Этого не должно было быть здесь, но оно было.

И нельзя сказать, что экипаж «Щитомордника», включая лейтенанта Граймса, был не рад этому факту. Хоть какое-то разнообразие после монотонных будней Глубокого космоса.

— Несомненно, там что-то есть, — проговорил фон Танненбаум, вглядываясь в мерцающую полусферу масс-индикатора.

— Гхм… — отозвался Граймс. — А ты уверен, что вокруг никого нет, радист?

— Совершенно уверен, капитан, — ответил Словотный. — По крайней мере, в радиусе тысячи световых лет.

— Тогда свяжись по интеркому с Призраком и спроси, не слышит ли он кого-нибудь… или что-нибудь.

— Есть, капитан, — довольно мрачно отозвался радист. Радисты и псионики — вечные братья-соперники, и нередко это соперничество принимает весьма агрессивные формы.

Через плечо навигатора Граймс вглядывался в бархатный мрак внутри полусферы. Чуть в стороне от жирной светящейся линии, обозначающей траекторию корабля, горела крошечная зелено-голубая искорка. Фон Танненбаум уже определил направление и расстояние до объекта и теперь заканчивал подсчеты.

— Если лететь с прежней скоростью, доберемся до этой штуки ровно через три часа, — сказал он.

— Призрак говорит, что эта штука хранит телепатическое молчание, — доложил Словотный.

— Значит, если это корабль, то покинутый, — буркнул Граймс.

— Премия за спасение… — сказал Бидль, едва не сияя от счастья.

— Вы мыслите меркантильно, Первый, — хмыкнул Граймс.

«И я тоже», — добавил он про себя. Кусок жирного премиального пирога, причитающийся капитану, будет весьма неплохим привеском к жалованью…

— Ладно, раз уж Вы об этом заговорили, спускайтесь и проверьте буксирный катер, скафандры и все прочее. Радист, свяжись с Базой Линдисфарна. Через минуту я продиктую рапорт… — И, скорее обращаясь к себе, добавил: — Не стоит отклоняться от курса без спросу. Правда, вряд ли Галактика остановится, если дюжина мешков с почтой прилетят с небольшим опозданием…

Граймс принял у Словотного райтер и быстро настрочил: «Командующему курьерской службы ФИКС. Замечен неизвестный объект, примерные координаты А1763, 5*ZU97, 75*J222, 0. Прошу разрешения на исследование. Граймс».

Когда пришел ответ, Граймс уже приготовился остановить Движитель Манншенна, чтобы начать маневры по сближению с неизвестным объектом.

Ответ гласил: «Разрешение даю, но постарайтесь ни во что не вляпаться, хотя бы для разнообразия. Дамиен».

— Ну, попытаться-то мы можем, капитан, — заметил Бидль, без особой надежды.

Движитель Манншенна был остановлен. Теперь можно было воспользоваться радаром — инструментом куда более точным, чем масс-индикатор. Фон Танненбаум рассчитал траекторию объекта относительно корабля — и проложить курс на сближение не составит никакой проблемы.

Сначала «оно» походило на светящуюся кляксу в центре экрана, но луч прожектора выхватил его из окружающей тьмы — и таинственный объект наконец стал виден и в иллюминаторы. Поначалу это была лишь искорка среди других искр. Но расстояние сокращалось. Искорка превратилась в диск, видимый в бинокль, а затем и невооруженным глазом.

Граймс изучал непонятную штуковину в бинокль. Круглая и, кажется, металлическая. Никаких выступов — зато вся поверхность испещрена какими-то знаками, похожими на буквы или цифры. Штуковина медленно вращалась.

— Может, это мина?.. — с опаской предположил Бидль, который стоял перед иллюминатором рядом с Граймсом.

— Может, и мина, — согласился капитан. — И на ней может стоять дистанционный взрыватель.

Он повернулся к фон Танненбауму:

— Пожалуй, не стоит подходить ближе, пилот. Пока не выясним, что это за штука.

Он снова уставился в иллюминатор.

Космические мины — оружие скорее оборонительное, чем наступательное. В трюме «Щитомордника» лежит шесть штук — на всякий случай. В идеале они весьма эффективны — но идеальные условия складываются нечасто. Достаточно сбросить несколько таких мин, чтобы охладить пыл у преследователя… если только он не идет на Манншенновском Движителе. А для того, чтобы в искривленном ПВК состоялся физический контакт двух тел, они должны как минимум синхронизовать уровни темпоральной прецессии.

