В абсолютной тишине комнаты щелчок предохранителя отозвался громким эхом. Антонио приставил дуло ко рту. Медленно провел по нижней губе, попробовал кончиком языка, почувствовав солоноватый вкус металла. Спустился ниже, с нажимом пройдясь по нежной коже шеи, там, где проходит сонная артерия. Скользнул по голой груди, спустился ниже, остановившись на ширинке. Какое-то странное, почти болезненное возбуждение не давало покоя.

Он принялся массировать пах, одновременно расстегивая брюки. Пересохшие от возбуждения губы шептали что-то несвязное. Казалось, он бредил. Уже совсем скоро, забыв про осторожность, рука вовсю ритмично двигалась вверх — вниз. Антонио расставил ноги, согнул их в коленях, продолжив ласкать себя чуть влажной от пота и смазки ладонью, чередуя ее с холодным металлом пистолета. Сегодня хотелось большего. Того, что Антонио позволял себе редко, словно стесняясь чего-то… Рука скользнула ниже. Еле слышный стон сорвался с губ. Эта пугающе — приятная дрожь… По телу пробегали потрясающие волны наслаждения…Вот так… теперь уже совсем близко… Мужчина вдруг прогнулся в пояснице, страдальчески сдвинул брови, до боли закусил пухлую губу и неосмотрительно громко застонал.

В этот момент раздался оглушительный выстрел. Вмиг протрезвев, Антонио подхватился, пытаясь унять частое дыхание и бешеное сердцебиение. Пистолет все еще дымился, а с отделанного дорогим камнем потолка сыпалась штукатурка.

— Что случилось?! — В комнату тут же ввалились двое вооруженных охранников.

— Все… нормально, — чуть дрожащим голосом поспешил ответить Антонио, вовремя прикрывшись простыней. — Само… выстрелило. Можете идти.

Охранники все равно внимательно изучили комнату, но так и не найдя ничего подозрительного, удалились. Из соседних комнат стали доноситься взволнованные голоса. Вероятно, обслуга тоже перепугалась.

Антонио устало откинулся на белоснежные простыни. Волосы непослушно разметались по подушке.

— Ненавижу… — пьяно выдохнул он, переворачиваясь на живот и пряча лицо в прохладном шелке постели.

Утро как назло выдалось каким-то хмурым, пасмурным и сырым. Фридман и Гарсия завтракали в просторной гостиной. Антонио выглядел не так официально как обычно. На нем были темные брюки и белая рубашка, верхние пуговицы расстегнуты, а рукава подвернуты до локтей.

— Вам нездоровится? — заботливо поинтересовался Джон, наблюдая, как его собеседник с жадностью допивает второй стакан минеральный воды со льдом.

— Ерунда, — дежурно улыбнулся Антонио. Самочувствие и впрямь оставляло желать лучшего. — Похоже на меня сильно подействовала смена часовых поясов.

— Понимаю, — сочувствующе покачал головой Джон.

— Еще омлета? — предложил Антонио, заметив, что тарелка компаньона стремительно опустела.

— Да, спасибо. Это самый потрясающий завтрак, который я когда-либо ел! В чем секрет?

— Мой личный повар. Он сопровождает меня во всех длительных поездках. — С долей хвастовства пояснил Антонио.

— Не любите заморскую кухню? — Фридман же, казалось, ел все, что предлагали.

— Раз уж мы собираемся столь тесно сотрудничать, открою вам тайну, — понизив голос и многозначительно изогнув одну бровь, произнес Антонио.

Джон сразу напрягся и неосознанно придвинулся ближе, готовый услышать нечто сенсационное.

— У меня слабый желудок, — заговорщически тихо сообщил Антонио и весело подмигнул. После чего оба громко рассмеялись. — Расскажите лучше еще немного о вашем гениальном проекте. — Он решил сменить тему, прежде чем Джон успел задаться вопросом о причинах сего недуга.

— Не спешите, друг мой, — по-американски широко улыбнулся Джон, отчего его и без того выдающийся подбородок казался еще массивнее. — Программа пока не готова, Маркос и ребята итак работают почти круглосуточно… Думаю, через недели три — четыре мы сможем говорить о конкретных цифрах.

— Значит ли это, что мое присутствие тут, в Германии, необходимо в течение этого времени? — Антонио недовольно сдвинул брови.

