— Любопытно. Похоже, ты любопытная.

Он смотрел на меня, как никто другой до него. Я привыкла, что парни бросали на меня быстрый взгляд, в мгновение ока пробегаюсь глазами по лицу и вниз по телу. Но его глаза ласкали линии моего лица таким проницательным взглядом, что я могла почувствовать его на своей коже. Он протянул руку и коснулся моего подбородка, а я, подумав о крови, вздрогнула от этого прикосновения.

— Как маленький любопытный котёнок.

Его рука двинулась вниз, скользя по швам одежды. Он коснулся моего пояса, прошёлся пальцами по пояснице, над карманами. Остановившись, его рука скользнула в мой задний карман. У меня перехватило дыхание, но он лишь вытянул ключи от машины и сунул их в свой собственный карман. В другом кармане джинсов он нашёл листок бумаги.

— Вот это, — сообщила я.

— Что? Это? — он развернул её и взглянул на цифры. — Это какой-то код?

— Это и вызвало мой интерес, — произнесла я. Сердце бешено заколотилось. Он работал на правительство? Возможно, он был обученным убийцей. Тогда-то он бы ни в коем случае меня не убил. Я зацепилась за крохотный кусочек надежды. — Что это значит?

Но он лишь вскинул брови:

— Откуда мне знать, что это значит? Для меня это выглядит кучкой беспорядочных чисел.

— Это не… Это не твоё?

Фабио медленно покачал головой, вглядываясь в меня, словно я была сумасшедшей.

— Но моя подруга сказала мне…

Я оборвала себя, когда осознала, что произошло.

Джулс!

Что она сказала? «Может, ты попросишь его объяснить тебе». Срань Господня. Она его подделала. Она подделала идиотскую секретную записку, чтобы я снова с ним поговорила. И это сработало даже лучше, чем она могла себе только представить.

Или хуже, чем она могла себе только представить.

«Джулс, ты даже не представляешь, что натворила».

— Ошиблась, наверное?

— Моя подруга… — я подавилась словами. — Она хотела, чтобы я с тобой поговорила.

— В этом больше смысла, — произнёс мужчина с пребывающим облегчением на лице. — Да, больше смысла, чем в том, что ты из полиции. Я думал, что они вышли на меня! Но нет, это всего лишь… Всего лишь ты.

Мужчина закончил меня обыскивать и взял за руку.

— Смотри, ты в ловушке, котёнок, — сообщил он, улыбаясь. — Иди сюда.

Его рука снова обернулась вокруг моей талии, и я сделала с ним несколько шагов, прежде чем поняла, что он ведёт меня на кухню. Внутри застонал мужчина на столе.

— Нет, — воскликнула я. — Я не хочу смотреть…

— Очень плохо, маленький котёнок, — проговорил он, потянув меня за собой.

Я остановилась в дверях, но он был слишком силён: просто взял и протащил меня весь оставшийся путь. Он затащил меня внутрь и усадил возле радиатора в углу, прежде чем зарыться в кухонный шкафчик. Я схватилась руками за больную ногу, уставившись на лежащего на столе мужчину.

Это был профессор: теперь, находясь ближе, я могла ясно это увидеть. Там были и ремни, удерживающие его шею, руки и лодыжки. Рубашка была распахнута, а на груди — от пупка до ключицы — вверх и вниз виднелись порезы. Он вновь застонал, а потом открыл глаза. Усы исчезли.

У него были тёмно-карие глаза — глаза жертвы. Повернув голову, он нашёл меня в уголке, находясь в том же шоке, что и я, от моего пребывания здесь. Он раскрыл рот, и кровь потекла по его нижней губе.

— Беги, — произнёс он хрипло.

Новая волна страха прокатилась по мне, и я бы побежала, если бы моя нога смогла это сделать. Но, прежде чем я успела что-либо сделать, Фабио шагнул вперёд и схватил мои запястья. Защёлкнув на мне наручники, он прикрепил их вторую часть к радиатору.

— Что ты…

— Я рад, что ты такая любопытная, маленький котёнок, — сказал он. Вернувшись к мужчине на столе, он запихнул ему в рот полотенце, когда тот начал кричать. Крики превратились в глухое удушье, когда он прижал рукой полотенце, удерживая то на месте. — Ты сумеешь увидеть всё лучшее изнутри, обещаю. Это почти время признаний. А у нас много признаний, верно?

