Мэл тепло улыбнулся, что поразило Печаль.

— Лувиан и Лоутон нашли меня после выборов. Все окружили тебя, и я ушел. Просто ушел. Никто меня не пытался остановить, — его голос дрогнул, но он продолжил. — Я пошел в таверну выпить, и они были там, хоть и под прикрытием. Я не сразу присоединился к врагу. Я проиграл выборы, а не разум.

Он улыбнулся, и Печаль ответила тем же.

— Они подсели ко мне, и я напился за их счет и мало помнил, что было потом. Но утром я проснулся тут, в этом доме. И Лувиан уже не скрывал себя. Я знал, конечно, кем он был.

— Это явно удивляло.

Мэл кивнул.

— Меня больше удивило, что его братья были Сыновьями Раннона. Но Лувиан все объяснил о Веспусе, Ламентии. А потом меня нашла Иррис, но… прошло не очень. И вернулся сюда.

Печаль опустила голову.

— Мы видели тебя на балу. Мы с Иррис. Что-то шло не так между тобой и Веспусом, и мы решили уйти, а потом планировали забрать тебя. Лувиан предлагал обвинить Сыновей Раннона. Сказал, что даже Веспус не придерется.

— Хорошая была идея, — призналась она.

— Рэтбоны умные. У меня голова болит всякий раз, когда я пытаюсь успеть за ними, — он взглянул на Печаль. — И это хорошо, ведь нам нужен план.

— У меня есть план, — сказала Печаль. — Рэтбон одобрил. Но мне нужно поговорить с остальными перед тем, как я смогу опустить на место последний кусочек.

— Тогда вперед, — он встал.

— Мэл, — позвала она, дождалась, пока он обернется. — Я говорила правду, сказав, что хотела, чтобы ты вернулся в Зимний замок. Я все еще этого хочу. Чтобы мы были семьей.

— Хорошо, — он кивнул. — Я буду рад.

Тепло наполнило ее.

— И я, — сказала она. Пусть она не была Вентаксис, тогда не было важно, был ли он таким. Может, они оба не были Вентаксисами. Но он считал ее своей семьей, и ей этого хватало. С этих пор он был ее братом.

Они пошли к Точке, направились к комнате досуга, где Иррис, Расмус, Лувиан и Аркадий сидели полукругом и явно ждали ее.

Печаль и Мэл заняли свои места.

— Я знаю, что нужно сделать, чтобы остановить Веспуса, — Печаль посмотрела на каждого по очереди. — Но придется заплатить, — она повернулась к Расмусу. — Остановить Веспуса можно, только получив помощь одного человека, который может приказать ему.

— Моя тетя.

Печаль кивнула.

— Я напишу Мелисии и расскажу, что затеял Веспус. Но это значит, что придется рассказать о нас, чтобы он не мог меня этим шантажировать. Так или иначе, она узнает о нас. Лучше чтобы это было под нашим контролем.

Расмус глубоко вдохнул и кивнул.

— Ты права, — сказал он и добавил громче. — Абсолютно права. И я согласен. Если сообщим мы, думаю, она будет милосерднее. Она уважает честность.

Печаль грустно улыбнулась ему.

— Я попрошу ее не рассказывать публике о наших отношениях, а взамен мы никому не расскажем о том, что ее сводный брат убил моего отца, и не раскроем, что может делать Звездная вода.

— О чем ты? Она ничего не делает, лишь пьянит.

Печаль покачала головой.

— Твой отец экспериментировал с ней на риллянах со способностями. Потому он дал тебе и Эйрлис так много. Из-за ваших даров. Он хотел увидеть, что будет. Он использовал вас. Твой отец сказал мне, что Мелисия скрывала людей со способностями, не вяжущимися с ее версией Риллы. Рилляне с опасными способностями… Представьте, что будет, если твой отец даст им Звездную воду.

Расмус был возмущен.

— Способности работают не так, ты это знаешь. Они естественны и используются во благо.

— Не всегда. Знаешь, что умеет делать Таасас? Какая ее способность?

Он покачал головой, и Печаль описала ему, что Таасас сделала с ней. Его рот открылся, когда она рассказывала о видениях, их яркость и ужас. Эти мучения.

— Представьте реакцию Астрии и Нирссеи, если они узнают о таких, как Таасас. На месте Мелисии я бы тоже их скрывала.

Расмус медленно кивнул, с неохотой признав логику этого.

— Это не все, — Печаль опустила голову, взяла себя в руки. — Он думает, что твоя способность схожа с Адаверой.

Расмус рассмеялся, но помрачнел, когда Печаль не улыбнулась.

— Со Звездной водой такое возможно. Думаю, Веспус хочет использовать тебя, твою силу, чтобы управлять остальными. Делать с ними то, что твоя способность делает со мной. Успокаивать и заставлять их слушаться.

Расмус побледнел.

— Не угрожай моей тете, — сказал он тихим голосом после паузы. — Не говори, что сохранишь ее тайны, если она сохранит наши. Она не обрадуется.

— Так я и говорил, — добавил Лувиан.

— Напиши ей. Расскажи все. Но не пытайся давить на нее. И не угрожай ей. Я доставлю письмо ей лично.

— Рас, нет. Ты не знаешь, что она сделает, и ты знаешь, какое наказание. Я могу отправить письмо птицей, а ты можешь остаться тут в безопасности, пока она не примет решение.

— Это не поможет. Она посчитает это трусостью. И дело не во мне, а в моем отце. Нам нужно его остановить, и, если не убивать его, это единственный вариант. И это правильный вариант. Моя тетя справедливая. Она справедливо поступит со мной. Вряд ли она прикажет казнить меня.

— А если она попробует?

