– С ирландским акцентом?

– Ну конечно.

Она кивнула.

– Если вы не заметили, то ставлю вас в известность, что машина здесь уже не меньше полминуты.

Так оно и было: огромный «мерседес 600». Мы спустились по ступенькам и сели в него.

Я обратился к Карлосу:

– Вы забыли автомат.

Он непонимающе взглянул на меня.

– Я забыл что?

– Да ничего, забудьте.

В длинной машине была куча свободного места, даже вместе со мной, размещенным как обычно не по первому классу – на откидном сидении сразу за стеклом, отделяющим салон от шофера. Трое других вольготно устроились сзади. Мы скользили по улице плавно, словно сани бобслея. Я энергично изучал образ нашего работодателя, пытаясь запечатлеть его в памяти на весь следующий месяц.

Некрупная женщина с точеными, но решительными чертами; кожей с сильным загаром казалась не очень гладкой, но именно у нее это было естественно и к месту. Почти как у статуи, выполненной без лишней шлифовки. Волосы, черные как смоль, за исключением двух серебряных прядок. Не седых, но чисто серебряных, как у сороки перышки над ушами. Волосы коротко стрижены, но с завитками на концах. В ушах маленькие жемчужные сережки.

Она не скрывала свой возраст. Было ей около пятидесяти, но в то же время дать их ей было нельзя. Мне она показалась весьма привлекательной. Я сказал бы, что в ней чувствовался класс. Она явно была богата: все, кроме лица, было закутано в пальто, которое наверняка оставило половину леопардов Африки дрожать от холода на ветру.

Карлос сообщил:

– Донна Маргарита… Это мистер Джилберт Кемп. Донна Маргарита Умберто.

Она чуть подалась вперед, я тоже, и мы пожали друг другу руки. Рука у нее была сильной, чуть грубой, без колец. Явно она все еще не выпускала теннисной ракетки.

– Рада вас видеть, мистер Кемп. – Спокойный доверительный голос. Практически без акцента.

– Я тоже. Тут я в отеле кое-что нашел… Сезанна, так ведь? Когда вы хотите его отсюда переправить?

Карлос с донной Маргаритой переглянулись, затем он ответил:

– В любое время, которое вы сочтете подходящим, мистер Кемп.

– Хорошо. Что-то еще нужно отвезти одновременно?

– Думаю нет, – протянула она. – В Париже мы приобрели еще только одну картину, довольно большую. Изумительная батальная сцена, написанная… – Она повернулась к мисс Уитли, забившейся в другой угол и походившей на мокрую уличную кошку рядом с роскошным леопардом.

Мисс Уитли вздохнула:

– Верне, Хорас Верне.

– Да, точно. Вы его знаете, сеньор Кемп? Эпоха Наполеона, много солдат, много порохового дыма, генералы верхом…

– Я представляю размеры, которые вы имеете в виду. Но вы же не будете пытаться вывезти из страны такую картину без лицензии.

Донна Маргарита улыбнулась: быстрая, живая, ослепительная белоснежная вспышка с золотом по углам.

– Нет. Мы учли, что нелегальный вывоз картины, которая больше, чем три метра на два, невозможен даже при вашем профессиональном мастерстве. И обратились за разрешением. Сеньорита Уитли уверена, что никаких проблем не будет. Так что вам предстоит позаботиться только о Сезанне.

Мисс Уитли снова вздохнула.

– Отлично, – кивнул я.

В это время лимузин сворачивал к мосту, ведущему на площадь Согласия. Шофер легко маневрировал в потоке движения, плавно переключая скорости. Париж в любое время не лучшее место в мире для спокойной и размеренной езды, а уж в условиях продирающего до костей холодного ветра при относительно пустынных улицах оставшиеся в наличии машины управляются, по всей видимости типами, обуреваемыми слепой яростью. К тому же – в абсолютном ослеплении. Но наш парень был очень хорош.

Дона Маргарита уловила, о чем я думаю, наверное по выражению лица.

– Когда французский шофер хорош, то он лучший в мире. В Италии я сама сижу за рулем, а в Бельгии предпочитаю трамвай.

Я усмехнулся.

– Так где же команда трудилась до сир пор? Побывали везде и всюду, кроме Лондона и Парижа?

