– Мерримен, что происходит? – хрипло спросил он.

Мерримен посмотрел поверх голов гостей на худощавое, живое лицо Хокинга и бесстрастно произнес:

– Это опасность, Уилл, которая может настигнуть нас из-за моих действий. Большая опасность для всего задания. Я совершил самую серьезную ошибку, которую только может совершить Носитель Света, и последствия этой ошибки вот-вот обрушатся на мою голову. Много-много веков назад меня учили, что нельзя доверять простому смертному больше, чем он может выдержать. Я знал это задолго до того, как Книга магии перешла под мою ответственность. Но по глупости я допустил эту ошибку. И сейчас ничего нельзя сделать, чтобы исправить положение, мы можем только наблюдать и ждать результатов.

– Вы говорите о Хокинге? Это имеет отношение к его заданию здесь?

– Заклинание защиты Книги, – ответил Мерримен с болью в голосе, – состоит из двух частей. Первую часть ты знаешь, это защита от человека, – маятник разрушит любого, кто к нему прикоснется, кроме меня или другого Носителя Света. Но я ввел еще одну часть, которая защищала книгу от Тьмы. В этой части сказано, что я смогу извлечь книгу из часов, только если другая моя рука будет лежать на плече Хокинга. Когда наступит время достать Книгу для последнего Носителя Света, Хокинг должен быть перемещен в этот век, он непременно должен присутствовать при этом.

Уилл спросил:

– Возможно, безопаснее было бы сделать частью заклинания Носителя Света, а не обычного человека?

– О нет, целью было привлечь именно обычного человека. Мы в состоянии холодной войны, Уилл, и поэтому иногда приходится действовать трезво и бесстрастно. Заклинание было сплетено вокруг меня, держателя Книги. Тьма не способна уничтожить меня, потому что я Носитель Света, но она может использовать разные хитрости и уловки, чтобы заставить меня извлечь Книгу. Если это произойдет, должен быть какой-то способ, чтобы другие Носители смогли остановить меня до того, как будет слишком поздно. Они не в силах уничтожить меня, чтобы я не смог выполнить работу для Тьмы. Но человека можно уничтожить. Если бы случилось страшное и Тьма силой или хитростью заставила меня достать для нее Книгу, Свет убил бы Хокинга, не позволив мне оказать услугу Тьме. И в этом случае я не смог бы произнести заклинание освобождения, положив руку на плечо Хокинга. Это уберегло бы Книгу, она осталась бы недосягаемой для меня. Как и для Тьмы, и для всех остальных.

– Значит, он рисковал своей жизнью, – медленно произнес Уилл, глядя, как Хокинг оживленно направился через весь зал к музыкантам.

– Да, – подтвердил Мерримен, – служа нам, он был защищен от Тьмы, но все же его жизнь была поставлена на карту. Он согласился, потому что является моим вассалом и гордится этим. Я бы хотел быть уверенным в том, что он осознавал, на какой риск шел. Двойной риск, потому что он мог быть уничтожен сегодня мною, если бы я случайно задел маятник. Ты видел, что произошло, когда в самом конце я сделал это. Мы с тобой, Носители Света, были отброшены. А если бы Хокинг был там и я касался его плеча, он мог погибнуть в одну секунду, лишившись своей телесной оболочки, как это случилось с Книгой.

– От него требовалась не только смелость, но и большая любовь к вам, любовь сына к отцу, – сказал Уилл, – чтобы пожертвовать собой ради вас и ради Света.

– Но он по-прежнему только человек, – возразил Мерримен, его голос стал жестким, а на лице снова проявились следы душевной боли. – И любит он как человек, требуя доказательств любви взамен. Моей ошибкой было то, что я не предусмотрел риск последствий такой любви. И в результате через несколько минут в этой комнате Хокинг предаст меня, предаст Свет и изменит весь ход выполнения тобой задания, юный Уилл. Шок, который он получил, рискуя жизнью ради меня и ради Книги магии, был сильнее, чем его преданность. Возможно, ты видел его лицо в тот момент, когда я держал руку на его плече и доставал Книгу из-за маятника. Только в этот момент Хокинг полностью осознал, что я был готов к тому, что он может умереть. И сейчас, когда он это понял, он никогда не простит меня за то, что я не люблю его так сильно – в его представлении, – как он любит меня, своего господина. И он обернется против нас, – Мерримен указал на другой конец зала, – смотри, это уже начинается.

