— Зимой? — удивлялись сослуживцы. — Зачем вы идете в отпуск зимой?

— Безумно люблю кататься на горных лыжах, — отвечала Кристи.

Она легко научилась лгать. Горные лыжи и зимние курорты она видела только в кино. Кристи, как и все, предпочла бы взять отпуск летом. Но ей не терпелось увидеть Конни. Ждать до лета не было сил.

В самолете Кристи думала о том, что больше года прошло с того момента, как на вокзале в Москве они с Конни расстались. За все это время она решилась написать ему всего три письма и от него получила два. Когда они прощались, Конни, помявшись, предложил:

— Мы оба попали в трудное положение. У вас не любят наших, а у нас — ваших. Я тебе дам адрес моего приятеля в Австрии. Дай и ты мне чей-нибудь адрес, чтобы мы могли переписываться. Но я думаю, что, пока ты на работу не устроишься, нам придется писать друг другу пореже.

В первый раз Кристи написала ему через полгода после того, как её взяли в ведомство по охране конституции. Она не подписалась, не указала обратного адреса на конверте и бросила его в почтовый ящик, когда ездила в Бонн на совещание.

Предложение поступить на службу в Федеральное ведомство по охране конституции было для неё приятным сюрпризом. Дело не только в том, что ей сразу же дали высокооплачиваемое место. Ей понравилась сама работа, требующая больших знаний и серьезного анализа. Ей поручили изучать связи немецких боевиков с ближневосточными террористическими организациями. Она должна была понять, кто и как помогает немецким террористам.

В венском аэропорту Кристи затерялась среди множества туристов, которые действительно обожают горнолыжный спорт. Это она предложила Конни встретиться в соседней Австрии, когда он написал, что имеет возможность ненадолго выехать за границу.

Во всем мире знают Австрию как славное местечко для зимнего и летнего отдыха. Желающих отдохнуть привлекают скалы, ледники, фантастические горные пейзажи, старые крестьянские усадьбы, национальные костюмы, сохранившиеся с древности красочные народные обычаи и тирольские песни.

Кристи сама назвала время встречи и определила маршрут. Изучая путеводители по Австрии, она думала о том, что, по существу, это первая в её жизни самостоятельная конспиративная операция.

Из Вены она отправилась в Леобен, второй по значению город федеральной земли Штирия. Это самый зеленый район Австрии. Почти половину его площади занимают леса, ещё одну четверть территории — поля, пастбища, виноградники и альпийские луга. Во времена Австро-Венгерской империи Леобен был сонной обителью пенсионеров, теперь это современный город.

Леобен показался Кристи музеем под открытым небом. Мужчины преспокойно ходили в живописной старомодной одежде — в куртках с зеленым воротником и в брюках с широкими лампасами. В таком штирийском костюме, пояснили Кристи, можно не только гулять по улицам, а и появляться в обществе.

Но на других мужчин Кристи не смотрела. Она считала минуты, оставшиеся до встречи с Конни, её Конни, который невероятным образом выбрался в Австрию, чтобы они могли повидаться.

Конрад Целлер сидел в холле гостиницы в большом мягком кресле. Его теплое с меховым воротником пальто и новенькая шляпа лежали рядом. В руках он держал венскую газету, но не читал, а смотрел на вход. Когда Кристи открыла стеклянную дверь, он бросил газету и почти побежал к ней. Они обнялись. Кристи прижалась к нему и закрыла глаза. Вместе, наконец-то они вместе. Какое счастье!

Конни снял номер на двоих в маленькой гостинице на окраине Леобена. Он предусмотрительно заказал обед и ужин в номер, и до следующего утра они из номера не вышли. Ужин был с шампанским, и Кристи огорчилась, что Конни тратит слишком много денег. Но он легкомысленно качнул головой. Они не виделись больше года, и такое событие просто необходимо отметить шампанским.

Кристи привезла ему в подарок несколько тщательно подобранных галстуков, темно-коричневый джемпер и дорогую электрическую бритву фирмы «Браун». Бритву Конни сразу же опробовал, крутясь перед небольшим зеркалом в тесной ванной комнатке отеля. А примерить джемпер он так и не успел, потому что Кристи вовсе не хотела, чтобы он одевался.

