Годы странствий по тропическим морям превратили его в достойного ученика этого монстра. Впоследствии он сделался странным созданьем, с лицом Цвета пергамента и привычкой одеваться всегда в черную и обтрепанную одежду, напоминающую платье сельского священника. Ничья наружность не была более обманчивой. Маленький рост и безобидный облик скрывали хитрый ум и безжалостный нрав, и он знал Карибы так же хорошо, как и улицы Порт-Ройяла. В лице Сарна, решил Гедеон, он найдет идеального партнера для своего предприятия.

Пират тоже быстро понял преимущества такого сотрудничества. Крайл принадлежал к одной из могущественных семей Англии, и его покровительство могло помочь избежать английского правосудия, а корабль, который Гедеон оснастил, был на самом деле превосходным подарком.

Чтобы отвести подозрения, судно построили на Тортуге, но даже там удивились, когда Рандольф Сарн выложил деньги на покупку сорокапушечного фрегата, однако никто не подозревал, что за ним стоит моложавый горбун с изящными манерами, который был новичком на острове. Впрочем, ключ к разгадке можно было бы найти в мрачном юморе, заключавшемся в названии судна — «Вампир», в юморе, который не являлся чертой капитана Сарна. Но то, что это отличительная черта Гедеона Крайла, Порт-Ройял еще не знал.

Вскоре «Вампир» приобрел дурную славу. Сарн был смелым капитаном, и его люди подобрались под стать ему. К тому же отличная скорость и вооружение корабля изрядно помогали ему заполучить много богатых трофеев. Почти догнав Моргана по количеству захваченных торговых судов, Сарн стал одним из наиболее известных капитанов среди черных братьев и мог бы собрать под своим командованием столько кораблей, сколько пожелал. Но он предпочитал охотиться в одиночку, постепенно наводя ужас даже на необузданные Карибы. Более здравомыслящие английские плантаторы начали поговаривать о необходимости его ареста, но, уверенный в могущественной поддержке, «Палач» только зловеще улыбался и продолжал свой кровавый путь.

Гедеон, со своей стороны, никогда не сожалел о сотрудничестве с пиратом, а теперь он был даже рад этому, так как нашел благодаря ему наиболее удобный способ для устранения последней преграды между ним и владениями Ротердэйла. Для выполнения своего замысла он собирался сесть на корабль в Бристоле и на несколько дней задержался там в ожидании подходящего корабля. Наконец он нашел рейс на Барбадос, откуда было уже гораздо проще попасть на Ямайку. Но в тот день, когда он собирался выйти в море (он был уже на борту), его внезапно разыскал гонец из Лондона. Лорд Генри Крайл скончался.

Его сына эта новость застала в большой каюте, где он стоял в любимой позе (опираясь одной рукой на стол), которая скрывала его горб и делала его менее отталкивающим. Его спутники, капитан и плантатор с женой, возвращавшиеся на Барбадос, искренне посочувствовали ему, так как своими изящными манерами он уже успел завоевать их расположение.

— Это наказание! — сказал Гедеон торжественно, и его прекрасный голос дрожал от волнения. — Он был страшным грешником, но он — мой отец. Да поможет ему Бог!

Наступила пауза. Джентльмены склонили головы, жена плантатора приложила платочек к глазам. Наконец посыльный первым нарушил молчание, отважившись спросить, не собирается ли мистер Крайл отложить свое путешествие.

— Отложить? — Гедеон медленно поднял голову. — Нет, мой друг, я не сделаю этого. Мой отец умер, но где-то там, — он указал жестом на запад, — находятся двое бедных детей, моих кузенов, которым он причинил много зла. Я еду искать их, и это единственное, что я могу сделать. Это мой долг по отношению к ним!

Капитан и два его пассажира пришли в изумление от его загадочных слов, а гонец вернулся в Лондон, распространяя новость, что слухи о том, будто лорд Генри Крайл виноват в смерти маркиза Ротердэйла и в исчезновении его наследников, оказались не случайными. Сын его светлости подтвердил виновность своего отца.

И только для одного человека внезапная смерть лорда Генри не была неожиданностью. Гедеон Крайл нисколько этому не удивился.

