— Да... — протянул Билли, и ему вдруг стало страшно. Он испугался, что стоит только сейчас сделать что-то не так или заговорить невпопад, и тогда Паркер может передумать и остаться. Он оглядел комнату, провел языком по пересохшим губам, неопределенно развел Руками и наконец сказал: — Ну, наверное, мне лучше... — и тут же поспешно вышел в кухню.

Паркер лишь покачал головой. Он продолжал потягивать пиво и смотреть в окно, ни о чем не думая, до тех пор, пока на дорожку перед домом не въехал зеленый «бьюик». Тогда он взял свою дорожную сумку и вышел из дома.

Клер хотела пересесть на сиденье пассажира, освобождая ему место за рулем, но он открыл переднюю дверцу и сказал:

— Поведешь сама.

— Ладно, — согласилась она. Когда он сел, захлопнув дверцу. Клер спросила: — Обратно в отель?

— Нет, я выехал оттуда. Никто из нас не должен больше там появляться. Никто.

— Тогда куда же? В какой-нибудь другой отель?

— Тоже нежелательно. Она взглянула на него:

— Ко мне?

— К тебе, — согласился он.

Встречу назначили на квартире у Клер в десять часов вечера во вторник. Клер и Паркер были уже здесь. Билли приехал раньше всех без четверти десять. Лемке и Майк Карлоу пришли в десять ровно, и пятью минутами позже явился Отто Майнзер. Квартира находилась на третьем этаже нового дома: сплошные витражи с хромированными рамами на фасаде и облицованные гипсовыми панелями интерьеры замысловатой планировки. Длинная гостиная, окна которой выходили во внутренний двор, маленькая квадратная спальня с единственным узким окошком, из которого открывался вид на вентиляционную шахту, а также крохотная кухня и ванная — тесновато, но для одного человека вполне достаточно.

Мебель была подобрана со вкусом, но расставлена как будто наспех. Складывалось впечатление, что хозяйка квартиры, с одной стороны, любила окружать себя хорошими вещами, но, с другой — вовсе не собиралась надолго здесь задерживаться. Диван, светильники, столики, портьеры — каждый из предметов обстановки отличался изяществом и изысканностью вкуса, но все они хоть и не были безумно дорогими, но тем не менее стоили приличных денег. И все-таки среди этого интерьера оставались своего рода пустоты, словно кто-то пришел и вынес из комнаты часть вещей. Ни одной картины на стенах. Рядом с креслом у окна не мешало бы поставить торшер, да и журнальный столик справа от дивана тоже был бы кстати.

Перед встречей Клер спросила у Паркера:

— Может, мне все-таки подсуетиться насчет выпивки? Я хочу сказать: что, если по ставить пиво или чего-нибудь в этом роде?

— Вообще-то было бы не плохо, — согласился Паркер. — Но только, ради бога, не устраивай здесь светский вечер в бридж-клубе с выносом дурацких бутербродиков на подносе.

— Сама знаю, — отрезала она. Когда прибыл Билли, Клер еще одевалась. Паркер открыл дверь.

Билли вошел со словами:

— Я, наверное, слишком рано.

— Проходи и садись, — обронил Паркер и закрыл дверь.

Билли выказывал все признаки нетерпения и беспокойства, постоянно оглядываясь по сторонам, словно испуганный опоссум, вылезший из своей норки. Он выбрал кресло в дальнем углу гостиной и устроился в нем, не переставая беспокойно ерзать.

Паркер не мог долго выносить общество столь неугомонной особы, и потому он удалился в спальню и лег на кровать, наблюдая, как одевается Клер.

О таких говорят — женщина, приятная во всех отношениях: на нее было приятно смотреть и столь же приятно было находиться в ее обществе. Чувственная и независимая, без дурацких причуд и великомудрия.

Глядя на нее сейчас, на то, как она расхаживала по комнате в одних трусиках и бюстгальтере, он не ощущал страстного желания немедленно обладать ею, все его мысли были исключительно о деле. Он думал о предстоящей встрече, о тех, кто соберется здесь. Но подсознательно все же находился во власти приятных воспоминаний, и ему доставляло удовольствие созерцать уже знакомое тело. В конце концов, у него еще будет достаточно времени на то, чтобы освежить эти воспоминания.

