Вокруг высился разноцветный сентябрьский лес. В нем смешались все оттенки желтого и зеленого. В отсутствие ветра вся эта красота стояла торжественно, как декорация в театре. Громадные валуны гранита, растянувшиеся грядами по сторонам шоссе, выглядели словно часовые при дороге.

Что мне удастся вытянуть у киллера? Понятно, что он охотно возьмет обещанные деньги, но вряд ли встретит меня с распростертыми объятиями и станет слишком откровенничать.

Да и нужна ли вообще эта встреча?

Мне вдруг вспомнились Зоя Некрасова и ее слова. Может быть, она права, и корни преступления действительно следует искать на Крите?

Я снова вырулил на дорогу и, включив фары, понесся в сторону Хельсинки. За езду с выключенными фарами здесь можно нарваться на крупный штраф — с местной дорожной полицией еще никому не удавалось договориться.

Радио в машине с каждым километром работало все хуже: сигнал угасал на глазах.

Проехав Хамину, я чуть сбавил скорость и начал внимательнее смотреть на мелькающие справа синие шильды. В письме «агент по недвижимости» подробно описал мне весь маршрут. Придерживаться его было необходимо строго, на этом киллер настаивал.

А кто мог бы поручиться, что этот человек не наблюдает за мной с самого момента пересечения границы?

Не доезжая Вехкалахти, лишь завидев вдалеке его красные черепичные крыши на фоне темно-серой глади осеннего моря, я притормозил.

Ага, вот и нужная мне шильда, извещающая о том, что на ближайшем виадуке будет поворот на Коуволу. Оттуда мне следовало позвонить по мобильнику на сообщенный заранее номер. В Коуволе же я должен был получить непосредственные указания о том, где состоится встреча.

В происходящем не было ничего удивительного: подобные меры предосторожности вынуждены соблюдать все, кто желает остаться неизвестным. Во время работы в уголовном розыске мне довелось несколько раз участвовать в передаче денег шантажистам, которые захватили в заложники людей и требовали выкуп. Они точно так же обставляли эту процедуру.

Главное здесь — сделать меня беспомощным, чтобы я ничего не знал и ехал куда скажут.

Боялся ли я? Пожалуй, нет. В конце концов, зачем преступнику меня убивать? Если он вышел на связь по моему объявлению — значит, сам хочет о чем-то поговорить.

До Коуволы я доехал за час. Подъезжая к центру мимо нового здания железнодорожного вокзала, я подумал, что уже вскоре мне предстоит узнать много нового. Само название города как бы говорило, что здесь можно чему-то научиться…

Я остановился возле супермаркета перед главным зданием университета и достал мобильник.

— Добрался? — послышался в трубке негромкий голос. — Где ты сейчас?

— Около супермаркета, — ответил я осторожно. — Все, как ты хотел. Что теперь будем делать?

— Теперь поезжай в Миккели, — сказал убийца. — Знаешь, как туда выехать? Ну, давай.

— А что в Миккели? — раздраженно поинтересовался я. — Долго будем гоняться по дорогам?

— Сколько надо, — рассудительно сообщил киллер, — столько и будем гоняться. Ты поезжай, а я тебе сам позвоню.

Голос был мне незнаком. Я лихорадочно припоминал, но ничего не приходило в голову. Мало ли с кем я работал в милиции, и мало ли бандитов проходило передо мной? Тысячи…

По площади лениво бродили студенты, а от входа в супермаркет на меня ласково и призывно черными, как уголь, глазами смотрел турок, продававший сосиски в тесте. Моя машина остановилась прямо напротив него, и он теперь ждал, что я захочу отведать его лакомство.

Нет уж, сейчас не до сосисок. Заведя мотор, я аккуратно проехал по полупустым улицам и вырулил на шоссе, ведущее на север.

Местность вокруг становилась все более пустынной. Конечно, Миккели — это еще центральная Финляндия, но по мере того, как едешь от моря на север, количество хуторов вдоль дороги уменьшается в геометрической прогрессии. Еще через сто километров жилье совсем перестанет встречаться и начнется «волчий лес», как говорят финны.

Небо нахмурилось, поднявшийся ветер гнал через асфальт дороги палую листву. По обе стороны шоссе шумел лес.

