О'Коннелл и Бени обменялись многозначительными взглядами. Итак, единственные уцелевшие легионеры из отряда полковника, который когда-то привел их сюда, к этой вулканической вехе, приготовились. Азартно улыбнувшись, оба одновременно пустили своих верблюдов с места в галоп, подбадривая их пронзительными криками: «Тык-тык-тык».
Рик и Бени устремились в направлении величественного конуса потухшего вулкана. Остальные всадники, наконец-то придя в себя, поскакали вдогонку. Роскошные арабские скакуны обладали достаточной скоростью, но соревноваться в беге по пескам наперегонки с уродливыми неэстетичными верблюдами не могли.
Один из тех, кто восседал на горбатом животном, а именно Джонатан Карнахэн, при виде такого поворота событий разразился ликующими криками. Он с таким пылом принялся освистывать конных американцев, что едва не вывалился из седла. Тем временем верблюды О'Коннелла и Бени вырвались далеко вперед, держась ноздря к ноздре. Животное, управляемое Эвелин, тоже включилось в гонку, постепенно нагоняя лидеров.
Физиономия Бени сложилась в противную ухмыляющуюся гримасу. Он нахлестывал своего верблюда, а потом вдруг ни с того ни с сего злобно замахнулся хлыстом на Рика. В воздухе дважды звонко щелкнуло, и хлыст два раза обрушился на О'Коннелла. Бени пытался таким образом выбить соперника из седла. При третьей попытке Рик перехватил хлыст, зажатый в руке мадьяра. Сильно рванув его на себя, бывший капрал выкинул своего бывшего солдата из седла па песок, Бени, жутко вопя и ругаясь, кубарем покатился но земле, преграждая путь спешащим за О'Коннеллом всадникам.
Сначала чуть ли не ползком, потом спотыкаясь и подпрыгивая, Бени поспешил убраться с дороги, и мимо него, в облаке пыли и песка, проскакали Джонатан и остальные. На размахивающего руками, кашляющего и отплевывающегося венгра никто из них не обратил внимания.
Рик вдруг обнаружил, что Эвелин почти поравнялась с ним. Ее верблюд уверенно держал ритм бега и даже порывался выйти вперед. Глаза наездницы сверкали восторгом, на губах играла торжествующая улыбка, а испытываемое девушкой удовольствие казалось почти осязаемым. Конус вулкана был уже рядом. За ним открывался вид на долину, из глубины которой путешественников манили развалины знаменитой Хамунаптры.
Победный смех Эвелин и ее сияющие глаза заставили О'Коннелла улыбнуться. Он вынужден был согласиться с тем, что эта девушка ему очень нравится, хотя на самом деле он уже был влюблен в нее по уши. Эвелин на своем верблюде вырвалась вперед и помчалась к каменному пандусу с пилонами, оставшимися от храма.
И только теперь О'Коннелл вспомнил о странной дюне, находившейся прямо за воротами храма.
– Эвелин! Сбавь скорость! Там...
Это было все, что успел прокричать Рик. Верблюд с наездницей, миновав пилоны, сам резко затормозил, осей на задние ноги, Эвелин, кувыркаясь, вылетела на седла и плюхнулась прямо на дюну.
– Ну, ничего страшного, – подбодрил О'Коннелл ошарашенную девушку. Та сидела на песке и яростно отплевывалась.
Рик спешился и помог Эвелин подняться. Она начала отряхивать с себя песок, который набился даже в ее роскошные полосы. Вскоре подоспел Джонатан в сопровождении Хасана, а уже за ними явились американцы и их наемные копатели. Вновь прибывшие с широко раскрытыми ртами обозревали раскинувшиеся перед ними развалины Хамунаптры.
– Добро пожаловать в Город Мертвых, ребята. – О'Коннелл широким жестом обвел руины. – И кстати, вы задолжали вот этой леди пятьсот монет.
Глава 9 «Что может знать женщина»
Посреди руин, оставшихся от Хамунаптры и необитаемых со времен Сети Первого, две соперничающие экспедиции поставили неподалеку друг от друга свои палатки. Здесь же повсюду бродили всеми позабытые беспризорные верблюды. Они лениво переступали ногами, над ними жужжали мухи, а на некоторых животных до сих нор были навьючены запыленные тюки и баулы. Эвелин заметила, как помрачнело лицо О'Коннелла, когда он смотрел на унылых верблюдов.
