– Что ж, дальше ехать некуда! – раздраженно воскликнула Джиллиан, когда они с Шарлоттой через несколько минут оставили пожилую даму. – Кто-то распространяет самые гадкие слухи про Ноубла, стараясь очернить его! Все обвиняют Ноубла в той небольшой размолвке, которая была у нас.

– А в чем дело? – поинтересовалась Шарлотта, подходя вслед за кузиной к краю веранды.

– Я ничего не могу понять! – Джиллиан хлопнула рукой по каменной балюстраде. – Он то нежный и любящий, то вдруг холоден, как мрамор. А теперь еще и это! По милости Ноубла я в одиночку отправилась на первый бал после нашей свадьбы!

– Ты достаточно долго прожила в Англии, чтобы знать, как складываются подобные великосветские браки. Твой муж живет своей жизнью, и ты вправе делать то же самое. В пределах разумного, естественно.

– Я всегда разумна, – проворчала Джиллиан и, повернувшись, вгляделась в толпу гостей, а потом снова отвернулась к лужайке. – Ноубл ненавидит толпу. Возможно, он пошел прогуляться по саду. Черт побери, ведь он пообещал быть здесь сегодня вечером! Где же он?

– Не волнуйся так, Джилли. – Глубоко вздохнув, Шарлотта взглянула на двери бального зала и, горячо молясь, чтобы мать ее не заметила, последовала за кузиной в сад. – О, смотри, какой восхитительный каскад! Ты когда-нибудь видела такой?

– Никогда, – буркнула Джиллиан, мимоходом взглянув на фантастически искрящийся в свете разноцветных огней водный поток, бегущий вдоль замшелых дорожек. Она вертела головой во все стороны, вглядываясь в каждого высокого красивого мужчину, который прятался в кустах вдоль дорожек, вероятно, стараясь не попасться на глаза жены.

– Смотри, вон водопад! Разве он не прекрасен?

– Прекрасен. О, проклятие! Кажется, его и здесь нет.

– Ты же знаешь, каковы мужчины – у них множество разных дел. Они встречаются с друзьями в клубах или играют в карты, навещают своих лю…

– Кого навещают? – обернулась к кузине Джиллиан.

Шарлотта оглянулась в полумраке по сторонам – поблизости никого не было, и только у лестницы рядом с водопадом стояла группа гостей.

– Любовниц. Джиллиан, пора посмотреть правде в глаза. Я не хочу, чтобы ты страдала еще больше, чем сейчас, дорогая кузина, но ты должна знать правду. Лорд Уэссекс не из тех, кто может отказаться от своей свободы только из-за того, что женился. Я знаю, ты уверена, что у графа Уэссекса больше нет любовницы, но ты никогда не смотрела на жизнь трезво.

– Я с этим согласна, – после недолгого раздумья весело сказала Джиллиан и направилась к лестнице, решив, что Ноубл может быть в игорной комнате.

– Что? Ты согласна? И не возражаешь?

– Ни капельки.

– Но, Джилли… Подожди, Джилли. – Шарлотта постаралась не отставать от быстро шагавшей кузины. – Ты уверена в том, что Ноубл отказался от любовницы?

– Да, я была в этом уверена, но я ошибалась. Одна у него есть.

– О, Джилли, я тебе сочувствую. Я так надеялась, что лорд Уэссекс не похож…

– Я его любовница.

– Ты? – Шарлотта приросла к месту. – Ты считаешь себя его любовницей?

– Я это знаю. – Тоже остановившись, Джиллиан взглянула на кузину.

– Но ты не можешь быть его любовницей!

– Почему?

– Потому что… – Шарлотта сделала неопределенный жест рукой, – потому что… ты его жена.

– Ну и что?

– Ты не можешь быть той и другой одновременно.

– Почему?

– Ну… просто потому! Жены и любовницы… Джиллиан, это совершенно разные вещи. Жены… есть жены, а любовницы… Ладно, ты сама знаешь, кто такие любовницы.

– А может быть, и не знаю. – Джиллиан склонила голову набок. – В чем именно разница между женой и любовницей? О, Шарлотта, не смотри на меня так, словно я круглая идиотка. Так в чем же разница, по-твоему?

– Хорошо. – Шарлотта беспомощно оглянулась, надеясь обрести вдохновение. – Во-первых, любовницы демонстрируют свою любовь на людях. Ты слышала о Красавице и герцоге Эйнсти?

Джиллиан покачала головой.

– Два дня назад они были в театре, и, говорят, она сидела у него на коленях – на виду у всех! И целовала его!

– Безусловно, это дурной тон, но едва ли…

– И это в то время, когда герцогиня сидела в своей ложе, как раз напротив ложи Красавицы!

– О-о! Твой пример скорее говорит о вопиющей невоспитанности, но вряд ли в этом есть что-то общее с моим случаем.

– Нет, есть. Дело в том, что ты едва ли поведешь себя подобным образом даже с собственным мужем.

– Я не так уж уверена… – Джиллиан вспомнила, чем они с Ноублом занимались утром в библиотеке.

– О, смотри! – перебила ее Шарлотта, схватив кузину за руку. – Вот он.

– Ноубл? Где?

– Нет, не Уэссекс. Его друг – красавец. У кустов слева от тебя.

