Говорят, что красота — это самая сущность всей жизни. Разве вон то здание, которое считается столь прекрасным, не выражает эту сущность? Я был бы весьма признателен, если бы вы смогли подробно рассмотреть весь этот вопрос о красоте и о художнике.

Кришнамурти: Несомненно, художник — это человек, искусный в действии, не правда ли? Такое действие заключено в самой жизни, а не за ее пределами. Поэтому искусство в жизни и создает подлинного художника. Такое искусство может проявляться в течение нескольких часов в день, когда он играет на каком-нибудь музыкальном инструменте, пишет стихи, занимается живописью; оно может проявляться несколько дольше, если такой человек искусен в разнообразных сферах деятельности — подобно тем великим людям эпохи Возрождения, которые трудились в различных областях искусства и науки. Но несколько часов музыки или науки могут находиться в противоречии с остальной жизнью человека, которая протекает в беспорядке и смятении. Поэтому будет ли этот человек вообще художником? Человек, который артистически играет на скрипке и заботится лишь о своей славе, не интересуется скрипкой; он только эксплуатирует ее, чтобы стать знаменитым; для него «я» гораздо важнее музыки; то же самое справедливо и по отношению к писателю или художнику, мечтающему добиться известности. Музыкант отождествляет свое «я» с тем, что он считает прекрасной музыкой, а религиозный человек отождествляет свое «я» с тем, что считает возвышенным. Все эти люди обладают искусством в своих частных небольших полях деятельности, но они не обращают внимания на остальную часть обширного поля жизни. Поэтому нам необходимо выяснить, что такое искусство в действии, в жизни, а не только в живописи, в литературе или в технике, равно как и вопрос о том, как человек может всю свою жизнь прожить с искусством и с красотой. Разве искусство и красота — не одно и то же? Может ли человек, независимо от того, является ли он художником или нет, наполнить искусством и красотой всю свою жизнь? Жизнь есть действие; и когда это действие порождает печаль, оно перестает быть искусным. Итак, может ли человек жить без печали, без трений, без ревности и жадности, без какого бы то ни было конфликта? Вопрос не в том, кто является художником, а кто нет; вопрос в том, способен ли человек, вы или кто-то другой, жить без мучений, без искажений. Конечно, было бы профанацией принижать великие творения музыки, скульптуры, поэзии, танцевального искусства, смеяться над ними — это значило бы не обладать искусством в собственной жизни. Однако художественность и красота, которые и есть искусство в действии, должны проявляться в продолжение всего дня, а не только несколько часов в день. Это и будет подлинным вызовом жизни, не просто задача — виртуозно играть на рояле. Вы должны прекрасно играть на нем, коль скоро вообще взялись за это дело; но это не все. Такой образ действия был бы похож на возделывание лишь небольшого уголка обширного поля. Нас же касается целое поле, и это поле есть жизнь. А мы всегда поступаем по-другому: мы пренебрегаем целым и сосредоточиваемся на обрывках, принадлежащих нам или другим людям. Художественность состоит в том, чтобы находиться в состоянии полного пробуждения, а потому быть искусным в действии во всей жизни; и это есть красота.

Посетитель: А что вы скажите о рабочем на фабрике или о конторском служащем? Будет ли такой человек художником? Разве его работа не делает всякое искусство невозможным, разве она не омертвляет его до такой степени, что ему становится недоступным какое-либо иное умение? Разве он не обусловлен своей работой?

Кришнамурти: Конечно, обусловлен. Но если он пробудится, он или оставит свою работу, или так ее преобразит, что она станет художественной. То, что важно, — не работа, а пробуждение по отношению к работе. То, что важно, — это не обусловленность работой; важно пробуждение.

Посетитель: А что вы понимаете под словом «пробуждение»?