Маркиз Ротердэйл сидел, скрестив ноги, на палубе «Девушки Ямайки», строгая тросточку ужасным ножом, и насвистывал сквозь зубы мотив песни, которую он слышал от моряков. Он сам сочинил к ней слова, после того как, когда он попытался исполнить ее в присутствии сестры, ему пришлось ограничиваться свистом.

Фрэнсис сидела на свернутом в кольцо канате и не обращала внимания на брата. Она мечтательно смотрела на паруса, развевающиеся на фоне синего неба, ее светлые волосы обрамляли потерявшее бледность и непреклонность лицо. Она была очень несчастна: на невольничьем корабле так много всего, что вызывало ее огорчение и отвращение! А кроме того, ее нынешнее положение было таким призрачным и нереальным, что это пугало девушку. Она научилась не замечать стонов и криков рабов, запертых в трюме, и жестокости, которая являлась неотъемлемой частью корабельной жизни, и была благодарна судьбе за то, что оба капитана и команда игнорировали ее. Она смутно догадывалась, что этим она обязана Криспину Барбикэну, хотя и не подозревала, что он постоянно охранял ее.

Они находились в море уже много недель, и, хотя «Девушка Ямайки» была далеко не новым и не слишком быстроходным судном, путешественники были почти у цели. Фрэнсис ожидала прибытия на Ямайку со смешанными чувствами: она была рада снова ступить на твердую землю и знала, что странная интермедия тут же подойдет к концу. Фрэнсис Барбикэн снова превратится в леди Фрэнсис Крайл, но в глубине души она, возможно, будет жалеть об этом.

Вскоре Джонатан убрал свой нож, отбросил тросточку и побрел в поисках другого занятия. Фрэнсис осталась одна. Неожиданно она увидела капитана Барбикэна, проходящего мимо. Он задержался около нее и насмешливо склонил голову.

— Путешествие становится скучным, — полувопросительно, полуутвердительно сказал он, — но оно скоро закончится. Еще неделя — и мы достигнем Порт-Ройяла.

— А потом?

— Потом? Как я и говорил, я отведу вас к генерал-губернатору сэру Томасу Линчу, который правит в отсутствие Модфорда. Если, конечно, ваш кузен граф не ожидает вас на Ямайке.

Фрэнсис удивилась:

— Разве это возможно?

— Да, если Бэсс подвела нас. Ведь мы сначала заходили в Африку и задержались там, пока Том набирал груз. Плавание же из Англии на Ямайку — прямое, и его светлость мог уже прибыть в Порт-Ройял.

Возникла пауза, и Фрэнсис неуверенно спросила:

— Вы уверены, Криспин, что для… пирата безопасно заходить в английский порт?

— Нет, если это Порт-Ройял. Это пиратская гавань. Существует мнение, что это самый безнравственный город в мире, однако это верно лишь отчасти. Но человек валлийца Гарри здесь в опасности.

— Ведь сэр Генри Морган в Англии!

— Его имя еще обладает здесь некоторым могуществом. Не бойтесь! Вы не будете одиноки, если меня арестуют.

Она прикусила губу и отвернулась, глядя на море.

— Я понимаю, что вам грозит опасность за помощь мне, — сказала она с унынием, — но почему вы все время думаете обо мне так плохо?

После минутного молчания он странно улыбнулся.

— Плохо о вас думаю? Я? Дитя, вас легко обмануть.

Что-то в его голосе заставило ее покраснеть, и она взглянула на него полузастенчиво-полунетерпеливо. На мгновенье серые глаза встретились с голубыми, но вдруг хриплый голос матроса наверху вдребезги разбил хрупкое очарование момента.

— Парус по правому борту!

После этих слов спокойствие на судне нарушилось, так как в этих водах подобные слова могли быть предвестниками сражения, плена и смерти. Люди карабкались на ванты в надежде разглядеть неизвестный корабль, а капитан Адамс присоединился к Криспину и Фрэнсис. Его рубашка была расстегнута до пояса, а голубой платок обмотан вокруг стриженой головы.

— Дай Бог, чтобы они не оказались испанцами! В этом случае я снова потеряю груз и разорюсь, пробоины от испанских пушек помогут этому.