На следующий день Мошкин проснулся приплясывая. Счечеточил у кровати ритм "Маленьких лебедей". И весь день был в плясовом настрое. Даже в очереди в столовой перебирал ногами.

- Тебе че не стоится? - спросил Кока. - Недержание?

- Не, - счастливо засмеялся Мошкин, - погода хорошая.

В тот день был пуск ракеты, его две недели готовили Мошкин, Кока, Дуня и еще целая компания. Вечером спроворили по этому поводу шикарный стол в гостиничном номере. Но до пуска - это тебе не чайку попить - ни-ни в плане торжественных возлияний по случаю. В двадцать минут двенадцатого полезли на крышу своими глазами убедиться, что банкет они заслужили - можно наливать.

В темноте над самой землей вспыхнул яркий шар, разрастаясь, постоял в раздумье, а надумав, - с пламенным хвостом заторопился вверх.

- Ура! - заорали смотрящие.

Но вдруг огонь, стремящийся до сего момента к звездам, начал круто менять направление своих устремлений на прямо противоположное.

- Куда ты? - как на шкодного кота, прыгнувшего на стол, закричал Мошкин.

Огонь, не реагируя на окрик, помчался вертикально вниз.

- Автомат стабилизации отказал! - сказал Мошкин, когда в районе старта финишным взрывом ударил в землю носитель.

- Ошибка в программе полета! - категорически возразила Дуня. - Тангаж отрабатывался в противоположную сторону.

Банкет полетел псу под хвост. Вскорости в штабе, на аварийной комиссии, Мошкин, с пеной у рта защищая программу полета, к которой имела отношение его фирма, доказывал, что причина аварии - в автомате стабилизации. Дуня решительно защищала прибор своей конторы.

- Валить на автомат - это полная техническая безграмотность! - рубила сплеча Дуня.

- А на программу - голый дебилизм. Зачем вас, баб, вообще на полигоны посылают?!

Ясно-понятно: каждый-всякий боролся не за истину, а как бы свою фирму выгородить.

В этой борьбе любовь, как та ракета, недалече уйдя от старта, потерпела сокрушительную аварию.

...Мошкин сидел на перроне, а женщина чистила его в хвост и в гриву.

- Дуня, - наконец сказал потерпевший, - что ты шумишь на всю Москву, это ведь не Капъяр?

Женщина оторопело уставилась на Мошкина:

- Вова?

...- А ведь тогда вы в программе ошибку нахомутали, - говорила Дуня, пока Мошкин затаскивал ее оккупационные чемоданы в вагон. - В Капъяре-то бываешь?

- Ага, - соврал Мошкин.

- Как там?

- Плохо, - не соврал Мошкин.

- А я вот на жизнь челночу, - сказала Дуня и на прощание крепко поцеловала Мошкина в губы.

- Дуня, тогда в моей программе ошибка была! - крикнул Мошкин отъезжающей.

И звонко постучал себя кулаком по голове.

- В моей тоже! - прозвучало в ответ.

Но легче от этого обоим не стало.

НА ЗЛОСТЬ

- По углам сопли жуем, а пойти на баррикады и настучать кому по голове за свои права - тут мандраже! Ты, Мошкин, на баррикады пойдешь?

Кока Патифонов, Мошкин и еще трое таких же - по меркам новых времен не пришей кобыле хвост инженеров, отделывали квартиру новому русскому. Даже не ему, а его любовнице. И не квартиру, а не понять что. Рушили стены между кухней, ванной и туалетом для превращения высвободившейся площади в большую ванную.

Или любовница была русалкой, или новый русский ихтиандром, но их чувства требовали водных просторов.

В ожидании ценных указаний от заказчика мужички на обломках кухни пили пиво из трехлитровой банки и беседовали за жизнь.

- Меня разозлить надо! - духарился Мошкин на вопрос о баррикадах, тогда я за себя не отвечаю - покалечить могу!

- Тараканами тебя, Вова, злить надо! - наполнил Кока пластиковые стаканчики.

- А че обязательно тараканами? - удивился Мошкин.

И Кока рассказал под пиво давнюю историю.