Год воздержания и ожидания лишил её прежней скромности. Когда они остались одни в номере и Конни запер дверь, она с таким пылом прижалась к нему всем телом, что Конни стало жарко. Они не захотели тратить впустую ни одной секунды. Она и раздеться не успела, как Конни уже вонзился в нее. «Делать это стоя? Боже мой, это же совершенно неприлично», — мелькнуло у неё в голове, но уже через секунду все это ровным счетом не имело никакого значения.

Они стащили с себя одежду уже только в ванной, вместе полезли под душ и здесь вновь любили друг друга. Кристи обеими руками держалась за стойку старого душа, струи воды били её прямо в лицо, и она с ума сходила от счастья.

Конни заснул сразу, как только они улеглись на широкую двуспальную кровать. Кристи укрыла его простыней и, надев привезенную с собой пижаму, прикорнула рядом. Когда Конни проснулся, то, ни слова не говоря, стащил с неё эту пижаму, и все началось сначала. В первый день поговорить им так и не удалось.

На следующее утро она повела Конни на прогулку. Все было, как раньше: она рассказывала, он слушал. Только когда они присели на скамейку на центральной площади города, Конни вдруг сказал:

— Я очень скучал. Мне без тебя плохо.

У Кристи на глазах выступили слезы. Она взяла его под руку и тихо, чтобы никто не слышал, сказала:

— Может быть, переедешь ко мне?

Конни покачал головой.

— Ты знаешь, что это невозможно. Разве я могу бросить родителей? Да и как у вас ко мне отнесутся… Представь себе, офицер госбезопасности из Советского Союза переезжает в Западную Германию. Такой шум поднимется, что жизни у нас с тобой никакой не будет. Ты работу потеряешь.

— Новую найду, — сказала Кристи.

— Найдешь, да не такую, какая тебе нравится, — резонно возразил Конни. — Все будут относиться к тебе подозрительно. «Ее муж был офицером советской госбезопасности!» Никто же не станет разбираться, что я всего лишь технарь и военную форму никогда не надевал.

Разговор у них получился грустный. Вокруг на площади было полно больших и маленьких ресторанов и кафе. Перед ресторанами на тротуарах стояли столики, и люди, раскрасневшиеся на морозе, пили глинтвейн. Блестели высокие стеклянные стаканы с рубиновым вином. Когда двери открывались и выбегал официант с подносом, уставленным стаканами с глинтвейном, из кабачков доносилась музыка. Пахло поджаренными сосисками, корицей и бочками — винными и пивными.

В другое время Конни уже давно заказал бы себе пива, но сейчас он сидел на скамейке тоскливый и угрюмый.

— Хочешь, я перееду к тебе? — предложила Кристи.

Конни с надеждой посмотрел на нее.

— А ты смогла бы?

— Да, — твердо ответила Кристи.

Конни поцеловал её и обнял, хотя не любил этого делать на публике. «Я человек старого воспитания», — говорил он.

— Но твои родители — что они скажут? — спросил Конни.

— Я уже взрослая, — улыбнулась Кристи. — У вас ведь безработных нет, проживем.

Конни вдруг опять нахмурился.

— Ну что случилось? О чем ты задумался? — озабоченно спросила Кристи.

— Тебе не поверят, — нехотя сказал Конни.

— Кто?

— Наши. Решат, что ты выполняешь задание западногерманской разведки.

— Но это же глупость! — возмутилась Кристи.

Конни пожал плечами и замолчал.

Кристи сдалась первой.

— Что же делать?

— Может, пообедаем пока? — предложил Конни.

Австрия формировалась под влиянием трех культур — романской, германской и славянской. В ресторане Кристи сразу поняла, что слияние народов отразилось прежде всего на кухне. Австрийцы — сибариты, они оставили себе кухню тех народов, которые после Первой мировой войны с радостью покинули развалившуюся Австро-Венгерскую империю.

В меню были гуляш и цыпленок в соусе, они перешли к австрийцам от венгров. Гусь с яблоками — подарок поляков. Творожные кнедли и маковые струдели — от чехов.