– Красиво. – Кэт внимательно оглядела маленькую, но очень уютную гостиную Розового Коттеджа, а затем серьезно взглянула на Калеба. – Как же мне обращаться к вам: доктор Рейнольдз или профессор Рейнольдз?

После довольно беглого знакомства с его книгами она поняла, что должна прочитать их более основательно: Калеб так вдохновенно писал об архитектуре, особенно о ее истории, что это невольно вызывало интерес.

Прогулка к Розовому Коттеджу доставила ей огромное удовольствие. Вечер выдался удивительно теплым и приятным. Кэт, одетая в свое любимое зеленое платье, весело шагала, любуясь обилием ярких душистых цветов, растущих прямо вдоль дороги и у изгороди. На деревьях на разные голоса щебетали птицы. Кэт была так счастлива, что почти совсем забыла о Калебе и об ужине. Почти…

Когда в ответ на ее легкий стук он открыл дверь, ей достаточно было одного взгляда, чтобы почувствовать нервную дрожь возбуждения.

Калеб великолепно смотрелся в голубой рубашке с расстегнутым воротом и узких голубых брюках. Он был чисто выбрит, и от него необыкновенно приятно пахло очень дорогим – в этом Кэт была уверена – лосьоном после бритья.

– Я предпочел бы, чтобы вы называли меня Калебом, – ответил он. – А звание зависит оттого, где я нахожусь и с кем. С моими коллегами я доктор Рейнольдз, со студентами – профессор, – сообщил Калеб, и в его серых глазах вспыхнули веселые искорки.

Упоминание о студентах очень заинтриговало Кэт. Наверно, он недавно начал преподавать, поскольку об этом ничего не было написано в биографической статье.

– Где же вы преподаете? – поинтересовалась Кэт.

Калеб слегка нахмурился.

– В данный момент нигде. Я взял отпуск после автокатастрофы, – объяснил он с легкой грустью в голосе.

Той самой автокатастрофы, в которой погибла его жена, а Адам получил травму.

– Мне очень жаль, простите, – мягко проговорила Кэт, кляня себя за любопытство.

– Вам незачем извиняться, – резко сказал Калеб, и его лицо сделалось мрачным и жестким. – В тот день можно было о многом сожалеть, но вас это совершенно не касается.

Губы Кэт дрогнули, но она промолчала.

– По-моему, хватит о смерти и печали, – неожиданно произнес Калеб, приступая к делу. – В качестве аперитива у меня есть белое охлажденное вино. – Бутылку же красного вина, принесенную Кейт, он поставил на кухне. – Я предлагаю выйти в сад и выпить там по бокалу. – Он открыл дверь и, пропустив вперед Кэт, следом за ней вышел из коттеджа. – Какой замечательный вечер! Я думаю, можно поужинать на свежем воздухе, если вы не возражаете.

Это был риторический вопрос, так как в саду Кэт с удивлением обнаружила, что стол уже был накрыт и сервирован на две персоны, а по краям стояли две свечи в серебряных подсвечниках.

– Вы великолепно потрудились, – с легкой иронией отметила Кэт.

Уголки его рта изогнулись в едва уловимой усмешке, и он стал наливать вино в бокалы.

– Мне столько всего пришлось пережить, когда я остался один с Адамом, и, конечно, оказавшись в экстремальной ситуации, я должен был мобилизовать все свои силы. В течение первого месяца, – Калеб подал Кэт бокал, – мы с Адамом жили в полном хаосе. Утром возникало столько дел, но не успеешь оглянуться, как уже время ленча, а я только лишь одел и умыл его, – он в ужасе покачал головой, вспоминая, – но Адам был необыкновенно терпелив со мной.

Слушая Калеба, Кэт поняла, что у него практически не оставалось времени на себя. Любовь к детям, занятия с ними, забота о них не были обременительными для нее – это шло от сердца, но она вполне допускала, что Калеб изначально не знал даже, как подступиться к собственному сыну. Но он смог справиться с возникшими трудностями, и сейчас, спустя шесть месяцев, у него все под контролем.

– Очень вкусное вино, – тихо сказала Кэт, осматриваясь вокруг. – Какое красивое место, правда?

Коттедж был частью имения, когда-то принадлежавшего Клив-Хаузу. Розовый Коттедж был куплен бабушкой Джейн Гринвуд, той маленькой девочки, которая помогала Кэт в школе и оставалась с Адамом прошлым вечером. Но пожилая леди умерла года два назад, а ее дочь, мать Джейн, решила, что лучший способ сохранить коттедж – это сдавать его приезжающим.