– Лорд Росс? Я его еще не видела. Я видела только сэра Хью, того коротышку…

– Джиллиан! Как можно быть такой жестокой только потому, что человек не вышел ростом. Не все же такие каланчи, как ты!

– О, извини, Шарл. – С легкой улыбкой на губах Джиллиан взглянула на кузину. – Я не знала, что ты ему симпатизируешь.

– Не смеши меня. Ничего подобного. Да и папа никогда не согласился бы на брак между мной и бедным баронетом. Я просто указала тебе на одного из друзей твоего мужа.

– Благодарю. – Решив, что непременно спросит Ноубла о его друге, Джиллиан снова принялась рассматривать гостей.

– Вот и Уэссекс. – Где?

– Вон там внизу, у лестницы. Лорд Монтит отказался поздороваться с ним. О Боже, Джиллиан, дело плохо. Мне кажется, лорд Вустер тоже не собирается отвечать на его приветствие. Что ты будешь делать?

Джиллиан бросила взгляд на своего мужа, от которого отворачивались сливки высшего общества. При виде строгой красоты Ноубла во всем черном, за исключением ослепительно белой рубашки и платка, у Джиллиан перехватило дыхание.

– Сейчас увидишь, что я сделаю, – мрачно ответила она и, сжав кулаки, быстро направилась к стоявшим у лестницы гостям.

При ее приближении разговоры смолкли, а Ноубл, стоявший рядом с лордом Россом, приподнял блестящую черную бровь. И вдруг Джиллиан, подобрав подол вечернего платья, почти с разбега бросилась в объятия мужа и прижалась губами к его губам. Она целовала его со всем пылом и страстью, которые горели в ней с той самой минуты, когда она впервые увидела графа Уэссекса. Джиллиан вложила в поцелуй всю свою любовь и преданность и целовала мужа с исступлением, которое не могло укрыться от стоявших рядом ошеломленных гостей, безмолвно наблюдавших за происходящим. Она целовала его самозабвенно и радостно, вкладывая в поцелуй все чувства, которые Ноубл смог в ней пробудить. Этот поцелуй стал знаменательным и изменил общественное мнение в пользу Черного Графа.

А потом Джиллиан упала в водопад.

Два джентльмена, проходившие мимо, когда Ноубл старался помочь ей выжать воду из платья, остановились на мгновение и, раскуривая сигары, наблюдали за сценой, а затем продолжили прогулку, бросив на ходу:

– Эти бедные крошки в их намокших нарядах…

Черный Граф скрежетал зубами, не отрывая взгляда от последнего письма с угрозами, прибывшего с утренней почтой.

Ему не нужно было смотреть на жену. Он и без этого знал, что она очаровательна в зеленом с кремовым прогулочном костюме, с непослушными волосами, собранными в простой пучок, из которого, несомненно, сразу же начнут выбиваться завитки, смягчающие черты ее лица. Он помнил и о теплой выпуклости ее груди, переходящей вверху в нежные округлые плечи, которые, в свою очередь, переходили в изящные руки, оканчивающиеся… голубыми ладонями. И он знал, что она будет делать: она будет лакомиться клубникой с таким видом, что грехопадение ему обеспечено. Одна мысль об этом заставляла его тело напрягаться. Граф смотрел на письмо, но видел перед собой не отвратительные угрозы, а жену, такой, какой она была прошлой ночью, свернувшаяся калачиком в его постели. Он был очень удивлен, обнаружив ее там после сцены у графини Ливен и тем более после того, как всю дорогу домой читал ей нотации о том, какого поведения ожидает от своей супруги. Тогда в экипаже Джиллиан молчала и тихо сидела, слушая его выговор, пока он не почувствовал себя чудовищем, способным лишь на ругань и обвинения. И все же она предпочла его постель своей. Он думал над этим, пока стоял со свечой в руке и смотрел на Джиллиан мгновение, длившееся, казалось, в тысячу раз дольше. Она спала, и ее распущенные волосы, рассыпавшиеся по белой ночной сорочке, шевелились и мерцали вокруг ее головы, делая ее похожей на феникса, возрождающегося из пламени. Он оглядел ее всю от нежных, покрытых веснушками щек до голубых ладоней, и ее спокойствие, очарование и преданность сотворили что-то с его душой. Тонкий луч света прорезал ее мрак и становился все ярче. Ноубл понял, что обидел жену своей несправедливостью. Нет, она не Элизабет, которая использовала его влечение к ней в корыстных целях; это просто Джиллиан, его жена, женщина, которая неловко шла по жизни с лукавой улыбкой на губах и озорными искорками во взгляде. Вздохнув, он забрался в постель, устроился возле жены, наслаждаясь ее теплом, и неожиданно почувствовал, что его ноша, казалось, стала немного легче. «Почему она согласилась выйти за меня замуж?» – вдруг пришло ему в голову. Конечно, брак с ним давал Джиллиан богатство и титул, но он подсознательно чувствовал, что ни то, ни другое для нее ничего не значат. Он обнял Джиллиан за талию и вдохнул соблазнительный запах спящей женщины. «Так почему же она вышла за меня замуж?» Эта мысль почти всю ночь не давала ему покоя и продолжала мучить с наступлением чудесного летнего английского утра.