К тому времени, как в дверь снова позвонили, Клер была уже готова. Она надела светло-салатовые брюки и бело-розовую блузку.

— Теперь я сама открою, — сказала она, выходя из спальни.

Билли страдальчески взглянул в ее сторону, но Клер не обратила на него никакого внимания. Паркер прошел в кухню, открыл себе пива и вернулся обратно в гостиную, где его уже дожидались Лемке и Майк Карлоу. Карлоу был худощавым сорокалетним мужчиной, ростом немного ниже среднего. Обветренное лицо и усталые глаза говорили о том, что большую часть времени ему приходится проводить вне помещения. Нос у него был узкий и длинный, губы тонкие, кадык остро выступал.

— Привет, Паркер, — сказал он. — Давно не виделись.

— Пиво вон там. — Паркер махнул рукой в сторону кухни.

— Хорошо. Лемке, тебе принести?

— Не надо, спасибо, — отказался Лемке. Он виновато улыбнулся и похлопал себя по животу. — С желудком что-то не совсем в порядке.

Карлоу удалился в кухню, и тогда Паркер спросил у Лемке:

— И что ему уже известно?

— Большая часть того, что ему следует знать. Что его место за рулем, что это ограбление со взломом, что охранники вооружены, а еще, что речь идет о ценных монетах и о том, что у нас есть свой человек среди торговцев, через которого можно будет сбыть товар. Я сказал, что в деле нас пять человек, и о доле каждого мы договоримся потом.

— Ладно. А теперь представь его Билли.

— Конечно. — Когда Лемке отошел. Клер снова вернулась к Паркеру.

— Когда все соберутся, мне уйти? — поинтересовалась она.

— Нет. Ты в деле.

По-видимому, такой ответ ее удивил.

— Правда?

— Это была твоя затея. Не забыла еще? Ты сама настояла на этом.

— Значит, я тоже должна буду стать ее частью?

— Точно так.

Она пожала плечами:

— Ну, если ты ничего не имеешь против дилетантов...

— Со своей ролью ты справишься замечательно.

— Спасибо на добром слове. — Тут снова раздался звонок в дверь, и она сказала: — Я сама открою.

Лемке, Карлоу и Билли стояли у дальней стены гостиной и о чем-то разговаривали. Судя по всему. Билли распирала жажда деятельности, у Лемке был вид нездорового человека, а Карлоу вникал в суть дела и выжидал. Паркер задержался у двери на кухню, взглянув на Клер, которая вышла в маленькую прихожую и открыла дверь.

Это был Отто Майнзер, довольно высокий человек плотного телосложения, одетый во все черное. Его светлые волосы были подстрижены настолько коротко, что на первый взгляд он мог показаться лысым. Обращал на себя внимание длинный крючковатый нос с широкими ноздрями, в то время как губы были очень тонкими, а глаза казались маленькими, невыразительными и бесцветными. Обычно он держался с напускным высокомерием, что, впрочем, ему удавалось не всегда, и поэтому стороннему наблюдателю он мог показаться просто раздраженным. Когда Майнзер увидел Клер, то на его лице появилось некое подобие изумленной улыбки. Такой вид обычно бывает у человека, случайно попавшего не по адресу. Он что-то сказал Клер, Паркер не слышал что именно, но обратил внимание на то, какой холодной была ее реакция. Ее ответ был до неприличия краток, и Майнзер цинично усмехнулся.

— Верное дело, — произнес он, входя в квартиру.

Паркер подошел к нему и первым протянул руку.

— Ну вот и снова встретились.

— Спустя столько лет, — сказал Майнзер. С его внешностью иностранца казалось, что он должен бы говорить с акцентом, но это было обманчивое впечатление. На самом деле он родился и вырос в этой стране, и единственное, что, пожалуй, несколько отличало его речь, так это едва заметное типично бостонское произношение.

Уже все в сборе, — продолжал Паркер. Пойдем. Лемке уже обрисовал тебе ситуацию?

— Монеты. По наводке нумизмата.

— Именно так.

Майнзер кивнул в сторону Клер.

— О ней Лемке ничего мне не сказал.

— А зачем ему было это делать? — Майнзер смотрел на него с нескрываемым удивлением, потом рассмеялся.