Он схватил нож со стола и прочертил линию вдоль мужского подбородка. Я с ужасом наблюдала, как крик мужчины набирал высокие ноты. Привлекательный парень занёс в воздухе нож.

И улыбнулся. Дорогой Боже, он улыбнулся.

Глава 4.

Гейб.

Есть в убийстве что-то, что меня успокаивает. И после такой мучительной ночи мне нужно было успокоиться.

Взяв нож, я провёл им вниз по груди человека. Он заревел в тряпку. Позади меня, сжимая глаза, рыдала девушка. Глупая девчонка. Она сказала мне, что ей стало любопытно.

Помедлив, я облизнул губы. Моё любимое место — кожа на груди, из которой получаются хорошие толстые ломтики. Почти как бекон.

Не волнуйтесь, я не похож на Ганнибала Лектера. Меня не интересует человеческая плоть, не в кулинарном смысле. Хотя всё же мне нравится наблюдать за тем, как люди осознают, что они полностью состоят из плоти. Это то, что я всегда знал о себе, но многие люди ошибочно полагают, будто они люди, а не примитивные животные. Они думают, что есть что-то, не привязанное к их телам, нечто иное, отделённое от тканей и сухожилий, что-то, переносящее их с места на место в этом мире.

Но всё же они не другие, когда умирают. Например, как этот мужчина. Я просунул нож под его кожу, и он взвыл в тряпку. Кровь хлынула из-под ножа, стекая вниз по его боку. В углу заговорила девчонка:

— Не делай этого, прошу тебя, не делай этого, — просила она. — Пожалуйста, не причиняй ему больше боли.

— Заткнись, — произнёс я, не глядя на неё. Мне ещё предстояло решить, как с ней поступить, но я не хотел отвлекаться. Не сейчас. — Ты даже не представляешь, насколько он этого заслуживает.

Нож скользнул вниз по груди мужчины, к животу. Его вопли смягчили пределы планеты. Теперь он звучал очень похоже на животное. Я достал тряпку, и его вопль наполнил комнату.

Девушка шлёпнула себя ладошками по ушам. Глупая девчонка. Это звук жизни. Страдания в чистом виде. В самом деле, это было прекрасно. Справедливость для невинных. Болью отплатить за боль, которую он причинил.

Вой возрос, когда я постучал остриём по руке мужчины, лишь по костяшкам. Он сжал руки в кулаки.

— Как ты делал ей больно? — шепнул я мужчине.

Острием ножа я уткнулся в первую фалангу его указательного пальца.

— Нет, — умолял мужчина. — Нет.

— Я не спросил, делал ли ты это, я спросил «как», — заметил я спокойно. Глаза мужчины нашли мои, но в них не было ничего, кроме страха. Он был животным, и единственное, что его заботило, — это выживание. — Ты бил её?

— Нет!

Нож проткнул кожу, и я проехался острием по костяшкам.

— Я видел тебя, — сообщил я певучим голосом. Теперь осталось недолго. Он признается. — Я видел тебя.

— Нет…

Я крутанул нож и дёрнул кость. Мужской крик озарил комнату.

— Я видел тебя, — на меня нашло спокойствие. Уже скоро. Мир уже приобрёл цвета. — Я видел тебя.

— Мне жаль, мне жаль, пожалуйста, не надо, я никогда не сделаю этого снова, пожалуйста, нет, нет, нет…

Девушка в углу заплакала, уткнувшись лицом в руки. Мне стало жаль, что ей пришлось это пропустить. Я заглянул в глаза мужчины. Когда я только поймал его, он был слишком самоуверен. Его глаза были полны ненависти и силы, и он думал, что вред, причинённый им другим людям, сойдёт ему с рук. Сейчас же в его глазах были затравленность, боль и ужас.

Монстр для монстра. Нечто, что накормит тень.

Страх смерти — сильная эмоция. Он отбрасывает в сторону всё остальное и очищает людей от грехов. Никто, даже самый жестокий человек, не станет придерживаться своей жестокости перед ликом смерти. Она лишает их силы, делает смиренными.

«Это было благословением, — считал я, — что они умирают в такой непорочности».

И именно эта непорочность глубоко во мне сражалась с тенью.

— На этот раз ты не сможешь уйти, — сообщил я мужчине.