Не боясь впасть в ошибку, можно с уверенностью сказать, что инки со всей решительностью подавляли любую крамолу, любые попытки подданных вырваться из цепких объятий сынов Солнца. Сомневаться приходится в другом: как, какие конкретные помыслы и представления двигали потенциальными «бунтовщиками», какие цели и задачи ставили они в своей борьбе?..

Для нас эти вопросы носят не только познавательный характер — нам предстоит столкнуться с ними в истории Тауантинсуйю.

И обучение-приручение в Куско будущих курак, и украшение двора сапа инки великим разнообразием «национальных» одеяний подданных, и наличие в столице царства живых «доказательств» необоримой силы воинов сынов Солнца, устрашавших чужеземного посетителя числом покоренных инками народов, — все это, бесспорно, играло чрезвычайно важную роль в политической жизни и в политике правителей Тауантинсуйю. Но существовала еще одна не менее важная причина, побудившая инков создать свои «университеты» для наследников главных курак: все они были заложниками, сдерживавшими освободительные порывы своих отцов.

Так усваивалась «истина», ставшая постепенно непреложной: сопротивление инкам бессмысленно, только в активном услужении, в беспрекословном подчинении Куско для курак и их будущих наследников лежал путь к безбедной жизни; полной услад и радостей, правда… утвержденных и согласованных с сынами Солнца. Но эта жизнь не обещала быть праздной.

Кстати, о праздности. Мы уже много раз писали, что инки не терпели праздности и лени. Похоже, они просто испытывали к ним ненависть. Об этом говорит, в частности, изобретенный сынами Солнца «налог», в смысл которого автор настоящей книги никак не хотел поверить. Пришлось несколько раз перепроверить текст по разным изданиям «Комментариев», чтобы сомнения рассеялись. Лишь обнаружив подтверждение у Сьесы де Леона, я поверил, что правильно истолковал эту «подать»: сыны Солнца взимали подать вшами! Живыми вшами?

Налог «вшами» выплачивали немощные старики, больные и калеки, трудовая деятельность которых к этому и сводилась. Этим путем инки боролись не только с бездельем, но и антисанитарным состоянием своих подданных. Сьеса де Леон расширяет круг облагавшихся податью вшами: "…когда местные жители говорили, что им нечем платить подать, короли приказывали, чтобы каждый человек всей этой провинции был обязан каждые четыре месяца сдавать довольно большую камышинку, заполненную живыми вшами, что было ловкой выдумкой Инки, принуждавшей и приучавшей их к практике выплаты податей…" Эта подать отменялась только после того, как население налаживало должным образом свое производство.

Ничего не скажешь! Изобретательность сынов Солнца соответствовала их лютой ненависти к безделью своих подданных!

Но у сынов Солнца были и другие, еще более ловкие и даже замечательные по своим результатам «выдумки». Так, правители Тауантинсуйю один раз в году назначали день, в который каждому из народов разрешалось говорить в присутствии сапа инки о состоянии дел в провинции, об имевшихся там нуждах, а также была ли подать велика или нет, и были ли местные люди в состоянии выплачивать ее. "А излагали они это по своей воле, но в присутствии некоторых господ инков, которые никогда не лгали, и они говорили им правду, ибо если был обман, их жестоко наказывали и увеличивали подать".

День для «доклада» выделялся каждому народу отдельно. В провинцию заранее направлялись инки-инспектора, собиравшие информацию о положении тамошних дел, жалобы от обиженных властями. Возвратившись в Куско, инспектор докладывал о результатах своего визита. Если жалобы находили обоснованными, из Куско отправлялся другой инка, обладавший правом "наказывать тех, кто был виновен".

