Честно говоря, мне уже хотелось заняться этим расследованием. Ни разу прежде я не сталкивался с таким «чистым» убийством. Как правило, убийство сопровождается ограблением — это почти обязательное условие. Особенно если дело касается иностранца. В сознании бедных слоев населения крепко утвердилась мысль, что все иностранцы непременно богатые.

Может быть, женщина? Убийство из ревности?

Почему бы и нет? Если представить себе его отца до ожогов, то юноша был чертовски хорош собой.

Он соблазнил женщину, и взбешенный муж убил соперника. Красиво? Ну, кому как — однако уж, во всяком случае, интереснее, чем банальщина, связанная с ограблением.

Другой возможный вариант — игры спецслужб. Убитый — иностранец, и кто его знает, кем он являлся на самом деле, на кого работал, чем занимался. Стажер при университете — чем не подходящее прикрытие для секретного агента?

Кто знает, что там могло произойти? Но в этом случае я пролетаю, не нужно мне такого заказа. У спецслужб свои игры, и я в них не играю — у меня другая профессия.

Господин Лигурис спокойно смотрел мне в лицо, следил за реакцией. Наблюдательный человек.

— Десять тысяч вперед, — сказал я. — И еще десять — в конце, когда я найду убийцу. Это то, что причитается мне за работу.

Моя нога под столом непроизвольно дернулась. Нервное это дело — разговоры о деньгах с клиентами. По мне, так уж лучше рисковать жизнью, идя по следу матерого преступника. По крайней мере там все понятно: кто кого… И никаких «непоняток», как выражаются бандиты.

— А накладные расходы — это отдельно, — добавил я. — Могут потребоваться поездки, нужно платить людям за разговорчивость. И предупреждаю: я не смогу представить вам чеки по каждому платежу.

— Это понятно, — совсем мягко сказал Константинос. — Будем играть по вашим правилам. Найдите убийцу моего сына, я вас прошу.

Он смолк, а потом вдруг, не меняя выражения лица, произнес как бы невзначай:

— Вы просто не можете себе представить, как я страдаю…

Да, пожалуй, я не мог себе этого представить. Во всяком случае, до того, как услышал эти слова. За время нашей беседы у меня сложилось впечатление о Лигурисе как о человеке крайне сдержанном, не склонном к эмоциям. Я даже спрашивал себя, на самом ли деле он отец убитого юноши — слишком уж спокойно он держался. Никаких естественных проявлений горя или подавленности. Даже наоборот: в нем сквозили уверенность в себе, твердость и ощущение внутренней силы.

А вот последняя фраза его выдала. Наверное, Константинос произнес ее неожиданно для себя. Просто вырвалось невольно, как часто бывает, когда человек долго сдерживается.

Мы вместе вышли из офиса Вазгена. Стояла ранняя осень, и двор еще не был засыпан опавшими листьями. Пройдет две-три недели, и под ногами зашуршит ковер из желтых листьев. А пока стояли теплые солнечные дни бабьего лета, и легкий ветерок лениво гонял по сухому асфальту несколько листочков.

Лигуриса ждала машина — синий «хёндай-соната» без водителя.

— Вы взяли машину напрокат? — поинтересовался я.

— Лучшее, что мне смогли предложить, — кивнул грек. — Я пробуду в Петербурге еще два дня, потом уеду. Но на визитке есть мой мобильный телефон, который всегда со мной, где бы я ни находился. Вы можете связаться со мной в любое время.

— Завтра, — сказал я, — до завтра я надеюсь составить впечатление об этом деле.

— У тебя час времени, — озабоченно сказал Сергей, оставляя меня одного в своем кабинете. — Сиди здесь и никуда не выходи. Даже в туалет. Не дай Бог, увидят…

Он вышел, и я закрыл изнутри дверь.

Передо мной лежала папка с делом об убийстве британского гражданина Димиса Лигуриса. Она не была толстой. Сначала протокол осмотра места происшествия, затем фотографии тела и схема квартиры.

Далее следовало несколько листков с записями показаний соседей по дому и еще двух людей — университетского научного руководителя Димиса и женщины — некоей Зои Некрасовой, сотрудницы Государственного Эрмитажа.

Ага, а при чем тут эта женщина? Как на нее вышли? Ну ладно, потом разберемся.

Последним документом в деле были результаты медицинской экспертизы и вскрытия тела.