В детстве был у него корешок Толя Кищик. Он страшно гордился, что с головы и с хвоста его фамилия читается одинаково. Был всяко-разно Кищик на рыбалку сдвинутый, как и Кока. Но всегда их Вася Козлов перелавливал. Неказистый такой парнишка, правый указательный палец у него всегда указательно торчал - не сгибался. На ногах у Васи зимой и летом одним цветом кирзовые сапоги, которые неизносимо росли вместе с хозяином. Что в футбол, что в лапту Вася - горе, а не игрок. Или нос мячом расквасят, или подкуют. Тюха-матюха, зато в рыбалке асс. И удилище некультяпистое - таким только ершей смешить, и леска - узел на узле. Но глядь, снова идет с речки, сияет полный бидончик с верхом набил.

Смотреть спокойно на это туда-сюда Кищик не мог. Прибегает как-то к Коке.

- Все, - говорит, - теперь обловим Ваську Козла!

По любому Кищик прочитал рассказ, как два дружка-товарища пошли на рыбалку. Все сидалищные места отсидели, ноги отстояли, а толку - парочка малявок на кукане. Чуть поодаль от этой невезухи мужичок сидел с удочкой. Да не просто сидел - таскал одну за одной. Да не просто рыбу - сазанчиков...

Не вытерпели друзья-приятели.

- Слушай, - пристали к соседу, - на что ловишь?

- У вас, - интересуется навстречу мужичок, - наживка, на которую огурец клюет есть?

Была такая у бесталанных рыбаков из рассказа.

- Наливай! - командует мужичок.

Делать нечего: достали бутылку, налили. Пока выпивали-закусывали, мужичок еще пару сазанчиков выдернул. А потом раздевается, залазит в воду и достает со дна четверть. Обыкновенную стеклянную четверть. Пробкой закрыта, на дне дробь на три пальца, а по стенкам тараканы ползают. Элементарно коричневые, с усами. И много-о-о...

Горе рыбаки рты поразевали. Что за абракадабра?

- На злость ловлю, - начал отрабатывать принятую во внутрь наживку мужичок. - Сазанчик подходит к четверти, видит тараканов перед носом и шалеет от радости. Как же - сейчас он будет их жратеньки. Раскрывает зубастую коробочку - хвать! хвать! хвать! А в пасти одна вода. И тараканы как ни в чем ни бывало ползают перед носом. Сазанчик сатанеет, что за фокусы в родной реке? Рядом другие нервничают: видит око, а не сожрать, зря только зубами клацают. И тут я в этот психоз червячка... Озверевшие, они всю бдительность теряют, хватают червя, как ерши прожорливые. До задницы заглатывают.

... - И вот, - рассказывает дальше Кока, - мой во все стороны Кищик загорелся на злость окуней ловить. Сазанов у нас не было. Ваську Козла, говорит, накажем теперь в два счета... Сагитировал меня Кищик. Я четверть от бабушки приволок. Теперь надо главный компонент метода раздобыть тараканов. Моя мама чистюля была, не дай Бог, один таракан появится - война до победного изничтожения. А нам не один надо...

Кругом Кищик вспомнил про тетку, она в бараке жила. Там в коридорной системе тараканы пешком ходили. Тетка жила одна, работала на домостроительном комбинате посменно. Взад-вперед Кищик договорился поночевать у нее, пока в третью смену находится. Всю-то ноченьку рыбаки-новаторы пластались. Тараканы в темноте вылезут насчет пожрать, а тут раз - свет врубается, и пошла охота. Руками, марлей (ее, как сеть, сверху набрасывали), банками накрывали, приманку - сахар, хлеб - подкладывали. Брали только крупных. И напролет до рассвета, как заведенные: выключат свет, затаятся, тараканы обрадуются - темно и жратвой пахнет, зашуршат из всех углов на промысел и только примутся за лакомство - выключатель клац: е-мое! опять не до жратвы, как бы успеть в щелку...

- Двести штук поймали, - рассказывал Кока, - штук шесть спичечных коробков набили. Утром подремали чуток и на свалку - за свинцовыми пластинами аккумуляторными, что вместо дроби на дно бутыли. По дороге к нам домой забежали позавтракать. Тараканов у нас оставили. Рыбачить решили на вечерней зорьке. Набрали на свалке пластин, нарубили мелко и понесли это добро к нам, чтобы зарядить четверть свинцом и тараканами. Дома нас мама ждала, злая, как те сазанчики... Пришла на обед, открывает стол, а там кишмя кишат тараканы... Полезла в буфет - и здесь полным-полно... Схватилась за голову: что? откуда? Глядь - коробки спичечные в буфете. Мы так плотно набивали их, что некоторых тараканов придушили. Придушенные улики, на горе моей задницы, не разбежались...