Здесь, посреди Глубокого космоса, вдали от планетных систем, никто не станет двигаться иначе как на Манншенне, так что от мин проку мало. С другой стороны, осторожность еще никому не вредила. Помнится, один из преподавателей в Академии говорил: «Есть старые астронавты, и есть храбрые астронавты. Но храбрых старых астронавтов не бывает».

— Ракету-зонд, — приказал Граймс.

— Все готово, капитан, — откликнулся Бидль.

— Спасибо, Первый. Запускайте. Режим полного контроля. Подведите ее к… этой штуке… очень осторожно — смотрите не продырявьте. Сделайте несколько кругов, если сможете, и осторожно пристыкуйтесь. — Он помолчал. — На всякий случай запустите Манншенна, уровень прецессии нейтральный. Если рванет, мы успеем исчезнуть до того, как осколки долетят до нас.

Капитан выдержал паузу.

— Ни у кого не возникло какой-нибудь блестящей идеи, джентльмены?

— Если можно так выразиться, — нерешительно произнес Словотный. — Навести на эту штуку лазерную пушку. Просто на всякий случай.

— Хорошо, выполняйте. А вы, Первый, не пускайте ракету, пока я не скажу.

— Объект на прицеле, — доложил Словотный.

— Отлично. Что ж, Первый, можете попрактиковаться в управлении ракетой.

Бидль повернулся к иллюминатору: одна рука придерживает бинокль, другая лежит на портативной панели управления. Он нажал пусковую кнопку, и почти тут же ракета-зонд появилась в иллюминаторе — гладкая, похожая на рыбу с огненным хвоистом, центральная секция опоясана кольцом красных огоньков, которые хорошо видны на расстоянии, — и с обманчивой медлительностью поплыла прочь, к загадочному шару, освещенному лучом прожектора. Немного не долетев, она повернула и, сохраняя почтительную дистанцию, начала описывать круг — ни дать ни взять планетная система в миниатюре.

Граймс начал нервничать. Он уже на своей шкуре узнал, что главная трудность капитанской работы — удерживаться от вмешательства. И все же…

— Первый, — выпалил он. — Не могли бы вы подвести ракету чуть ближе?

— Я пытаюсь, сэр. Но эта чертова хрень не реагирует на команды.

— Не возражаете, если я попробую? — осведомился Граймс.

— Конечно, нет, капитан.

«Попробуй-попробуй!»

Граймс одел наголовник с биноклем и взял панель управления. Первым делом он намеревался привести ракету обратно к кораблю, а затем немного погонять, чтобы лучше прочувствовать управление. Прошло довольно много времени, прежде, чем он остался доволен результатом: ракета ощущалась как будто внутри нее сидел его крошечный двойник. Тем более что Граймс уже набил руку, упражняясь на симуляторе.

А теперь за дело.

Ракета снова устремилась к таинственному объекту и вышла на орбиту. Отлично. Теперь заглушить двигатель… Как и следовало ожидать, ракета продолжала движение по кругу, превратившись в спутник металлической сферы. А теперь последнее — небольшой выброс из тормозного сопла. Ракета резко сбросит скорость и аккуратно упадет на свою цель.

Но она не упала — как доложил фон Танненбаум, наблюдавший за радаром.

Что-то здесь не так. Масса у этой штуковины весьма приличная — иначе индикатор не заметил бы ее. Чем больше масса, тем выше гравитация. Ладно, есть и другие способы снять с кошки шкурку. Граймс запустил направляющие двигатели ракеты.

— Как у меня получается, пилот? — спросил он.

— А что вы пытаетесь сделать, капитан? — поинтересовался фон Танненбаум. — Высота орбиты не изменилась.

— Гхм.

Возможно, требуется более сильный толчок. Граймс увеличил объем выброса — и опять никакого результата. Не было нужды смотреть на Бидля — он и так знал, что на лице первого помощника красуется отлично отработанное выражение «ну-что-я-вам-говорил».

Значит…

Значит, ситуация требует грубой силы и нахальства. Как говорится, наглость — второе счастье.