Для испанца, сталкивавшегося в повседневной жизни у себя на родине с разве что неузаконенными казнокрадством, взяточничеством, лихоимством и мародерством, подобные порядки могли показаться если не бредом сумасшедшего, то величайшей наивностью, недоступной пониманию рядового кастильца. Вот почему — здесь мы высказываем свое собственное мнение — испанцы не всегда видели или, лучше сказать, ощущали суровую и даже жестокую во многих своих аспектах действительность, которая не таясь, открыто подпирала "великолепные порядки" и «идеальное» государственное устройство инков.

Нет, такие испанские хронисты, как Сьеса де Леон, не приукрасили историю Тауантинсуйю и жизнь, которую они застали и увидели там. Просто не менее реальная действительность их собственной родины и царившие там «порядки», а также ужасы и невероятные жестокости конкисты, участниками которой они были, не могли не повлиять на их восприятие неведомого, во многом непонятного, чужого, даже жутковатого, но и прекрасного мира. Вот почему именно таким и предстает со страниц их сочинений царство инков Тауаитинсуйю.

Если опираться на хроники, подобные сочинениям Инки Гарсиласо и Сьесы де Леона, создается достаточно убедительная картина патерналистского характера обращения инков со своими подданными. Их воздействие в этом плане еще больше усиливается на фоне имевших место в самой Испании дискуссий, участники которых решали вопрос, являются ли обитатели Нового Света людьми, разумными существами, или их следует причислить к животному миру.

Конечно, можно оспаривать конкретное содержание того или иного обычая либо закона, которые хронисты приводят в доказательство забот сынов Солнца об основной массе населения страны.

Можно сомневаться даже в самых достоверных, правда с точки зрения хронистов, фактах патерналистской политики инков, но нельзя ставить под сомнение то, что Мариатеги назвал "социальной предусмотрительностью" инков. Очень важно, что речь идет не о каких-то разовых мероприятиях, а о принципе, одном из принципов, лежащих в основе их правления.

Не менее важно и то, что такой подход инков к решению своих внутренних проблем позволяет взглянуть с позиций "социальной предусмотрительности" и на другие явления в жизни Тауантинсуйю, также засвидетельствованные хронистами.

Вот почему нам не кажутся такими уж нереальными рассказы хронистов, что местные кураки расплачивались головой не только за преступления против верховной власти, но и за недосмотры, преднамеренные или непреднамеренные, причинявшие ущерб — зло! — подданным сынов Солнца. Ведь, помимо самой земли, мы не можем забывать об этом, главным богатством, которым реально владели сыны Солнца, были миллионы пурехов со своими семьями. Наивно думать, что инки не понимали этого. Не зря же по их приказу все население Тауантинсуйю было поголовно занесено в узелки на кипу, не зря трудилась армия кипукамайоков, чтобы никто не ускользнул из-под всеохватывающего контроля Куско.

Совсем иным, как уже говорилось, было положение самих сынов Солнца. Трудно сказать, подвергся ли наказанию тот инка, под руководством которого "усталый камень" раздавил несколько тысяч пурехов. Но курака, например, допустивший мор в своем царстве, в глазах инков был преступником и потому подлежал самому суровому наказанию.

Быть справедливым не составляет какого-либо труда, коль скоро ты сам просто не можешь совершить преступления. И инки искали, находили и карали тех, кто совершал зло, ибо в царстве сынов Солнца не было места для зла: здесь царствовали добро и справедливость. Иными словами, слава радетелей и защитников бедных и слабых являлась частью "социальной предусмотрительности" сынов Солнца.

Все это производило огромное впечатление на подданных сынов Солнца; пурехи вполне могли видеть в инках своих покровителей и защитников. Когда же индейцы столкнулись с несправедливостью и ничем не оправданной жестокостью новых господ — испанцев, ощущение полнейшей беззащитности, помноженное на царившее в стране беззаконие, должно было до крайности обострить чувство тоски по прошлому, в котором доброе и хорошее — такова особенность человеческой натуры — вытеснило все остальное. Вот почему необходима поправка и на это важное обстоятельство, сыгравшее не последнюю роль в появлении легенды о "золотом веке" Тауантинсуйю.