— Фу-у-у! — сказал Чарльз.

— Что фу-у-у, то фу-у-у, — сказала я.

Мисс Уэллингтон мы об этом не сообщили. Она настаивала, чтобы мы давали о себе знать, не то она будет очень тревожиться. А потому, зная, что старик Адамс и К ⁰будут изнывать от любопытства, я писала ей раз в неделю. Но, конечно, не о том, как мы взламывали дверцу фургона, а где-то рядом рыскал медведь, шурша в кустах. Все равно к тому времени старик Адамс сказал, что просто чудо, как это нас никто не сожрал, а Фред Ферри напророчествовал, что уж в следующий-то раз сожрут как пить дать, а Эрн Бигс, несомненно, добавил, что он знавал человека, которого сожрал медведь. И от такого письма мисс Уэллингтон упала бы без чувств на дорожку, сжимая его в похолодевших пальцах.

А потому я сообщила ей, что слышала волчий вой, описала окруженное елями озеро в лунном свете, а также ледник на верхнем склоне горы Эдит-Кейвел, который индейцы называют Великим Белым Духом, а также (если бы мы не упомянули медведей, она все равно бы встревожилась в убеждении, что от нее что-то скрывают) и про медведя-экстраверта, которого мы увидели на следующий день, когда он восседал в озере. В озере Пирамид, чтобы быть точнее, куда мы поехали искупаться. День был жаркий, к тому же воскресный, так что на озере оказалось много народу, поскольку до Джаспера (города) от него всего две мили, и оно любимое место купания его жителей. Так что мы никак не ожидали увидеть там медведя, потому что у них нет привычки посещать людные места в дневное время.

Это были обычные площадки для пикников — травянистые расчистки среди деревьев у озера, и почти на всех них уже расположились семьи. Когда мы наконец нашли место, куда поставить фургон, первое, что нас поразило, был вал из мусора высотой по колено, окружавший ближайшую мусорную корзину. Вероятно, из-за воскресенья, сказали мы, некому было ее опорожнить. И все-таки такое пренебрежение мусором было как-то не в духе канадцев.

Мы переоделись в фургоне, искупались, а затем я вернулась приготовить чай, а Чарльз продолжал блаженно созерцать, лежа на спине, гору Пирамида. Я как раз спускалась спиной вперед по лесенке с чайником и чашками, как вдруг он примчался вне себя от волнения. Медведь расшвырял весь этот мусор! Он обходил все пикниковые площадки вокруг озера и переворачивал бачки и корзины. Один пловец в озере только что рассказал ему! Поставив чайник — в Англии мы же можем пить столько чая, сколько захотим! — мы натянули свитера и брюки и сами направились в обход озера. И надо сказать, что медведь постарался!

На площадке, соседней с нашей, он разделался с большим пакетом булочек. Они только-только положили булочки на стол, рассказали нам люди, и пошли к багажнику принести остальные припасы. Обернулись, а он тут как тут!

— Попрыгали в машину, как зайчики, — ответил мужчина, когда я спросила, что они предприняли. — Даже багажник не захлопнули.

Медведь съел булочки, заглянул в пустой багажник… Припасы они захватили с собой.

— Только потому, что держали их в руках, — признался он, — и от страха не выпустили.

Затем медведь отправился на соседнюю полянку, где ему повезло меньше. Они еще не занялись едой, а только успели привязать своего пестрого котенка к дереву и поставить перед ним блюдечко с молоком. Увидев медведя, они схватили котенка и нырнули в машину, даже не отвязав веревку от дерева.

Медведь слизнул кошачье молоко и пошел своей дорогой. На третьей полянке, где едой даже не пахло, он только взглянул на незапасливых людей и пошел дальше. На четвертой он съел тарелку ветчины и закусил маслом. В пятом случае ему достался слоеный торт. Он обходил посетителей озера с неуклонностью поездного контролера, а заодно переворачивал мусорные бачки. Мы нагнали его уже за расчистками, отведенными для пикников, где куполообразная скала указывала на конец дороги. И, завершив столь плодотворный обход, он теперь прохлаждался в озере, сидя в воде и сложа лапы на животе, этакий патриарх во главе стола. Он смотрел на купающихся в отдалении без страха и злобности, а так, будто был членом семьи и видел их всех каждый день.