Чтобы добраться до этой папки, мне пришлось приложить некоторые усилия. С Сергеем Корзуновым мы вместе начинали службу в районном уголовном розыске много лет назад, и хотя никогда не были друзьями, но все же врагами не сделались. Сейчас Сергей дошел до должности начальника крупного отдела и на мою просьбу поделиться информацией отреагировал спокойно.

— Одно условие, — сказал он, выслушав меня. — Я достану для тебя это дело и дам с ним ознакомиться. Все равно там нет ничего особо секретного. Только та информация, которую ты можешь собрать и сам, только кучу времени потратишь. Но условие все равно есть.

— Какое? — поинтересовался я, уже заранее догадываясь, о чем пойдет речь.

— Тебя наняли найти убийцу? — потирая руки, пояснил Сергей Петрович. — Ну и отлично, ищи. Как сказано: ищите да обрящете. Я тебе помогу, дам информацию. А вот когда найдешь…

— Когда найду, то сразу сообщу тебе, — поспешил заверить я бывшего коллегу. — Не сомневайся. Установлю личность и немедленно передам все тебе — доблестной милиции.

Видимо, в моем голосе невольно прозвучала какая-то ирония, потому что Корзунов сначала скорчил строгую гримасу, а потом комическую.

— Тебе ведь все равно, — укоризненно покачал он головой. — Клиент нанял тебя найти убийцу. Вот ты и найдешь. Ты ведь не обещал лично мстить за убийство? Не собираешься устраивать кровавую вендетту? Ну вот и отличненько!

Он снова потер руки и довольно усмехнулся, как Чеширский кот.

— А мы этого злодея аккуратненько арестуем и показательно посадим. Торжественно, под барабанный бой, можно сказать. И все будет культур-мультур! Англичанин твой останется доволен. Можно будет его даже на суд пригласить.

— Он не англичанин, а грек, — поправил я. — Английский гражданин греческого происхождения.

— Какая разница? — поморщился Сергей. — Не грузи занятого человека. Посиди тут, сейчас я тебе папочку организую, только тихо.

За отпущенный мне час я успел прочитать все и даже обдумать некоторые частности. Частностей было не так много, но они вызывали интерес.

Прежде всего простота избранного способа преступления. Убийца подкараулил Димиса возле его дома и вместе с ним зашел в подъезд. Скорее всего они даже вместе поехали в лифте и вышли на нужном этаже.

Бабушки, сидевшие у подъезда на лавочке, рассказали следователю, что некий мужчина слонялся возле дома до самого появления молодого грека. Бабушки видели, как он вместе с Димисом вошел в подъезд.

Как выглядел этот мужчина?

Темный шатен, среднего роста, бородатый. В роговых очках. В руке портфель — дорогой, кожаный.

Когда Димис подошел к входной двери в дом и стал открывать замок, этот мужчина торопливо пересек тротуар, по которому до того спокойно прогуливался, и встал рядом.

Дверь в доме оборудована домофоном и запирается. Чтобы открыть ее, жильцу требуется несколько секунд. Димис открыл дверь и вошел в подъезд, а следом за ним — незнакомец, явно поджидавший его.

А что может человек сделать в подобной ситуации? Ты открываешь дверь дома, и тут же подходит еще один человек, пусть даже посторонний. Ты что, станешь отталкивать его?

Или скажешь: «Нет, вы тут постойте, а я войду в дом один»?

Вот то-то и оно…

Дальше немного непонятно, но в принципе развитие событий реконструировать можно. Оказавшись вдвоем с жертвой на пустой лестничной площадке, убийца приставил нож к горлу Димиса и заставил того открыть дверь квартиры. Они вошли внутрь, после чего сразу же был нанесен удар — тот самый единственный, смертельный.

Тело Димиса Лигуриса обнаружено лежащим прямо в прихожей, на спине.

Когда обнаружено? Двадцать шестого августа в двадцать часов пятьдесят минут. Хорошо…

Кстати, а кто обнаружил тело? С чего, собственно, начался сыр-бор? Уголовная практика показывает, что зачастую первым тревогу поднимает сам преступник или его сообщник. Чего-то испугавшись или чтобы отвести от себя подозрения. Поэтому в милиции всегда принято особенно внимательно присматриваться к тому, кто первый обнаружил тело.