— Тут все ясно, капитан, — сказал Бидль. — Они из одного клана.

— Что вы, черт побери, имеете в виду, Первый?

— Клан МакШины, — ответил Бидль с непроницаемо серьезным видом.

Граймс с облегчением расхохотался:

— В этом есть смысл. У машины больше общего с нашим инженером, чем у нас всех. Их беседы, должно быть, очаровательны. — Он попытался изобразить акцент МакКлауда: — А скажите-ка, мистер Адам, которым сортом смазки вы смазываете коленный сустав?

Бидль даже не улыбнулся. Он предпочитал придумывать шутки, а не смеяться над ними.

— Представляю, какой это тяжкий труд, капитан.

— Гхм. Ну, если они счастливы вместе — значит, мы свободны до самого конца полета.

— Так оно и есть — Мак всегда плакался, что ему нужен помощник.

— Посылай вора ловить вора, — процитировал Граймс. — Посылай машину… м-м…

— Работать с машиной? — предложил Бидль. Именно так, подумал Граймс.

Когда первый помощник ушел, он задумался. Эта непринужденная беседа раскрыла ему глаза на многое. МакКлауд — отличный инженер; но чем лучше человек понимает машины, тем труднее ему общаться с людьми. Машина придумана, чтобы служить человеку — но еще в двадцатом веке появилась особая порода людей, которые были готовы стать слугами машины, более того — желали этого. Они бы без колебаний сложили все человеческие ценности на алтарь Эффективности. Вместо того чтобы подгонять машины под нужды людей, люди подстраивались под требования машины. А МакКлауд? Ему было бы лучше на каком-нибудь заводе, чем в Исследовательской службе с ее офицерскими стандартами поведения и работы. Строго говоря, он даже корабль воспринимал не более как платформу, несущую его любимые двигатели.

Граймс вздохнул. Ему не нравилось то, что он намеревался сделать. Подслушивать мысли пассажиров — чужаков, по сути — это еще куда ни шло. Но лезть в мозги собственных людей…

Он достал бутылку с джином и снова вызвал Спуки Дина.

— Да, капитан? — полувопросительно сказал Дин.

— Ты сам знаешь, зачем мне понадобился, Призрак. — Конечно. Но мне это не нравится.

— Как и мне. — Граймс разлил джин по стаканам: Дину побольше, себе поменьше.

Псионик пил невероятно манерно, оттопыривая мизинец. При этом уровень прозрачной жидкости в его стакане быстро понижался.

— И вы считаете, что речь идет о безопасности корабля? — спросил он, слегка заикаясь.

— Да. — Граймс налил еще джина — не себе.

— Если мне когда-либо был нужен приказ от вас, это как раз тот случай.

— Я вам приказываю.

Дин помолчал несколько секунд, глядя как бы сквозь Граймса куда-то в пространство, и сказал:

— Они в компьютерном отсеке. Мистер Адам и Шеф. Я не могу четко прочитать мысли Адама, но в них есть ощущение — правильности? Но мозг Мака мне открыт… — На вялом невыразительном лице телепата появилась гримаса крайнего отвращения: — Я… я не понимаю…

— Что ты не понимаешь, Призрак?

— Как человек, человеческое существо может относиться к движущейся железке с такой любовью и почтением?

— Ты не слишком хороший психолог, Призрак. Давай дальше.

— Я… я смотрю на Адама глазами Мака. Он как-то… больше и вроде бы светится — такой золотой круг около головы.

— Так его видит Мак?

— Да. И голос. Голос Адама. Он не такой, каким его слышим мы. Он больше похож на гудение огромной машины… И он говорит: «Ты веришь, и ты призван служить». А Мак отвечает: «Да, Господи. Я верю и буду служить»…

— Что они делают? — забеспокоился Граймс.

— Мак открывает компьютер. Думаю, банк памяти. Он повернулся и снова смотрит на Адама, у того на груди панель отодвинулась вниз, а внутри целый склад — много рядов отверстий. Адам достает что-то из одного… Шарик из серого металла или пластика с выводами по всей поверхности. Адам говорит Маку, куда его вставить в банке памяти и как закрепить…

Стакан со звоном опустился на стол, чудом не разбившись. Граймс вылетел из кресла, бросился к столу и выхватил из ящика пистолет Минетти пятидесятого калибра.