Но, конечно, допускать подобное никак нельзя. Когда в национальных парках медведи находят такой способ лакомиться и начинают панибратствовать с людьми, их усыпляют и на вертолетах увозят в какое-нибудь глухое место и выпускают там, пометив, чтобы в случае возвращения их удалось бы узнать. Им дается три шанса. Если же медведь возвращается в четвертый раз, его бывают вынуждены пристрелить. Медведь, перестающий остерегаться людей, всегда потенциально опасен. В один прекрасный день, клянча угощение, он может рассердиться и напасть. Этот медведь на озеро Пирамид прежде подобных обходов не устраивал. Видимо, он только что додумался до этого. Оставалось надеяться, что у него хватит ума сбежать при появлении егеря и больше таких налетов не повторять.

На следующий день мы покинули «Вапити». Подобраться к волкам ближе, чем нам это удалось на озере Лич, шансов, по-видимому, не было, а до края гризли путь предстоял долгий. В области между Джаспером и Банфом гризли порой встречаются, но обычно только весной. Чтобы попытаться увидеть их летом, нам предстояло добраться до Уотертон-Глейшера. А там следует держать ухо востро, предупредил нас один из джасперовских егерей. Мы читали «Ночь гризли»?

Да, читали. Уотертон-Глейшер — национальный парк на границе Альберты с Монтаной. За шестьдесят лет его существования никто ни разу не пострадал там от медведя серьезно, а затем в 1967 году две девушки были растерзаны за одну ночь. Произошло это в монтанской части. Одна погибла на озере Траут, другая в девяти милях оттуда в домике Гранит-парка. В обоих случаях девушки были не одни, и имело место нарушение важнейших правил. На озере Траут, например, туристы взяли с собой щенка, и его запах, несомненно, чувствовался на всех них, а особенно на погибшей и ее подруге, так как они несли щенка на руках, когда он уставал. В Гранит-парке спасатели, разыскивавшие унесенную, нашли на тропе обертку от шоколадного батончика и пакетик сластей. Видимо, она взяла их в спальный мешок, когда забралась туда, а запах сладкого медведь чует лучше всякой ищейки — ведь он готов терпеть укусы разъяренных диких пчел, лишь бы добраться до меда.

Могли сыграть роль и другие факторы. Лето было чрезвычайно жаркое, с частыми грозами и лесными пожарами. Одного этого могло оказаться достаточным: ведь гризли не отличаются уравновешенностью нрава. Толковый словарь указывает, что глагол «гризл» является синонимом «ворчать», и, как ни странно, добавляет, что происхождение слова неизвестно. Хотя всякий, кому довелось услышать глухое угрожающее рокотание медведя гризли, ни на секунду не усомнился бы в том, откуда этот глагол взялся. «Точно медведь с головной болью» — есть и такое присловие.

Медведь у озера Траут все лето допекал и гонял туристов. Когда после трагедии его выследили и застрелили, он оказался очень старым, исхудалым, со стертыми зубами. Устраивать налеты на стоянки и грабить рыболовные верши ему было легче, чем охотиться, и в роковую ночь помимо аппетитных запахов готовящегося ужина на него подействовал запах собаки, исходивший от девушки в спальном мешке.

В Гранит-парке за домиками, в которых ночевали туристы, тянулся овражек. Туда сбрасывались остатки еды, и гризли постоянно приходили подъедать их. Известно было, что их тропа проходит поблизости от кемпинга, предназначенного не для автомобилистов, поскольку до шоссе оттуда мили и мили. Там в спальных мешках ночевали под открытым небом пешие любители природы, и, хотя медведи постоянно проходили вблизи, они ни разу ни на кого не нападали. До той ночи, когда девушка забрала в спальник шоколадный батончик и гризли захотел его попробовать.