– Кто бы это мог быть?

Все начали переглядываться между собой, затем посмотрели на дверь, как будто она могла говорить. Это было неправильно, как будто музыкант играл одну мелодию и посередине фразы продолжил ее совершенно другой. Никто никогда не приходил в их дом в этот час рождественского утра. Это нарушало весь привычный уклад.

– Неужели… – сказал мистер Стэнтон, и в его голосе прозвучала смутная догадка; он сунул ноги в тапочки и пошел открывать входную дверь.

Все услышали, как дверь отворилась. Вошедшего не было видно, но голос отца определенно звучал приветливо и радостно:

– Мой дорогой друг, как это мило с вашей стороны… входите… входите…

И когда отец обернулся, в его руке была небольшая коробочка. Очевидно, ее вручил высокий человек, который появился вслед за ним в дверном проеме. Мистер Стэнтон широко улыбался, его глаза сияли.

– Эллис, дорогая, это мистер Митотин, он был так добр, что проделал весь этот путь рождественским утром, что доставить это… не стоило право… мой сын Макс, моя дочь Гвен… Джеймс, Барбара… – мистер Стэнтон начал представлять свое семейство.

Уилл рассеянно слушал, как старшие обмениваются любезностями. И, только услышав голос незнакомца, он посмотрел наверх. Было что-то очень знакомое в этом низком, немного гнусавом голосе. Гость старательно повторял имена Стэнтонов, говорил он с небольшим акцентом:

– Как поживаете, миссис Стэнтон, искренние поздравления вам, Макс, Гвен…

И тут Уилл разглядел черты его лица, длинные рыжеватые волосы и окаменел.

Всадник. Мистер Митотин, бог знает откуда взявшийся друг его отца, за пределами Времени был Черным Всадником.

Уилл схватил первое, что попалось под руку – охапку яркой одежды, ямайский подарок Стефана сестре Барбаре, – и бросил на карнавальную маску, чтобы спрятать ее. Когда он снова повернулся, Всадник поднял голову, оглядел комнату и увидел его. Он уставился на Уилла с видом триумфатора, открыто бросающего вызов противнику, по его губам пробежала легкая улыбка. Мистер Стэнтон сделал Уиллу знак рукой:

– Уилл, подойди на минутку, это мой младший сын…

В эту секунду Уилл стал неистовым Носителем Света; он действовал решительно и без промедления. Как никогда, он ощущал каждый дюйм своего тела, а его ярость превосходила его самого. Он вытянул правую руку в сторону своей семьи, широко раздвинув прямые пальцы, и все они тут же застыли на месте, попав в ловушку времени. Как восковые фигуры, они стояли обездвиженные и окаменевшие по всей комнате.

– Как ты посмел явиться сюда! – закричал он. Уилл и Всадник стояли лицом друг к другу в разных углах комнаты, оставшись один на один в безжизненной комнате. Люди не двигались, стрелки часов и маятник тоже остановились; огонь в камине продолжал гореть, как будто сам по себе, не сжигая деревянные полена. – Как ты посмел! В Рождество! В рождественское утро! Убирайся!

Первый раз в жизни Уилл был охвачен такой яростью, и приятного в этом было мало. Но то, что Тьма осмелилась нарушить самую драгоценную семейную традицию, привело его в бешенство.

Всадник спокойно ответил:

– Держи себя в руках.

На Старом наречии его акцент был еще более заметен. Он улыбался Уиллу, и выражение его холодных голубых глаз ничуть не изменилось.

– Я смог пересечь порог вашего дома и миновать все эти ветки падуба, потому что был приглашен. Твой отец по доброй воле предложил мне войти в дверь. А он хозяин этого дома, и ты ничего не можешь с этим поделать.

– Да, это так, – произнес Уилл.

Глядя на самодовольную улыбку Всадника, он сконцентрировал всю свою силу, чтобы проникнуть в его мысли и понять, что он намеревается делать. Но наткнулся на черную стену враждебности, которую невозможно было разрушить. Уилл почувствовал свое бессилие, и это поколебало его решимость. Он стал судорожно вспоминать заклинание разрушения, которое Носитель Света может использовать только в самом крайнем случае, чтобы остановить силы Тьмы. И тут Черный Всадник рассмеялся.

– О нет, Уилл Стэнтон, – сказал он непринужденно. – Это не выход. Если ты используешь такого рода оружие здесь и сейчас, то уничтожишь всю свою семью за пределами Времени.

