Однако ей страстно хотелось таких прикосновений, и она, откинув голову, наслаждалась даже этой скупой лаской.

– Да, – прошептала Лидия, молясь про себя, чтобы он был более нежен с ней и стал обводить ей груди так, как она привыкла. Но Макс не собирался делать этого. Его прикосновения вскоре стали еще более поверхностными, и он вскоре прекратил их.

Только теперь она открыла глаза.

– Макс, что-то не так?

– Что с тобой случилось в публичном доме, Лидия? – Лицо Максвелла покрылось пятнами.

Она нахмурилась и выпрямилась.

– Что ты сказал?

– Ты говорила мне, что с тобой там ничего не происходило, что тебе удалось сбежать. Но ты же знаешь, что девушек там приковывают цепями. Тебе также, наверное, известно, что девушками там торгуют.

Лидия ничего не ответила. Она еще не пришла в себя. Ее сила инь, которая текла таким жарким потоком мгновение тому назад, только сейчас стала слабеть, замедляясь и остывая.

– Откуда ты все это знаешь, Макс? – ответила она вопросом на вопрос.

Он сел и тяжело выдохнул.

– Потому что я мужчина, вот откуда, – отрезал Максвелл. – А ты девушка из благородной семьи. Твой отец, естественно, не мог рассказывать тебе о подобных вещах. И никто другой тоже.

Она закусила губу, пытаясь придумать, что сказать Максу, не обидев его.

– Что с тобой там было, Лидия? Скажи мне всю правду. – Он выпрямился. – Если я стану твоим мужем, я заслуживаю, чтобы ты мне рассказала правду.

Лидия кивнула, признавая его правоту. Поэтому она вздохнула и села, сложив руки на коленях. Конечно, ей будет легче, если она поговорит об этом с Максом. Между ними не должно быть ни лжи, ни секретов.

– Я приехала в Шанхай около месяца назад, – сказала она. Макс застонал, закрыв лицо руками. – Но я все равно осталась девственницей, Макс, клянусь тебе! Если хочешь, можешь пригласить врача. Я не... В том месте никто... – Она пожала плечами. – Я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной. Мой отец был врачом. Со мной никто этого не делал.

Он посмотрел на нее, его лицо выражало смешанное чувство смущения и недоверчивости. Наконец он заговорил. От нахлынувших чувств его голос стал хриплым:

– Расскажи мне, как все это происходило, Лидия. Без утайки. Она кивнула.

– Я почти ничего не помню из того, что было в публичном доме. – Лидия болезненно скривилась, произнося это слово. Девушки, получившие деликатное воспитание, не должны были даже слышать о таких вещах. – Я искала тебя, но капитан привез меня в другое место, оказавшееся притоном. Там мне предложили выпить чаю.

– Тебя опоили опиумом? – В его голосе звучало отчаяние.

– Да. Я пришла в себя в одной из задних комнат. Я была прикована цепями к кровати. У меня раскалывалась голова, мне было очень плохо, но я боролась с ними, Максвелл. Я не сдавалась. – Лидия не знала, почему для нее было важно, чтобы он понял ее тогдашнее состояние, но это действительно было очень существенно. Она взглянула на Максвелла, пытаясь найти на его лице намек на понимание, но увидела в его глазах лишь ужас и отвращение. Она отвернулась и продолжила мучительный для нее рассказ: – Они приводили мужчин, чтобы те купили меня. Чтобы они могли... – Лидия покачала головой. – Я не знаю. Все это стоит передо мной как в тумане. Я была так напугана, что...

Ее голос замер, ей так хотелось, чтобы Макс снова обнял ее, ласково прижал к себе и успокоил, как это делал Ру Шань, чтобы он прислонился грудью к ее спине. Но она знала, что Макс не сделает этого. Во всяком случае, не сейчас. Поэтому ей оставалось лишь продолжать свой рассказ:

– Меня купил один мужчина. Китаец. Потом я помню, что оказалась в бедно обставленной квартире.

– Он привез тебя к себе домой, – Максвелл скорее утверждал, чем спрашивал.

– Нет, он не жил там. Эта квартира служила местом для его занятий. – Она вздохнула. – Думаю, у него была такая религия.

Максвелл презрительно фыркнул, уверенный, что Ру Шань там предавался вместе с ней разврату.