Теперь я ехал довольно медленно. Куда спешить, если все равно нужно ждать звонка?

Когда пошел мелкий осенний дождь, мне взгрустнулось. Темно, пустынно, сыро и неизвестно, куда ехать дальше. Что случится через десять минут? А через час?

В такие минуты можно и впасть в депрессию. Мне тридцать шесть лет, у меня опасная работа. Два года назад я расстался с женой, и с тех пор у меня большие проблемы с женщинами — я их боюсь и избегаю.

Сейчас я еду один по пустынной дороге на встречу с убийцей и не знаю, что случится со мной через десять минут.

Разве все это, вместе взятое, не повод для того, чтобы впасть в депрессию?

Мобильник в моем кармане ожил и заверещал.

— Справа от дороги будет озеро, — сообщил голос. — Съедешь на стоянку и пойдешь по берегу налево. Понял?

— А далеко идти? — спросил я, вспомнив, что у меня с собой нет зонтика. Когда я в шесть утра собирался в дорогу, зонтик был последним, что могло прийти мне в голову…

Голос ничего мне не ответил, и в трубке послышался отбой.

Вот и озеро. Оно появилось справа сквозь пелену усилившегося дождя. От дороги озеро отделяла березовая роща, но серая гладь воды была хорошо видна.

Поехав медленно, я вскоре обнаружил съезд на засыпанную песком пустовавшую стоянку. Естественно, кому придет в голову в такую погоду прогуливаться вокруг озера?

Оставив машину, я вышел и, подняв воротник плаща, двинулся влево по усыпанной гравием дорожке вдоль берега. Холодные капли дождя стучали по непокрытой голове, затекали за воротник.

Мне давно было не по себе.

Когда клиент платит частному детективу, он думает, что платит за работу по розыску, и раздражается, что платить приходится так много. А по-моему — мало в любом случае. Потому что за эти деньги я не просто веду расследование, а еще и рискую собственной жизнью.

А что, если киллеру заказали меня самого? И этот его выход на контакт со мной — обыкновенная ловушка? Что ему стоит сейчас выскочить откуда-нибудь из-за деревьев и всадить в меня хорошенькую свинцовую пулю? Здесь никого нет, никто даже не услышит выстрела. А уж о теле моем и думать не приходится: его найдут только через пару дней.

Вряд ли финская полиция станет слишком уж усердствовать. Скажут: русские бандиты разбираются между собой…

Долго ли еще идти? Мой плащ за несколько минут сделался совершенно мокрым.

Сквозь деревья внезапно проступило что-то белое, и я увидел маленькую церковь на самом берегу озера. Мелкая волна, покрытая рябью от частого дождя, плескалась прямо у гранитного фундамента.

Церковь была крошечная, как игрушечная, с побеленными стенами и какой-то кукольной островерхой крышей под красной металлочерепицей.

Храм выглядел новеньким, недавно выстроенным. Что ж, в России за последнее время тоже построили немало уютных часовенок в самых неожиданных местах. Но здесь уж больно пустынно…

Когда до церквушки оставалось шагов пятьдесят, мобильник снова заверещал.

— Войди внутрь, — сказал голос, — и сядь на переднюю скамью. Сиди и не оборачивайся. Ты меня понял?

— Понял, — буркнул я, подумав о том, что поставлен в самые невыгодные условия из всех возможных.

В другой стране, в безлюдном лесу, в пустынном храме сидеть спиной к входу и не оборачиваться. Да это же просто приглашение прийти и убить меня!

Видимо, убийца прекрасно понимал мои сомнения и для пущей верности добавил:

— Если вздумаешь обернуться, пеняй на себя. Я тебя предупредил.

С тяжелым вздохом я дернул за ручку церковной двери. Мне вспомнилась старинная народная песня: «И никто не узнает, где могилка моя». Вот уж, действительно, никто не узнает…

Внутри были оштукатуренные голые стены и шесть длинных деревянных скамеек. Никого, ни души.

Мои шаги гулко раздавались в храме, пока я обошел скамейки и уселся на передней. Прямо передо мной оказался невысокий алтарь с черным крестом на белой стене и двумя длинными свечами в подсвечниках по обе стороны.