– Ах, вы уже проснулись. А я такую потеху читаю, такую потеху… Тут один человек умер, так родственники, чтобы на похороны не тратиться, в бак его помойный бросили. Теперь следователь и эксперты голову ломают – думают, что его убили… Такая потеха. Ну просто смех! Обязательно прочитайте.

– Прочитаю, – угрюмо буркнул сердитый со сна Николай. – Нужно бы что-нибудь с жильем придумать. Где я теперь, по-вашему, жить буду?

– Об этом не беспокойтесь, Владимир Иванович нас приютит пока что, а там видно будет.

Спящий застонал в тревожном сне и перевернулся на живот.

– Послушайте, Николай, – поблескивая стеклышком в глазу, заговорил Собиратель. – У вас есть денег сколько-нибудь? Видите ли, я к нему в холодильник сунулся, – он мотнул головой в сторону спящего, – там пустота, а у меня после морга в животе просто шаром покати.

Николай поднялся с софы и, порывшись в кармане куртки, достал пятирублевую купюру.

Собиратель приблизил купюру к глазу за стеклом и пристально оглядел с обеих сторон.

– Да, вполне, вполне. Я сейчас, только вот подыщу себе что-нибудь.

Он вскочил из-за стола, быстрыми шагами подошел к шкафу, открыл дверцу и с воплем отскочил в сторону – из шкафа на него ринулся бесшумный разноцветный поток. Удивленный Николай встал и подошел ближе. На полу в хаотическом беспорядке лежала груда завязанных узлами носовых платков.

– Господи! Как же я испугался, – проговорил Собиратель, прижимая к груди руку.

– А! Эти платки Владимир Иванович для памяти завязывает, – вспомнил Николай. – Память у него некудышная.

– Да я знаю, но каждый раз пугаюсь.

– Я соберу, вы идите, – сказал Николай, наклоняясь и поднимая первый попавшийся платок.

– Хорошо, хорошо…

Собиратель посмотрел на сладко спящего Владимира Ивановича и, открыв другую створку шкафа, не имея выбора, достал пропахший нафталином костюм. Вскоре Собиратель, переодевшись, ушел за продуктами.

Запихивать на место высыпавшиеся платки без сноровки оказалось делом нелегким и неблагодарным. Мятые, узловатые создания стремились на волю, и ни в какую не хотели оставаться на тех местах, куда силой поместил их Николай. Он тихонько, чтобы не потревожить чужой сон, чертыхался, в конце концов, поняв, что все их на место не затолкнуть ни за что на свете. Оставшиеся платки он забросил в другое отделение шкафа на стоящую там обувь. После чего взял с полки над письменным столом рукотворную переплетенную книгу, сел в кресло и углубился и чтение. Книга эта была собственным сочинением Владимира Ивановича и содержала множество любопытных сведений. Написана она была увлекательно, с множеством примеров, заинтересовала Николая, и он даже совсем забыл о времени и месте. Но тут неожиданно хозяин комнаты возопил, увидев кого-то страшного во сне, и отвлек его от чтения.

Николай обвел комнату взглядом и вдруг вскочил на ноги, уронив книгу на пол.

– Господи, как же это я забыл!.. – воскликнул он. Мысль о свирепом Трупе пронеслась в голове. Ведь Собиратель был свидетелем, и Труп, конечно, подстережет его – а это новое убийство! Кровь ударила Николаю в лицо. Было не так страшно, когда умирал герой, а тут не герой, а живой человек, и никто, совсем никто не сможет ему помочь. Казимир Платоныч в психбольнице, и теперь…

В прихожей хлопнула входная дверь. По коридору вдруг затопал кто-то так громко, что Николай вздрогнул.

– Прекратить сейчас же! – раздался женский крик и звук оплеухи.

– Есть! – шаги поутихли.

Мимо двери прошли, и все стихло. Николай поднял книгу, положил на кресло.

– Эй! Владимир Иванович! – потряс он за плечо спящего. – Владимир Иванович!..

Через несколько минут Николай понял, что будить его бессмысленно. Тогда он оставил спящего в покое и вышел в прихожую.

– Вам, мужчина, писсуар требуется?

В прихожей, привалившись плечом к стене, стоял Валентин и улыбался загадочно, как Джоконда.

– Нет, мне выйти, – не обращая внимания на обольстительную улыбку молодого человека, растерянно проговорил Николай. – Выйти… Вернусь сейчас.