Сам коттедж смотрелся очень симпатично. Выкрашенный белой краской, с тростниковой крышей, он утопал в розах, тем самым оправдывая свое название. Боб Гринвуд, отец Джейн, был первоклассным садовником, и, пока коттедж не был занят, он ухаживал за садом с такой же любовью, как за своим собственным.

Тонкий аромат и благоухание цветов наполняли вечерний воздух. Кэт с удовольствием потягивала вино, чувствуя покой, умиротворение и интимность этого вечера.

– Вы мне позволите удалиться на минуту, на кухню и проверить, все ли готово?

Снова риторический вопрос, так как поступки Калеба всегда соответствовали его замыслам.

Кэт глубоко вздохнула. Что она здесь делает? Почему все-таки Калеб пригласил ее?

Охлажденное вино, зажженные свечи, ужин вдвоем означают…

Калеб вернулся в сад, неся по большой тарелке в каждой руке.

– Я немного изменил меню, – извинился он. – Рекомендую, копченая лососина. – И он поставил тарелки по обе стороны стола. – А на десерт у нас клубника. Но жарить бифштекс я буду сам, – добавил он тоном, не терпящим возражений.

Кэт же ничуть не сомневалась, что этот мужчина способен сделать все, что задумал.

Копченая лососина была аппетитно уложена на тарелках вместе с ломтиками лимона, листьями салата и тонко нарезанным черным хлебом с маслом.

– Я всегда считал, что даже для себя надо готовить еду по всем правилам, соблюдая малейшие тонкости, – произнес Калеб, в то время как Кэт широко открытыми от изумления глазами смотрела на содержимое тарелок, понимая, что таким оформлением блюд по праву может гордиться самый шикарный ресторан.

– Знаете, Калеб, если я когда-нибудь надуваю открыть ресторан, то приглашу вас к себе в качестве шеф-повара, – весело сказала Кэт, когда они, наконец, принялись за еду. Он мягко рассмеялся.

– Лососину я достал из пакета, Кэт.

– И все равно она не будет так аппетитно выглядеть, если этим займусь я, – убеждала она его.

– Просто кулинария – не ваш конек, – рассудил он.

Неожиданно кусочек лимона выскользнул из ее руки, пролетел через стол и оказался в тарелке у Калеба.

– Я сама еще толком не разобралась в своих способностях, – призналась Кэт, тогда как Калеб молча вернул ей лимон.

– В близости с детьми, насколько я понимаю. Да и Адам явно предпочитает вас.

– Но он все же немного поиграл и с другими детьми, – оправдывалась Кэт, хотя сама разрешила Адаму пробыть с ней почти все утро. Она и не сомневалась, что когда-нибудь Адам с удовольствием будет общаться со своими сверстниками.

– Я не осуждаю вас, Кэт, – уверенно произнес Калеб. – Это замечательно, что он начинает снова воспринимать других людей. Я думаю, это потому, что вы общаетесь с ним на его же уровне.

– Вот уж, право, не знаю, принять ли это как комплимент, – со смехом сказала она.

– Я не имел в виду, что вы опустились до уровня Адама, Кэт, – с улыбкой возразил Калеб. – Точнее сказать, нашли с ним общий язык. Не многие обладают этим талантом. Это уже комплимент, Кэт.

– В таком случае спасибо.

– И еще, могу ли я добавить, что вполне одобряю выбор моего сына?

– Пока повремените!

Кэт вдруг заинтересовалась своей порцией. Надо отдать должное – лососина была необыкновенно свежей и божественно вкусной! Но, кроме того, слова Калеба привели Кэт в замешательство. Что он имел в виду, говоря, что одобряет выбор своего сына?

Еще в воскресенье Калеб производил впечатление надменного, сдержанного, даже снисходительного человека, и роль воздыхателя казалась весьма неожиданной. Почему он так переменился к ней? Сегодня Кейт сказала, что она красива и желанна. Но Кэт почему-то не была в этом уверена.

– Кэт…

– Калеб, выслушайте меня, пожалуйста, – перебила она его. – Мне хочется кое-что прояснить. Неважно, какое мнение у вас сложилось или не сложилось обо мне, но я не гожусь для кратковременного романа, который, возможно, развлечет вас, пока вы здесь.