— Звони по интеркому, — рявкнул он Дину. — Всех в компьютерную, лучше с оружием!

Он выбежал в коридор, скорее скатился, чем спустился по лестнице. Палуба, снова лестница, снова палуба… На одном из переходов он растянул запястье, но продолжал спускаться.

Дверь в компьютерную была заперта изнутри — но капитану полагается иметь ключи от всех отсеков. Левой рукой — в правой он держал пистолет — Граймс всунул изогнутый кусок металла в скважину и повернул. Дверь отъехала в сторону.

МакКлауд и Адам уставились на него — скорее, на его оружие. Граймс окинул взглядом помещение. Крышку банка памяти уже водворили на место, но кабель, подходящий к нему и идущий насквозь, явно подсоединили только что. Дополнительное питание, слишком большое для корабельного электронного библиотекаря.

МакКлауд улыбнулся — мутной экзальтированной улыбкой, которая смотрелась крайне неуместно на его грубоватом лице, — и сообщил:

— Вам и всем вам подобным конец, капитан. Попросите подвинуться динозавров, неандертальцев, дронтов и прочих тварей — пусть выделят и вам местечко.

— Мистер МакКлауд, выключите компьютер и уберите все, что вы туда вставили, — твердо (что далось не без усилий) велел Граймс.

Вместо инженера ответил Адам:

— Жаль, мне искренне жаль, мистер Граймс, но уже поздно. Как сказал мистер МакКлауд, вы, люди, скоро вымрете.

Граймс почувствовал, что сзади кто-то подошел.

— Мистер Бидль?

— Да, капитан.

— Вы и мистер Словотный — в двигательный отсек. Отключите питание этих отсеков.

— Вы можете попытаться, но я вам не позволю, — заявил мистер Адам. — Предупреждаю: капитан теперь я.

— Капитан теперь вы, — эхом откликнулся МакКлауд.

— Бунт, — подытожил Граймс.

— Бунт? — повторил Адам с железной иронией в голосе. Он сделал шаг к капитану, подняв металлическую руку.

Граймс выстрелил. С тем же успехом он мог пулять горохом из трубочки. Он стрелял еще и еще. Пули плющились о грудь робота, словно глиняные катышки. Граймс понимал, что повернуться и сбежать он уже не успеет; он ждал сокрушительного удара стального кулака, которым все и окончится.

— Нет… — сказал голос. — Нет…

Может, это он сам говорит?

Но чей-то голос еще раз произнес: — Нет!

Адам удивленно помедлил — но только секунду. Он снова стал приближаться — и тогда, словно прямо из компьютера, с треском ударил разряд, страшная ослепительная молния. За мгновение перед тем, как веки закрылись, спасая глаза, Граймс увидел, как робот стоит, вытянув руки по швам, а электрическое пламя пляшет по всему его почерневшему телу. Затем Адам с ужасающим грохотом повалился на палубу.

Когда наконец к Граймсу вернулось зрение, он снова огляделся. МакКлауд, невредимый — по крайней мере живой, — скорчился в углу в позе зародыша, прикрыв голову руками. Компьютер, если судить по струйкам дыма, поднимающимся из трещин в панелях, полностью вышел из строя. А Адам с раскинутыми руками, приваренный к палубе, словно распятие, был мертв.

«Мертв, — усмехнулся Граймс. — Да был ли он когда-нибудь живым, в полном смысле этого слова?»

Но корабль — Граймс почувствовал это — ненадолго стал живым, мыслящим и осознающим существом, когда машина, которую он мог бы когда-нибудь потом назвать Богом, заронила искру жизни в его электронный мозг. А всякий корабль, в отличие от прочих машин, обладает личностью — той самой личностью, которой его наделяет экипаж: люди, живущие и работающие, мечтающие и надеющиеся внутри его стального тела.

Корабль пережил краткий момент полного осознания себя, и прежние ценности возобладали — в том числе, верность законному капитану.

Граймс пожалел, что, наверное, не осмелится написать обо всем этом в обязательном рапорте. Но это долг, который стоит отдать.

Коммодор Дамиен, командующий курьерской службой ФИКС, пребывал не в самом лучшем расположении духа. Впрочем, это было не самым необычным явлением — особенно когда на ковер вызывался лейтенант Граймс.