Музыка заиграла громче, и гости стали разбиваться по парам для танцев. Один мужчина, которого Уилл видел в группе Носителей Света, подошел к мисс Грейторн, поклонился и предложил ей руку. Вокруг них пары сформировали восьмиугольник, приготовившись к танцу, которого Уилл не знал. Он увидел Хокинга, стоящего в нерешительности, слегка покачивавшего головой в такт музыке. Потом он заметил, как поблизости от Хокинга появилась девушка в красном платье. Это была ведьма, Мэгги Барнс.

Она сказала что-то Хокингу, засмеялась и сделала реверанс. Хокинг вежливо улыбнулся и с сомнением покачал головой. Улыбка девушки стала еще ласковее, она кокетливо встряхнула волосами и снова заговорила с Хокингом, глядя ему прямо в глаза.

– Ох, если бы мы только могли их слышать, – сказал Уилл.

Мерримен молчал, он словно о чем-то глубоко задумался.

– Ой, – воскликнул Уилл, чувствуя себя глупцом, – ну конечно.

Должно пройти немного времени, прежде чем он привыкнет использовать свой дар. Он снова посмотрел на Хокинга и на девушку, захотел услышать их, и это произошло.

– По правде говоря, мадам, – говорил Хокинг, – не хочу показаться неучтивым, но я не танцую.

Мэгги взяла его за руку:

– Это потому, что вы не в своем веке? Здесь танцуют, передвигая ногами под музыку, точно так же, как и пятьсот лет назад. Пойдемте.

Хокинг ошеломленно посмотрел на нее, а девушка быстро увлекла его за собой, и они присоединились к остальным парам.

– Кто вы? – прошептал Хокинг. – Вы Носитель Света?

– Ни за что на свете, – ответила Мэгги Барнс на Старом наречии. Лицо Хокинга побелело, он застыл и не мог двинуться с места. Она мягко засмеялась и сказала по-английски: – Не будем больше об этом, иначе люди заметят. Это очень просто, смотрите за тем мужчиной, когда начнется музыка.

Хокинг, бледный и ошеломленный, то и дело спотыкаясь, пытался преодолеть первую часть танца; постепенно он освоил шаги. Мерримен сказал на ухо Уиллу:

– Ему было сказано, что ни одна душа здесь не будет знать о нем и что под страхом смерти он не должен говорить на Старом наречии с кем-либо, кроме тебя.

Танцующая парочка продолжала разговор.

– Для человека, избежавшего смерти, вы прекрасно выглядите, Хокинг.

– Откуда вы об этом знаете, девушка? Кто вы?

– Они готовы были принести вас в жертву. Как вы могли быть таким глупым, Хокинг?

– Мой господин любит меня, – сказал Хокинг, но в его голосе прозвучало сомнение.

– Он использовал вас, Хокинг. Вы ничто для него. Вам надо бы поискать господина получше, который будет заботиться о вашей жизни. И который сделает вашу жизнь очень-очень долгой, не ограничиваясь только одним веком.

– Такой же долгой, как жизнь Носителей Света? – спросил Хокинг, и в его голосе впервые с начала разговора появилась пылкость. Уилл вспомнил оттенок зависти в словах Хокинга, когда тот говорил о своем господине; сейчас в его голосе была слышна и жадность.

– Тьма и Всадник гораздо более добрые хозяева, чем Свет, – ласково прошептала Мэгги Барнс ему на ухо, когда первая часть танца закончилась. Хокинг снова застыл в неподвижности и смотрел на нее, пока она не оглянулась вокруг и не сказала: – Мне нужно выпить чего-нибудь прохладного.

Хокинг подскочил на месте от радости и последовал за ней. Теперь, завоевав доверие маленького человека и найдя способ поговорить с ним наедине, ведьма получила в его лице благодарного слушателя. Уилл внезапно почувствовал дурноту из-за такого поспешного вероломства и перестал слушать разговор. Мерримен стоял позади него, мрачно глядя перед собой.

– Дальше все пойдет своим чередом, – произнес Мерримен. – На одной чаше весов окажутся блестящие перспективы, которыми Тьма постарается привлечь Хокинга, а на другой – требования Света, которые трудно выполнять и которые будут существовать всегда. Он возненавидит путь Света, на котором я подверг риску его жизнь, не обещая никакой награды. Можно быть уверенным, Тьма не будет предъявлять таких требований – до поры до времени. На самом деле Короли Тьмы никогда не осмеливаются предложить человеку смерть, но они предлагают ему темную жизнь, – его голос слабел. – Хокинг… Мой вассал, как можешь ты пойти на это предательство?