И он взглянул на Мэри. Девочка неподвижно стояла рядом с ним, ее рот был полуоткрыт: ее прервали на полуслове, когда она говорила что-то отцу.

– Очень жаль сестричку, – сказал Всадник. Затем посмотрел на Уилла, и улыбка исчезла с его лица, как будто он смахнул ее рукой, его глаза сузились. – Неужели ты думаешь, маленький дурачок, что, обладая каким-то даром магии, ты можешь контролировать меня? Знай свое место. Ты пока еще не стал мастером. Я вижу, что некоторые приемы ты уже освоил, но высшие силы пока не в твоей власти. Как и я.

– Ты боишься моих способностей, – неожиданно догадался Уилл. Он сам не вполне понимал смысл своих слов, но знал, что говорит чистую правду.

Бледное лицо Всадника вспыхнуло. Он спокойно проговорил:

– Тьма наступает, Носитель Света, и на этот раз ничто не сможет ей помешать. Мы на подъеме, а следующие двенадцать месяцев будут временем нашего окончательного становления. Передай это своим хозяевам. Передай, что для нас не существует преград. Скажи, что мы отвоюем у них все Атрибуты Силы, которыми они надеются завладеть, – и Грааль, и Арфу, и Знаки. Мы разобьем ваш Круг, до того как он станет полным. Ничто не остановит наступления Тьмы!

Последние слова прозвучали как клич триумфатора, и Уилл содрогнулся. Всадник смотрел прямо на него, его бледно-голубые глаза сверкали; он с издевкой протянул руку в сторону Стэнтонов – и в ту же секунду они вернулись к жизни, и рождественская суета возобновилась. Уилл уже ничего не мог с этим поделать.

– …что за коробочка? – закончила свою фразу Мэри.

– Мистер Митотин, это наш Уилл. – Мистер Стэнтон положил руку на плечо сына.

Уилл холодно поздоровался:

– Доброе утро.

– С праздником тебя, Уилл, – поздравил Всадник.

– Желаю вам того же, чего вы желаете мне, – ответил мальчик.

– Логично, – сказал Всадник.

– Очень высокопарно, на мой взгляд, – сказала Мэри, встряхнув волосами. – Он у нас такой. Папа, а для кого эта коробка, которую он принес?

– Нельзя говорить о присутствующих в третьем лице. Мистер Митотин, а не «он», – автоматически сделал замечание отец.

– Это сюрприз для вашей мамы, – сказал Всадник. – Вчера, когда ваш отец уходил с работы домой, он был еще не готов…

– Это от вас?

– Я думаю, от папы, – вступила в разговор миссис Стэнтон, улыбнувшись мужу. Она повернулась к Всаднику: – Вы позавтракаете с нами, мистер Митотин?

– Он не может, – ответил матери Уилл.

– Уилл!

– Он верно подметил, я действительно очень тороплюсь, – спокойно сказал Всадник. – Спасибо, миссис Стэнтон, но я должен присоединиться к своим друзьям, и мне надо идти.

– А куда вы идете? – спросила Мэри.

– К северу отсюда… Какие у тебя длинные волосы, Мэри. И очень красивые.

– Спасибо, – довольно произнесла Мэри, откинув свои длинные распущенные волосы за плечи. Всадник протянул руку, аккуратно снял один выпавший волос с ее рукава и вежливо произнес: «Позвольте мне, пожалуйста».

– Она всегда хвастается ими, – спокойно сказал Джеймс.

Всадник снова оглядел комнату и спросил:

– Какая прекрасная елка. Она из наших мест?

– Это королевское дерево, – ответил Джеймс. – Из Большого парка.

– Подойдите и посмотрите, – Мэри взяла гостя за руку и потащила к дереву. Уилл закусил губу и изо всех сил старался выкинуть из головы все мысли о карнавальной маске, концентрируясь на том, что бы он хотел съесть на завтрак. Он был абсолютно уверен, что Всадник мог читать только его сиюминутные мысли, но не те, которые были спрятаны в глубине сознания.

И опасность миновала. Хотя огромная пустая коробка и куча экзотической упаковки лежали прямо перед ним, Всадник, окруженный Стэнтонами, почтительно и восхищенно пялился на елочные украшения. Его внимание, казалось, было полностью захвачено маленькими, вырезанными из дерева инициалами членов семьи из коробочки фермера Доусона.