Молодой берлинец, задавший мне вопрос, исходил из того, что древнегреческие рационалисты, в том числе Платон, опирались на дедукцию точно так же, как мудрецы ведических времен. Подобная точка зрения высказывается и современным толкователем индийского мистицизма:

Некоторые параллели отрицать невозможно. Но чтобы получить верное представление о ведическом методе познания, нам следует обратиться к фактам. Греческая философия, которая лежит в основе европейской философской традиции, возникла как интеллектуальная реакция на ограниченность эллинских религиозных писаний. Ведическая философия, напротив, объясняет причины, которые открыты в ведических писаниях.

Историки говорят нам, что философия зародилась тогда, когда греческие мыслители начали сомневаться в «Теогонии», одном из главных религиозных текстов того времени. Считалось, что «Теогония» (происхождение богов), написанная Гесиодом в VIII в. до н. э., была продиктована ему неземными существами, Музами. Там говорится, что мир и боги возникли из хаоса (chaos), т. е. бездны.[98]

Хаос был и логической бездной, пустотой, куда не может проникнуть разум. Свабхава (естество, натура) греков тяготела к логическим умозаключениям, поэтому нет ничего удивительного в том, что некоторые мыслители восприняли проблему хаоса как вызов. Они аргументированно предложили заполнить бездну несколькими каузальными началами (водой, огнем, воздухом и т. д.). Постепенно некоторые философы, возможно, испытавшие на себе влияние идей, распространенных в Индии, отвернулись от физических теорий причинности, чтобы рассуждать о Бытии чистого разума, лежащем в основе всего сущего. Платон, величайший из этих философов, понимал Бытие (от греческого to on – «то, что есть») как аспект auto to agathon – «Само Благо». Благо можно обнаружить на высшем уровне абстракции, в мире идей, независимом от человеческих мыслей, где интеллект философа может наслаждаться всей полнотой истины, красоты, формы, души и других идеалов. Наш мир является лишь тенью мира идей.

Однако Платон не добрался до реальности, находящейся за пределами тени. Его философия достигает высшей точки в учении о прообразах, согласно которому конечные вещи этого мира являются подобиями абсолютных идей вселенского разума. Однако Веды идут дальше: кенешитам патати прешитам манах – «Кто привел в движение разум?»[99]

Греки не задавали этого вопроса, потому что запутались в собственных предположениях. «Теогония» учила, что все личности, включая богов Олимпа, возникли из безличного хаоса. Платон вслед за ней предполагал, что за пределами бездны, отделяющей людей от истины, находится бестелесное (asomatos) и невидимое нечто – невидимый идеальный мир, где «формы мыслятся, но не воспринимаются зрением».[100]

Таким образом, логика Платона отличается от логики Вед. Она не связывает тень личности с подлинной личностью. Платоновское отрицание «личности», существующей в форме грубого физического тела (стхула-шарира), привело его к признанию тонко-материального ума (линга-шарира). Однако в действительности ум и материя являются оболочками истинной личности, души, которая трансцендентна (пара). Это объясняет Нарада Муни в «Шримад-Бхагаватам» (1.5.27):

Изысканные теории древнегреческих рационалистов были продуктом их свабхавы, или интуиции. Но развитая интуиция еще не является гарантией того, что человек постиг истину. Даже далекие от философии люди в своем воображении отрицают то, что не нравится им в этом мире, мечтая о лучшем, идеальном мире. Современные идеалы свободы, равенства, братства, мира на земле, которые все признают и разделяют, так и остаются манящими умозрительными понятиями, которые почему-то никак не воплощаются в нашей жизни, во всяком случае надолго. Таким образом, оказывается, что на творения нашего ума можно положиться не больше, чем на физический мир вокруг нас. Однако на протяжении всей истории люди интеллектуального склада отворачивались от несовершенств физического мира, чтобы найти опору в более возвышенных сферах ума. Почему?

Корень свабхавы лежит в принципе наслаждения.[102] С него начинается жизненная философия каждого человека. Когда свабхава, или интуиция, не подчиняется ведической логике, она стремится к ложным целям, неправильно понимая высшее счастье. Свабхава древнегреческих рационалистов заключалась в том, что они искали счастья в абстрактных логических рассуждениях. «Теогония» не давала удовлетворительного ответа на их вопросы о происхождении мира. Поэтому они, оставив религию, направили свои умы в глубь сферы мышления. Так как они по природе своей были мыслителями и, естественно, любили размышлять, они предположили, что «каждому ясно, что разум (ноус) является целью всех вещей и что все происходит из разума и весь мир возник из разума».[103] В «Никомаховой этике» Аристотель называет интуитивный разум Богом: ho theos kai ho nous. Целью неоплатонической философии было единство с Божественным Разумом (henosis), бытие которого заключается в том, что он осмысливает собственное бытие.

C другой стороны, христианские рационалисты с самого начала приняли содержащееся в Библии утверждение о существовании личностного Бога, как причины Бытия. Но их свабхава вернула их в материальный мир, в котором им хотелось получить наслаждение от Божьего творения. С помощью разума они создали образ Бога – снисходительного отца, вручившего человечеству свое творение, чтобы оно благочестиво наслаждалось в нем материальным счастьем. Они решили, что научный прогресс служит Богу, ибо он способствует цивилизованному услаждению чувств. Эта привязанность интеллекта к материи в конце концов поставила их перед выбором между Богом и материальным счастьем. Отринув Бога и распахнув объятья материализму, рационалисты заявили: «Человек и есть Бог, высший наслаждающийся в этом мире».

В отличие от пратьякшианумана может помочь нам понять, что сознающее «Я» отлично от тела. Но если мы абсолютизируем ануману, она приведет нас к заключению о том, что наше эго и есть высшее конечное Бытие, являющееся причиной («почему?») мироздания. Эгоизм – это уверенность в том, что своекорыстие как мотивирующая сила приемлемо и оправданно. Он проявляется в виде ахам-мамети, «я» и «мое». Мама (мое) составляет основу карма-вады, философии, провозглашающей, что мир создан для нашего наслаждения. Ахам («Я») составляет основу гьяна-вады, философии, которая отворачивается от мира, чтобы наслаждаться в высших сферах абстрактного мышления. И ту и другую философию люди навязывают творению Господа; по сути дела эти умственные построения являются средством, с помощью которого люди надеются стать Богом.