Следуя вышеописанными этапами, видим, что для [осуществления] цели-для-других необходимо Пробуждение, и в [нас] загорается желание его достичь.

Но поскольку одного этого недостаточно, то сначала, исходя из созерцания достоинств тела, речи, ума и деятельности [Будды], согласно ранее изложенному в разделе об обращении к Прибежищу 25, надо обрести благоговение, затем, как говорится, благодаря благоговейной вере созидается основа стремления. Поэтому надо породить искреннее стремление достичь таких достоинств, твердую убежденность, что и для достижения собственной цели требуется обрести всеведение 26.

В «Первой ступени созерцания» цитируется «Самадхи джнянамудры», где сказано, что, хотя имеется много причин зарождения Устремленности, сострадание превосходит их все; и особенно хорошо, когда ее порождают собственной [силой].

Общая характеристика [Устремленности] уже дана в цитате из «Украшения ясных постижений» 27. О видах ее, придерживаясь сутры «Устройства древа», [Шантидева] сказал во «Введении в практику» (1.16):

Здесь говорится о двух видах Устремленности: вдохновенной и практической 28. Хотя в связи с этим существует много разногласий, следует понимать, что Устремленность с мыслью: «Да стану я Буддой ради блага живых существ!» или «Я стану Буддой», – пока не принят обет [бодхисаттвы], является вдохновенной, независимо от того, практикуются или не практикуются 29 даяние и другие деяния. Когда принимается обет, Устремленность становится практической. По этому поводу в «Первой ступени созерцания» сказано:

Хотя возможны многие возражения этому, распространяться не буду 30.

***

В этой (части) три (раздела); из них (первый) –

Во «Введении в практику» (8.120) говорится:

И далее (8.129-131):

Согласно сказанному, следует понимать, что себялюбие – источник всех зол, а любовь к другим – источник всех благ.

Идея обмена себя на других способна укорениться [в уме] благодаря освоению. Ум следует привычке. Бывает, достаточно было только услышать имя врага, как возникал страх, а если сдружиться с этим [врагом], то, когда его нет, – тоскуешь. И, если привыкнуть смотреть на себя как на других, и на других как на себя, нетрудно зародить [готовность обмена себя на других]. В том же тексте (8.119) сказано:

И далее (8.112):

Может возникнуть вопрос: «Тела других – не мое тело; как же возможно зарождение такой мысли?»

[Ответим]. Ведь и это тело, поскольку сформировалось из спермы отца и крови 32 матери, состоит из частиц других тел, однако по привычке цепляемся за него как за свое. Подобно этому, зарождается и любовь к телам других как к своему, если ее долго культивировать. В том же тексте (8.158) сказано:

Хорошо обдумав пользу [установки обмена себя на других] и ущербность [обратного] и почувствовав, благодаря этому, всеохватывающую тягу к ее развитию, а также осознав, что, если ее долго культивировать, она вполне может зародиться [в потоке сознания], надо переходить к реализации.

Выражение «обмен себя на других» или «я поставлю себя на место другого, а его – на свое» – означает не воспитание такой установки, когда думаем: «Другие – это я», «Их глаза и прочее – мои», – а взаимозамену двух позиций: любви к себе и пренебрежения к другим. Это достигается порождением любви к другому как к себе и пренебрежения к себе, как [ранее] к другим.

Это также называется обменом своего счастья на страдание других; что происходит, когда, осознав, что врагом является себялюбие, все меньше думаем о собственном счастье и, отбросив пренебрежение к страданиям других, видя достоинства любви к другим, все больше заботимся об уничтожении их страданий. Одним словом, – когда устремляемся к уничтожению страданий других, не беспокоясь о своем счастье.

Воспитать такую установку мешают два препятствия: представление, что основы своего и чужого счастья и страдания, "я" и «другие», – существуют порознь, независимо, как синий и желтый [цвета].

Из такого представления о счастье и страдании следует мысль: «Мои – нужно [соответственно] созидать или уничтожать, а чужими – можно пренебречь.»

Противоядием [первому препятствию служит осознание того факта], что "я" и «другие» – не изолированные сущности, а взаимозависимые; и в отношении меня [у других] возникает мысль «Другой», а в отношении себя у «другого» возникает мысль "Я". Здесь такая же [связь], как [между понятиями] «тамошние горы» и «здешние горы». Здесь, например, в отношении тамошних гор возникает мысль «Тамошние горы», а когда приходим к тамошним горам, возникает мысль «Здешние горы».

Поэтому это не так, как с цветами, где, как ни смотри на синий цвет, все равно возникает мысль, что это именно синий цвет, а не какой-нибудь другой. Об этом же сказано и в «Собрании практик»: