Женщина указала пальцем с ослепительным ногтем на ленту.

– Мои баулы, Бенни! Тащи их сюда.

– Будет исполнено, ваше высочество. – Визел протиснулся сквозь толпу и вступил в борьбу с несколькими неподъемными желтыми чемоданами.

– Сколько багажа! – уважительно сказал Старлиц Принцессе.

– А как же! Мы переезжаем. Мы покидаем Лондон. Попробуем поиграть в свой дом. Я и этот король подглядывания.

– Вы уже знаете, куда едете, ваше высочество?

Она попыхтела сигаретой, подняла глаза, прищурилась.

– Вы бывали на Гоа, мистер Старлиц?

– Гоа – бойкое местечко, – одобрил Старлиц. – Недаром в честь него назвали особый звук.

– Что еще за звук? – замигала она.

– «Звук Гоа», конечно.

– С чем это едят?

– На Гоа процветает «транс-энд-данс». Повсюду «техно». – Принцесса по-прежнему ничего не понимала. – Ну, «техно». Электроника. – Понимания не прибавилось. – Музыка, – перешел к расшифровке Старлиц. – Ну, та, которую заводят на вечеринках с помощью пленок и миксеров. «Брейк-бит». – И, опускаясь на рудиментарный уровень, Старлиц объяснил: – На Гоа играют много «диско».

– О! – просияла она. – Танцевальная музыка!

– Она самая. Гоа – один из законодателей музыкальной моды.

– А стриптиз-клубы? Гоа – это ведь Индия, да? Там есть экзотические танцы, ролевое исполнение полового акта?

– На Гоа много нудистских пляжей.

– Вечно эти паршивые любители-хиппи все портят!

Визел притащил один из желтых чемоданов, едва не лишившись обеих рук. Чемодан был перетянут пленкой и перевязан веревками, но все равно зловеще раздувался.

– На Гоа процветает ведическая медицина, – пропыхтел он. – Многовековая мудрость травников. За ней будущее.

– Я тоже много слышал об индийском лечении травами, – милосердно проговорил Старлиц. – В нем широко применяется коровья моча. Надо следить за тщательной стерилизацией игл для уколов. – И он изобразил букву V, растопырив указательный и средний пальцы на добрые четыре дюйма. Потом, глядя в кресло с отеческой заботой, продолжил: – Знаете, что вам поможет, Ди? При автоимунном нарушении полезно натуральное обеззараживающее средство: женские турецкие бани в Эдирне. Сплошь мрамор, чисто женский персонал. Лечебные грязи, целебная минеральная вода. Там уже четыреста лет не было ни одного мужчины. Служительницы – сплошь ассирийки с Кавказских гор, где люди легко доживают до ста двенадцати лет.

– Господи! – пролепетала Принцесса, часто мигая.

– Главное снадобье – йогурт. И массаж.

Она сделала последнюю затяжку и уронила окурок рядом с кроссовкой Визела.

– Где это?

– Здесь, рядом. Неподалеку от Стамбула. Конечно, у них все зарезервировано на годы вперед. Они истовые мусульмане и не принимают христианок. Чтобы туда попасть, вам придется заделаться султаншей Валид-Роксаной.

– У нас билеты в Гоа, – напомнил Визел, преданно подбирая с пола Принцессин окурок.

– Ничего, мусульмане меня тоже устроят, – возразила Принцесса. – В том случае, если у них водятся денежки.

Старлиц схватил папарацци за тощее плечо в полупрозрачном плаще.

– Визел, – проговорил он значительно, – видишь этот транспортер? Возможно, по нему как раз сейчас едет черный непомеченный чемодан, предназначенный для тебя, а внутри двадцать тысяч американских долларов.

Визел и Принцесса обменялись многозначительными взглядами.

– Успокойся, его там нет. – Запустив руку в карман своего жилета цвета лайма, Старлиц выудил оттуда золотой пластиковый прямоугольник. – Ведь наличность – это вчерашний день. Таможенники научились ее нащупывать. Поэтому вместо нее я приготовил для тебя эту удобную карточку «Виза», выписанную на твое любимое имя. Свидетельство о кредитной линии на двадцать тысяч долларов, открытой оффшорным банком на турецком Кипре.

Визел инстинктивно потянулся за подарком, но тут же отдернул руку.

– Откуда я знаю, что это правда?

– Возьми и позвони по их бесплатному номеру. Вот он, на обратной стороне карточки. Кипр – страна Содружества, поэтому кипрские банкиры прилично говорят по-английски. Как только доберешься до апартаментов в «Истанбул Пера Палас», которые я вам заказал, первым делом звони в банк.

– Боже... – пробормотал Визел.

– Кстати, «Пера Палас» – очень фотогеничный отель. Построен в 1892 году для пассажиров Восточного экспресса. Сплошное красное дерево, турецкий стиль, свет сквозь шторы, арак Сиднея Гринстрита в баре. Как раз для тебя, Визел. Уверен, тебе понравится.

Визел достал из кармана очки для чтения и принялся их полировать специальной тканью для линз.

– С чего это вдруг, Легги?

– На эту дискету я записал схему действий. Вставишь в компьютер и ознакомишься. – Легги вручил ему пластмассовый квадрат с информацией. – В двух словах: свяжешься со своими знакомыми папарацци. Причем не с лучшими, а именно с самыми худшими, самыми дрянными и никчемными. С людьми без тормозов. Ну, знаешь, из тех, кто подкупает официантов, прячется в мусорных баках, врывается с видеокамерой в туалет. Последние отбросы ремесла папарацци. Скажешь им, что таблоидам нужны фотографии выступлений «Большой Семерки» в Стамбуле. Что за снимки девчонок им отвалят кучу денег.

– Кто же станет за такое платить? – спросил Визел со вздохом.

– Слухи о романтических приключениях! Мы намеренно допустили утечки, приспособленные к национальным вкусам. Француженка связалась со звездой футбола, обладателем кубка мира. Американка подцепила конгрессмена.

– Значит, все как обычно?

– Нет, приятель, на сей раз все по-настоящему. Мы не сидели сложа руки. Самое главное, мы собираемся заплатить за снимки. Тебе не придется никого надувать. Ты действительно купишь все, что они нащелкают! Расплатишься с ними честь по чести.

– Опомнись, таблоиды не клюнут на этот мусор! Слишком часто ты их облапошивал.

Старлиц терпеливо вздохнул.

– Мы целим в турецкие масс-медиа. Турецкие таблоиды, турецкие модные журнальчики, особенно турецкое телевидение. Обычная западная реклама им чужда. Но когда они убедятся, что твои ребята перевернули вверх дном весь Стамбул, они расхватают снимки, как горячие пирожки. – Старлиц понизил голос. – Мы просто хотим, чтобы девчонок увидели в их тряпках, только и всего. На нас заработают мастерские-потовыжималки в Анатолии, из тех, которые научились строчить подделки под «Версаче». Они завалят турецкий рынок блузками, как у «Большой Семерки», и их туфлями на платформе. Мы сумеем неплохо заплатить твоим иностранным папарацци, потому что это нам обойдется всего в пять-шесть процентов от всего барыша. Не говоря о том, что мы отмоем всю выручку на турецком Кипре, так что никаких налогов!

Глаза Визела стали круглыми, как линзы его фотоаппаратов.

– Проклятье!

– Так что успевай крутиться, приятель: ты их нанимаешь, принимаешь у них работу, расплачиваешься с ними от нашего имени. Ты мой аккредитованный представитель, Визел. Обо мне они знать не должны. Если кто-нибудь из твоих ребят отстегнет тебе комиссионные, меня это не касается, босс – ты. – Старлиц перевел дух. – Ну, что, мы поладим?

– Никто не умеет уговаривать так, как ты, Легги, – пробормотал Визел. – Но штука в том, что бизнес мне теперь ни к чему. Я решил остепениться, понимаешь? Я забочусь о ее здоровье. Как насчет моей жены?

– Мы не женаты, – поспешно уточнила Принцесса.

– Зато официально помолвлены, – поморщился Визел. – Соображаешь?

Старлиц расплылся в улыбке.

– А вы попробуйте пожениться по-турецки. Такой брак можно будет расторгнуть, всего лишь трижды повторив: «Я с тобой развожусь».

– Ух ты! – восхитилась Принцесса, сразу оживившись. – Очень заманчиво.

Визел уже готов был признать поражение, но ухватился за последнюю соломинку.

– Ты что-то говорил о турецких водных процедурах?

Старлиц нахмурился, изобразив озабоченность.

– Для этого мне бы пришлось использовать все мои связи...

– Вот и используй, Легги. Либо ты помнишь о моей Принцессе, либо мы ни о чем не договоримся.