Кришнамурти: Пробуждают ли вас только обстоятельства, вызовы, какие-нибудь несчастья или радости? Или существует состояние пробуждения без какой-либо причины? Если вы пробуждены некоторым событием, некоторой причиной, тогда вы от чего-то зависите, будь то наркотик, половая жизнь, музыка или живопись, тогда вы позволяете себе погрузиться в сон. Поэтому всякая зависимость есть конец искусства, конец художественности.

Посетитель: Что это за другое пробужденное состояние, не имеющее причины? Вы говорите о каком-то состоянии, где нет ни причины, ни следствия. Может ли иметь место состояние ума, которое не является результатом определенной причины? Я этого не понимаю, потому что, несомненно, все, что мы думаем, все, что мы такое, суть результаты некоторой причины. Существует бесконечная цепь причины и следствия.

Кришнамурти: Эта цепь причины и следствия бесконечна, ибо следствие становится причиной, а причина порождает дальнейшее следствие и так далее.

Посетитель: Тогда какое же действие существует вне этой цепи?

Кришнамурти: Все, что мы знаем, это действие с причиной, с мотивом, которое представляет собой некоторый результат. Все действия проявляются во взаимоотношениях. Если взаимоотношения основаны на причине, они суть хитрые приспособления и неизбежно ведут к другой форме отупения. Любовь — вот единственное явление, которое не имеет причины, которое свободно; это и есть красота, умение, искусство. Без любви нет никакого искусства. Когда артист играет прекрасно, нет никакого «я»; существует любовь и красота; и это искусство. Это и есть умение, искусство в действии — отсутствие «я». Искусство представляет собой отсутствие «я». А когда вы пренебрегаете целым полем жизни и сосредоточиваетесь лишь на небольшой его части, вы все еще живете неумело, каким бы значительным ни было отсутствие «я», а потому вы не художник в своей жизни. Отсутствие «я» в жизни — это любовь и красота, которая приносит свое собственное умение. Это и есть величайшее искусство: жить с умением во всем поле жизни.

Посетитель: Боже мой! Как же мне это сделать? Я понимаю, чувствую это в своем сердце; но как мне удержать такое чувство?

Кришнамурти: Нет способа удержать его, нет способа питать или практиковать. Можно только видеть его; а видеть — величайшее из всех искусств.

Посетитель: Мне хотелось бы понять природу Зависимости. Я обнаружил, что нахожусь в зависимости от очень многих вещей — от женщин, от различных видов развлечений, от хорошего вина, от жены и детей, от своих друзей, от того, что говорят люди. К счастью, я более не нахожусь в зависимости от религиозных зрелищ; но я продолжаю находиться в зависимости от книг, которые читаю ради получения стимулов, от интересных разговоров. Я вижу, что и молодежь также находится в зависимости, может быть, не в такой сильной, как я; однако у них имеются свои особенные формы зависимости. Я был на Востоке и видел, в какой зависимости от гуру и от семьи находятся там люди. У них традиция имеет гораздо большее значение, ее корни там глубже, чем здесь, в Европе, и, конечно, гораздо глубже, чем в Америке. Но все мы как будто зависим от чего-то, от какой-то опоры, не только физически, но гораздо сильнее во внутреннем смысле. Поэтому мне интересно узнать, возможно ли вообще стать действительно свободным от зависимости, должен ли человек быть свободен от нее?

Кришнамурти: Я понимаю это так, что вас занимает вопрос о психологической, внутренней привязанности. Чем сильнее человек привязан, тем больше бывает его зависимость. Существует привязанность не только к людям, но и к идеям и вещам. Человек привязан к некоторому особому окружению, к отдельной стране и так далее. А отсюда возникает зависимость и потому противодействие.

Посетитель: Почему противодействие?

Кришнамурти: Объект моей привязанности — мои территориальные или сексуальные владения. Я их охраняю, противясь любой форме чужого посягательства. Я также ограничиваю свободу того лица, к которому привязан, как и собственную свободу. Таким образом, привязанность есть сопротивление. Я привязан к чему-то или к кому-то. Эта привязанность есть обладание, а обладание есть противодействие; поэтому привязанность также есть противодействие.