка минутку. Данные баллистической экспертизы, находящиеся у прокурора, говорят о том, что именно таким оружием убили Куртиса. А кому принадлежит этот револьвер?