– Откуда здесь взялись эти несчастные создания? – удивилась девушка, обращаясь к Рику. Как же импозантно он выглядел со своим коричневым шейным платком, белой рубашкой и перекрещивающимися на груди кожаными патронташами!..
– Когда-то они принадлежали моим товарищам– легионерам, – с неожиданной теплотой в голосе начал О'Коннелл. – Очевидно, грифы склевали плоть солдат, а пески похоронили их кости... Одни лишь верблюды тщетно дожидаются возвращения своих хозяев.
Американцы, имеющие полное оборудование и полную команду наемных копателей, развернули настоящую поисковую операцию. Чемберлен занялся составлением плана раскопок и присматривал за рабочими, вооруженными кирками, заступами и мотыгами. Копатели расчищали грунт и оттаскивали его в сторону целыми корзинами, чтобы добраться до подножия нескольких колонн. Поверхность их была покрыта иероглифами, которые, по мнению египтолога, имели большое значение. Сами американцы, эти трое охотников за сокровищами, не собирались заниматься тяжелой работой. Они уселись перед палатками и изводили своего услужливого проводника бесчисленными вопросами. Впрочем, Бени охотно отвечал им, покуривая кальян.
О'Коннелл навестил лагерь конкурентов, чтобы пожелать удачи своим соотечественникам. Вернувшись к товарищам, он передал Эвелин заповедь, услышанную из уст Бени:
– Если вас укусит змея, на месте укуса ножом сделайте крестообразный надрез, высосите яд из ранки и сплюньте его, – наставлял венгр своих работодателей.
Косоглазый Бернс в бифокальных очках поинтересовался:
– А что делать, если змея ужалит в такое место, до которого вы губами не дотянетесь?
– Для этого существуют друзья.
– Боже мой! А если она цапнет меня за задницу?
– Ну, приятель, если в этом случае ты обратишься к Бени, то, скорое всего, так и умрешь, не дождавшись помощи, – встрял в разговор Рик.
О'Коннеллу вся эта истории показалась забавной, хотя Эвелин, выслушав ее, сумела только выдавить в ответ вежливую улыбку.
Две группы держались на некотором расстоянии друг от друга, и американцы, похоже, не видели в О'Коннелле и его товарищах серьезных конкурентов. Сам Рик слышал, как доктор Чемберлен сказал своим спутникам:
– Главная у них там эта девица. Ну а что может знать женщина?
Такое отношение к прекрасному полу вполне устраивало Эвелин. Во всяком случае теперь она убедилась в том, что никаких помех со стороны американцев опасаться им не придется. Что же касается того, где нужно копать, чтобы отыскать сокровища, то на этот счет она имела свое мнение.
Рядом с развалинами храма, где возвышалась полуразрушенная и засыпанная песком статуя Анубиса, в скале открывалась щель. Через нее можно было видеть пещеру, уходившую в глубину.
Пожалев о том, что бедуинская одежда является ее единственным туалетом, Эвелин встала на колени и заглянула в открывшийся проход. Внимательно изучив его, она подняла голову и увидела над собой три довольно тупых лица. В глазах ее спутников отражалось полнейшее недоумение.
– Это вход, – сказала она.
– Это просто дыра в земле, – отозвался О'Коннелл. – И сделана она не человеком... Причем ненужно быть археологом или, черт возьми, геологом, чтобы определить это.
– Вы правы, ее делал не человек, но люди использовали ее в качестве входа, – пояснила девушка, сметая песок с какой-то отполированной поверхности, которая вдруг засверкала под солнечными лучами, тут же на мгновение ослепив Джонатана.
– Что это еще за чертовщина? – встрепенулся тот.
– Зеркало, – с удивлением констатировал О'Коннелл. – И очень древнее зеркало...
Небольшое полированное зеркало, украшенное по краям иероглифами, крепилось к краю скалы там, где расщелина становилась достаточно широкой, чтобы туда мог пролезть человек.
Поднимаясь на ноги, Эвелин продолжила свое объяснение:
– Здесь находится подземное помещение, и эта трещина, безусловно, была когда-то прикрыта каменными плитами или, возможно, деревянным полом. Поймите, что фараоны использовали природные образования, например, пещеры, но в дополнение к этому еще и вырубали в скалах целые анфилады комнат. Я уверена в том, что под нашими ногами находится настоящий подземный город, состоящий из многочисленных пещер, а также залов, галерей и переходов искусственного происхождения.