– Мы прикупили несколько прелестных вещей в Нью-Йорке, прежде чем прибыть в Лондон. Ничего такого, что можно было бы считать значительным – как сказала сеньорина Уитли. Но мне они нравятся.

– Ван дер Вельде: парусники, – пояснила мисс Уитли. По отсутствующему выражению ее лица я пришел к заключению, что парусные суда у нее не в чести.

– Едва ли можно придраться к манере и мастерству старины Хорн Блауэрса, – попытался я ее поддеть, затем переменил тему и обратился к хозяйке. – Итак, у вас пока не было проблем с вывозом покупок.

– Купленное в Лондоне и Нью-Йорке отправлено пароходом прямо на место, – ответил Карлос. – И только теперь мы приступили к сбору интересующих нас вещей в Цюрихе.

– Отлично.

Я выглянул в окно. В это время мы втянулись в мощный круговорот по Елисейским полям, и это стало существенным дополнением к уже приобретенному головокружению от бесконечной серии разгонов и резких остановок у светофоров на протяжении всего пути.

– С кем вы имели дело? – осведомился я.

– С кем угодно, если только мисс Уитли или мсье Бернар считали, что у них есть на что взглянуть, – ответил Карлос.

– Понятно, но с кем конкретно?

– Я думала, вы ничего не понимаете в живописи, – вмешалась мисс Уитли.

– А я ничего и не говорю о живописи. Я спрашиваю о торговцах и посредниках. Ведь иные сплетни опаснее всего. Если распространятся сведения о вашей миссии, моя работа сильно осложнится.

– Хорошо… – она взглянула на донну Маргариту. – Ладно. В Нью-Йорке я посетила Барроуза и Брэгга.

– О, Господи, – воскликнул я.

Она взглянула на меня почти с симпатией и удостоила легкого кивка.

– Я тоже кое-что знаю об этой публике, но у них в развалах можно найти немало интересного. У них огромная фирма.

Я слышал – так оно и есть. Но дьявольщина, Гарри Барроуз и Митчел Брэгг были торговцами такого сорта, которые сопрут татуировку с вашей груди, украсят ее подписью Рембрандта и продадут в Техасе за миллион долларов. Ходит легенда, что они начали свое дело, оказавшись в американской армии в конце войны и «освободив» грузовик, доверху набитый картинами, награбленными нацистами.

Но сам я этому не верю. Ну действительно, куда же делся грузовик? Барроуз и Брэгг могли с успехом основать еще и фирму по грузоперевозкам.

– Ладно. Вы действительно начали дело с черного хода. Затем мне пришла мысль другого плана. Пусть Гарри и Митчел пронюхали, что происходит. Они не поделятся информацией с жалкими прилипалами или с кем-то еще. У них конторы в Париже и Риме, так что они могут рассчитывать тоже что-то урвать от пирога.

– У вас на самом деле еще осталось что-то похожее на два с половиной миллиона?

Донна Маргарита мягко улыбнулась.

– Действительно. Несмотря на незначительные покупки у Барроуза и Брэгга.

Мы были почти у Триумфальной Арки. Карлос наклонился вперед, открыл разделительное стекло и сказал что-то по-французски. Водитель вежливо кивнул.

Карлос откинулся назад.

– Когда вы отбудете в Цюрих, мистер Кемп?

– Вы покончили с делами в Париже?

– А-а, да, сегодня вечером мы убываем в Амстердам. Мсье Бернар уже там.

– Отлично. Если мне не нужно везти больше ничего, почему бы мне не поехать сегодня? Я имею в виду, что в пять часов ежедневно уходит поезд в Цюрих. Трансъевропейский экспресс. В такое время года нетрудно будет на него купить билет.

Карлос с донной Маргаритой снова переглянулись. Потом она сказала:

– В самом деле, а почему нет? Карлос может заказать вам гостиницу и все необходимое.

– Я могу с тем же успехом устроиться в отель по своему выбору. Если мы будем жить раздельно, давайте придерживаться этого варианта. Но я доберусь до места не раньше полуночи. Могу я сдать картину в банк? Мне не нравится перспектива караулить в номере отеля картину такой стоимости.

Карлос медленно кивнул.

– А-а… Это я могу устроить.

– Позвоните мне до половины пятого, когда я должен покинуть отель, и сообщите, что удалось сделать. Да, еще… Доставка Сезанна из Франции будет стоить двести фунтов. Правильно?