— Тогда мы спасем его, — заявил Лувиан. — Смело.

— Аркадий знает, как пробираться и выходить из замка, помните? — сказал Мэл. Аркадий кивнул, Печаль нахмурилась.

Расмус улыбнулся.

— Я буду ждать этого.

— Итак, — Иррис все еще сидела на подлокотнике кресла Расмуса. — У нас есть план. Ты напишешь королеве Мелисии и расскажешь, что ее сводный брат затевает. Это измена. Она должна хотя бы арестовать его.

Печаль кивнула.

— А что насчет людей, пострадавших от Геллфиора?

— Я не знаю, есть ли у Веспуса лекарство, — призналась Печаль. — Он сказал, что попытается его создать. Я надеялась, что Мелисия заставит его.

— Я могу попробовать исцелить их, — сказал Расмус. — Не знаю, работает ли так моя способность, но попробовать стоит, да?

Печаль и Иррис переглянулись.

— Хуже вряд ли будет, — сказала Иррис.

Печаль размышляла. Мелисия могла не отпустить Расмуса в Раннон, получив от него письмо Печали. Но он не мог попасть туда до этого, потому что, если Веспус поймет, что происходит, если услышит, что жертвы просыпались и понимали, кто за этим стоял, он накажет их обоих.

— Я не знаю, как мы это сделаем, — Печаль объяснила им свои тревоги.

— Ты права, — согласился Расмус. — Но я уверен, что моя тетя позволит мне помочь, если отец откажется создать лекарство. Может, меня сопроводит двадцать стражей, — он криво улыбнулся, — но она не позволит им умереть.

— Хорошо, — сказала Печаль. — Ты — наш план Б.

— Завтра должны передать выкуп, — сказала Иррис. — И ты сможешь вернуться в Истевар, а Рас отправится в Адаварию.

Печаль снова кивнула. Вот и все. Если повезет, если Грации позволят, все кончится до Зимнего фестиваля, и никто в Лэтее не узнает правду о ней.

Кроме Иррис. И Лувиана. Печаль была обязана рассказать им.

— Мне нужно поговорить с Иррис и Лувианом наедине, — сказала Печаль. Мэл погрустнел, но встал, готовый слушаться. Печаль остановила его рукой, когда он проходил мимо нее. — Мне понадобится новый сенатор Южных болот, когда я уволю Бальтазара. Будешь в моем Йеденвате? — она улыбнулась. — Будешь вместе со мной делать Раннон лучше?

Мэл широко улыбнулся, а потом крепко обнял ее, и она обвила его руками и крепко сжала, ощущая его удивление и радость.

Его глаза блестели влагой, когда он отпустил ее, но он сиял, легко обвил руками Расмуса и Аркадия, пока они уходили. Сердце Печали пело, полное любви к друзьям, старым и новым.

А потом она повернулась к тем, кому доверяла больше всех в мире.

Оставаясь на ногах, она глубоко вдохнула и начала:

— Прошлой ночью мы с Лувианом съездили в Истевар, как ты знаешь. Мы побывали в мавзолее Вентаксисов.

Иррис посмотрела на Лувиан, а тот кивнул, подтверждая.

— Зачем? — спросила она.

Во рту Печали пересохло, ее руки дрожали. Она сцепила их за спиной.

— Потому что я не настоящая Печаль Вентаксис, — сказала она. — И Веспус знает это.

Ни Иррис, ни Лувиан не говорили и не двигались. Они глядели на нее с одинаковым смятением на лицах.

— Но… — пролепетала Иррис через миг. — Конечно, ты — Печаль. Я знаю тебя с рождения.

— Я не была рожденной Печалью Вентаксис, — сказала ей Печаль. — Я не знаю, кто я. Кем была, — исправилась она.

— Объясни, — взгляд Лувиана был пристальным за очками.

Она все им рассказала, не прерываясь, ничего не утаивая. Она начала со своей бабушки, больницы в Северных болотах и ужасном преступлении Первой леди-вдовы. Даже когда Иррис вжалась в кресло, прижав ладонь к сердцу, когда Печаль призналась, что Шарон знал, даже когда Лувиан ударил кулаком по камину, услышав от Печали, как она осознала, кем была, она не прекращала, признание слетало с нее как лепестки с увядающей розы. Слова давались ей все легче, и она добралась до части, в которой перепрятала кости настоящей Печали.

Оковы на ее груди пропали. Она развязала узлы в себе. Печаль никогда не видела снег, но знала, как он накапливался в горах до весны, как он таял и спешил к морю большими реками. Так она себя ощущала. Бремя, которое она носила с тех пор, как узнала правду о себе, растаяло и покидало ее.

— Я — самозванка, — сказала Печаль. — Все это время мы пытались обвинить в этом Мэла, а самозванкой была я.

Иррис и Лувиан смотрели на нее, бледные и потрясенные. А потом Иррис помрачнела, прошла вперед и сдавила Печаль в объятиях до хруста костей.

— Глупая-глупая дурочка, — прошипела она в ее ухо. — Я тебя убью. И своего отца. Но начну с тебя.

А потом другие руки обняли их обеих, и Печаль оказалась меж двух самых любимых людей.

— Я ощутил себя изгоем, — сказал Лувиан возле ее левого уха. — А мне это не нравится. Вызывает жуткие детские воспоминания. И мне жаль.

— Ты о чем? — спросила Печаль.

— Все из-за моих списков. Если бы я не получил их, ты бы не поняла правду, и Веспус не подслушал бы тебя. Все это моя вина.

Печаль не успела ничего сказать, Иррис, чей голос был приглушен плечом Печали, сказала:

— Как щедро с твой стороны взять на себя вину за почти падение Раннона.