– Все было совсем не так! – воскликнула Лидия. Не зная, какими должны быть нормальные отношения между мужчиной и женщиной, она, разумеется, не могла судить о естественных потребностях мужчин, понимая, что может заблуждаться на этот счет. Она вздохнула. – Мы делали с ним много разных упражнений. Он пообещал мне, что если я буду помогать ему, отдавая свою силу инь, то он оставит меня девственницей и не отправит назад, в публичный дом.

– Как китайцы называют это? Инь? – Максвелл встал и принялся ходить вокруг обеденного стола, мелькая перед ее глазами.

Лидия до боли сжала руки.

– Инь – это женская сущность, ян – мужская, – пояснила она, пытаясь убедить Максвелла, что с ней ничего страшного не произошло, но он не слышал ее. – Мне не оставалось ничего другого! – со слезами в голосе воскликнула Лидия. – Никто не знал, что я нахожусь там. У двери постоянно дежурил охранник. Я должна была помогать ему, иначе он мог отправить меня в то... другое место. – Она посмотрела на мрачное лицо своего жениха, который продолжал метаться по комнате. Ей показалось, что эта ходьба все больше удаляет Макса от нее. – Я сбежала оттуда при первой возможности.

Наконец он остановился, потирая руками виски. Бросив взгляд на ее руки, сложенные на коленях, Максвелл спросил:

– Значит, ты здесь уже месяц. Изучала извращенный китайский секс, – с дрожью в голосе произнес он.

– Что так ужасает тебя, Макс? То, что меня похитили, продали в рабство и мне удалось сбежать? Или что я научилась тому, чего не знает ни одна добропорядочная англичанка?

Максвелл не отвечал. Он выглядел так удрученно, что Лидии хотелось броситься ему на шею. Она собиралась встать и обнять его, но он внезапно подошел и сел рядом с ней на диван.

– Лидия, – начал Максвелл и тут же умолк.

Потом он снова поднялся и схватил свой стакан. Вылив все, что осталось в бутылке, он залпом выпил вино и, поморщившись, раздраженно произнес:

– Чертовы лягушкоеды! Не могут даже вино сделать как следует.

Лидия ничего не сказала. Она знала, что он злился вовсе не на французское вино. Его ненависть была направлена на что-то другое. Ей оставалось лишь молиться, чтобы это относилось не к ней.

Вернувшись на диван, Максвелл взял руки Лидии в свои точно так же, как много месяцев назад, когда делал ей предложение. Только тогда он смотрел ей в глаза, а теперь стыдливо отводил взгляд и смотрел на что угодно, только не на нее.

– Послушай, Лид. Я знаю, что ты мне не поверишь, но я хотел написать тебе. Я просто не мог этого сделать после смерти твоего отца. А потом... ты и сама приехала. Дело в том, что... – Он поднял голову, но все равно избегал встречаться с ней взглядом. – Я еще не готов к женитьбе. Я не хотел, чтобы ты приезжала в Шанхай, потому что пока не могу на тебе жениться. – Он закусил губу и поднялся, засунув руки глубоко в карманы. – Я вообще не смогу жениться на тебе.

Лидия, пораженная услышанным, изумленно смотрела на него. Он, должно быть, шутил.

– Но несколько минут назад ты сказал, что... Ты сказал мне, что заслуживаешь, чтобы я сказала тебе правду. «Если я стану твоим мужем» – это твои слова. Если ты станешь моим мужем, тогда ты заслуживаешь, чтобы с тобой говорили честно, ничего не скрывая.

Он заметался по комнате, гневно сверкая глазами.

– Я должен был знать, Лидия. Иначе ты бы не решилась рассказать мне. Я должен был знать, чтобы... позвать врача или сделать что-нибудь еще.

Ей хотелось вскочить с дивана и стать вровень с ним, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, но ноги не повиновались ей. Лидия продолжала сидеть, чувствуя, как внутри все сжимается от боли и обиды. Ей казалось, что она медленно исчезает, превращаясь в ничто.

– Я сама знаю, – глотая слезы, прошептала Лидия. – Я сама знаю, нужен мне врач или нет.

Максвелл внезапно стал перед ней на колени. Со стороны, наверное, он был похож на страстного любовника, но Лидия закрыла глаза, чтобы не видеть эту комедию.