Качая бедрами, Валентин неторопливо подошел к входной двери и открыл ее.

– Я буду ждать, – сказал он, улыбаясь и изо всех сил строя глазки.

Николай заспешил вниз по ступенькам.

– Буду ждать! – раздалось ему вдогонку.

Он еще не знал, куда бежать в поисках Собирателя. Но когда, выскочив на улицу и осмотревшись, увидел машину скорой помощи и стоящую вокруг нее группу людей – сразу все понял.

Он подошел к месту происшествия. Несколько случайных зевак стояли, глядя вслед уходящей скорой помощи. В сторонке у стены, опершись на косу, стоял курносый мужик и безразлично глядел на народ. Несколько женщин и трое мужчин, одним из которых был откуда-то взявшийся в этом переулке японец, живо обсуждали происшествие.

– Цо? Умера? Умера? Цо? Кто умера?.. – приставал он к полной бабе с коромыслом на плечах, на котором болтались два порожних помойных ведра. – Цо умера?..

– Да умера, умера! – проводив взглядом машину, стала объяснять баба с коромыслом, откуда-то знавшая японский язык. – Мужика умера. Шела по улица и в парадняка умера. Понял?!

– Понял, – кивнул японец и удовлетворенный пошел своей дорогой.

– Какая же это сволочь покойников таскает? Вот бы ей под ребра!

Из парадной вышли двое в милицейской форме. Николай узнал их – это были утренние знакомые: сержант и лейтенант Едронин. Они, как видно, тоже признали Николая, потому что лейтенант улыбнулся и, подойдя к нему близко, сказал тихо с издевательскими интонациями в голосе:

– А вы, гражданин, здесь по какому такому делу? Не покойника разыскиваете?

Компания зевак рассосалась, и кроме них троих возле парадной никого не осталось – только косец так и стоял у стены, но разговора их он не мог слышать.

– Какого покойника? – вздрогнул Николай. – Не знаю я никакого покойника.

– Какого? Известно какого, ожившего.

Сержант загоготал, но Едронин, посмотрев на него строго, продолжал издевательски:

– Странная штука происходит: Эсстерлис в психиатрической лечебнице поправляется, а покойника кто-то из морга все равно крадет. Не знаете кто?

– Какого покойника? – проговорил Николай, все уже поняв и холодея от неприятного чувства страха.

– Труп гражданина Собирателя. Вот уже в третий раз его в морг доставляем. Но ничего, завтра с утра его в крематорий, как бесхозный и безродный оформим. Отдохнем.

– Да уж, с этими трупами возиться… Дать бы этому похитителю под ребра, сучаре!

– Под ребра-то чего… Тут срок грозит. Так что вы, молодой человек, если похитителя такого знаете, так вы ему скажите, что до пяти лет наказание – оживляет там или что другое с ними делает – все равно до пяти лет. Поняли?

Николай кивнул.

– Пойдемте, сержант.

Милиционеры зашагали по улице, а Николай так и остался в недоумении, стоя рядом с парадной, из которой только что вынесли труп Собирателя. Конечно, милиционеры подозревали его в похищении трупов, это ясно, но дело сейчас было совсем не в этом. Нужно было что-то предпринять. Завтра Собирателя отвезут в крематорий и тогда…

Николай повернулся и заспешил обратно к спящему Владимиру Ивановичу.

Открыл ему Валентин, вероятно, так и не отходивший от двери. От него изрядно несло духами.

– Хочешь, я тебе свои стихи почитаю? – предложил он прямо с порога. – Зайдем. Я вот в этой комнате живу. Выпьем, поговорим…

– Да нет… в другой раз, – бросил на ходу Николай.

– Ну тогда вечером. Договорились?

Влетев в комнату, Николай принялся изо всех сил будить Владимира Ивановича, и его старания в конце концов увенчались успехом. Владимир Иванович спустил на пол ноги, недоуменно глядя на возбужденного незнакомого ему молодого человека, твердившего о каком-то несчастье. В неясной голове его друг на друга громоздились образы и события вчерашнего вечера, утра, кошмары из снов… Все это переплеталось, и он ничего не понимал.

Владимир Иванович встал и для пробуждения сознания заходил по комнате, а молодой человек все говорил и говорил. Постепенно он припомнил события, связанные со смертью своего товарища, и в душе огорчился.