— Скорее всего, да. Кстати, как вам Берлин? — Джон наконец-то закончил есть и теперь, не торопясь, допивал ароматный кофе.

— Замечательный город, — Антонио рассеянно посмотрел куда-то в окно. — Но не думаю, что я смог бы здесь жить.

— Понимаю. Климат не ваш? — высказал свою очередную догадку Джон.

— Можно и так сказать, — Антонио отодвинул тарелку и деловито промокнул губы белоснежной салфеткой.

— Спасибо за потрясающий завтрак. К сожалению, мне пора, — Гость поднялся из-за стола.

— Как всегда, был рад нашей встрече, — вежливо улыбнулся Антонио и протянул руку.

Как только Антонио остался один, он вышел на террасу и окинул взглядом мокрые крыши домов. Его все еще мутило после вчерашнего. Обычно он не позволял себе больше двух бокалов алкоголя, но вчера… Вчера был особый случай. Что ж, похоже, Том теперь в курсе кое-каких его дел. Антонио попытался представить себе лицо бывшего любовника, но сейчас почему-то выходило плохо.

А что вообще он знает о нем? Почти ничего. Пока. То, что рассказал Крис, начисто выбило из привычной колеи. Он даже не мог определить, что шокировало больше: то, что Том сидел за них двоих, или то, что у него не было другого парня. Но не это сейчас сводило с ума. Антонио возмущал тот факт, что его обманули, решили что-то за него. Он чувствовал себя как никому не нужный слепой котенок, которого швырнули в воду, чтобы, якобы из милосердия, избавить от боли и страданий будущей беспризорной жизни на улице. Антонио с силой сжал кулаки. Он больше не позволит так с собой обращаться. Даже ему. Да кем он вообще себя возомнил, что может сейчас снова указывать, как быть и что делать?! Злость закипала внутри и готова была вырваться наружу бурлящим гейзером.

Он не оставит все это так. Он скажет все, что думает, глядя в глаза. Расставит все точки над i, тем самым сбросив с себя груз старой, все еще причиняющей боль истории.

Когда автомобиль плавно притормозил у подъезда серой многоэтажки, Антонио опустил окно и, слегка высунув голову, посмотрел вверх. Сколько раз он представлял себе эту встречу? Но мог ли он подумать, что это произойдет вот так? Что эта самая встреча произойдет по его инициативе? Что теперь они снова по разные стороны баррикад, на этот раз, с точностью до наоборот? Антонио грустно усмехнулся. Что ж, судьба не лишена иронии.

— Все в порядке, синьор? — дежурно поинтересовался один из телохранителей.

— Да, пойдем, — решительно скомандовал он, открывая дверь лимузина.

Охранник быстро набрал код домофона, отворил тяжелую металлическую дверь и пропустил вперед сначала второго сопровождающего, затем босса. Внутри подъезд был чистым, но стены изрядно потерты, краска кое-где облезла. Наверное, тут уже много лет никто не делал ремонт. Обшарпанный лифт оказался настолько мал, что Антонио и двое габаритных сопровождающих еле втиснулись в него. Цифры на табло мерно сменяли друг друга. Почему-то Антонио не мог отвести от них глаз. Чем выше они поднимались, тем меньше, казалось, оставалось воздуха, чтобы дышать. Машинально поправил ворот пиджака и словно с опаской осмотрел исписанные маркером стены кабинки. Все-таки не нужно было надевать светло-бежевый.

Добравшись до десятого этажа, Антонио остановился перед новой коричневой дверью. Волнение давало о себе знать в виде учащенного пульса, громко стучащего в висках, и резкой боли, от которой свело желудок. Черт, ему давно не было так хреново.

Помешкав еще несколько секунд, он собрался с мыслями и нажал на звонок. Напряженно прислушался. Долгожданный щелчок замка и…

— Ты… — все, что смог сказать в этот момент Том, механически застегивая пуговицы рубашки.

Антонио жадно впился взглядом в хорошо прокаченные мышцы груди. И, казалось, даже через ткань можно было отчетливо различить кубики пресса.

— Я войду? — деловито поинтересовался он.

— Да… конечно, — Том покосился на охранников.

— Ждите здесь, — бросил через плечо Антонио и уверенно шагнул через порог.

Том запер за ним дверь и тоже прошел в гостиную, где Антонио, не скрывая интереса, уже разглядывал скромный интерьер квартиры.