— Он отказался!

Эльвира сразу поняла, кого он имеет в виду.

— Но этого он себе просто не может позволить.

— Он — нет, зато может вдова Роби Фриса! Он живет теперь на ее содержании.

— Это тебе точно известно?

— Да. Я был в ее квартире. Он даже к ней перебрался.

— А то, что он не пьет, это тоже правда?

— Пока я не появился, не пил. — Томас засмеялся. — Но когда я уходил, он уже был пьян, как всегда.

— И тем не менее отказал тебе?

— За этим стоит наша вдовушка.

— И что ты теперь сделаешь?

— Полечу один.

— Как же он смеет так бесцеремонно поступать с тобой после всего, что мы для него сделали. И продолжаем делать.

— Сколько это составляет в сумме?

— Цифры у Шеллера, хочешь узнать их?

— Да нет, лучше не надо, я только еще больше обозлюсь. Через десять минут позвонил Шеллер.

— Вы хотите узнать по статьям или общую сумму?

— Лучше общую.

— Ровно сто пятьдесят тысяч шестьсот франков в год.

— Сколько, простите???

— Может, вы все-таки хотите знать ежемесячные затраты?

— При такой сумме — да.

— На питание — тысяча восемьсот; на квартиру — тысяча сто пятьдесят; страховка и больничная касса — шестьсот; одежда — пятьсот; разное — пятьсот; на карманные расходы — две тысячи. Все суммы даны в среднем, и притом округлены.

— Две тысячи на карманные расходы?! — воскликнул Томас.

— Госпожа Зенн увеличила сумму с марта. До этого она составляла тысячу двести франков.

— Она упомянула, в связи с чем?

— Нет, этого она не говорила.

Томас положил трубку и налил себе пива. В дверь постучали.

— Войдите! — крикнул он раздраженно. В комнату вошел Урс.

— Я слышал, ты уезжаешь?

— Как ты думаешь, почему Эльвира увеличила в марте карманные расходы Кони, подняв их с трехсот до двух тысяч в неделю?

— Она сделала такое?

— Шеллер только что мне об этом сказал.

— Две тысячи! Да на них столько шнапса можно купить!

— Просто до смерти упиться!

Урс вдруг что-то вспомнил и улыбнулся про себя.

— Чего ты ухмыляешься?

— Может, для этого она и увеличила сумму? Томас не сразу сообразил.

— Думаешь, чтобы он… нет, ты же не считаешь, что она на такое способна?

— А ты думаешь — нет?

Томас задумался. Потом тоже улыбнулся.

— Да, пожалуй что — да!

Отец и сын сидели посреди разбросанных вещей и чемоданов и ухмылялись.

Через два часа Томас Кох стоял в дверях «пентхауса» Розмари Хауг.

— Я могу поговорить с тобой наедине? — спросил он Конрада, не удостоив Розмари даже взглядом.

— У меня нет тайн от госпожи Хауг.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно.

— Могу я войти?

Конрад посмотрел на Розмари.

— Можно ему войти?

— Только если будет вести себя как положено. Конрад провел Томаса в гостиную.

— Что вам предложить, господин Кох? — спросила Розмари.

— Пиво.

Она принесла пиво для Коха и минеральную воду для них обоих. И села на софу рядом с Конрадом.

Томас бросил на нее несколько растерянный взгляд, но тут же решил, что ее лучше проигнорировать.

— За тобой долг, и потому ты должен со мной поехать.

— Какой долг?

— Корфу, например.

— О том, что случилось на Корфу, я очень сожалею. Но тебе я все равно ничего не должен.

— А сто пятьдесят тысяч в год? Или сто пятьдесят тысяч для тебя тоже ничего?

— Это для вас они ничего. А для меня они не главное, чтобы бросить все и бежать за тобой, как только ты свистнешь.

— Ты еще узнаешь, что такое они для тебя не главное!

— Тут я тебе помешать не смогу.

— И станешь жить за ее счет? Думаешь, ей доставит удовольствие кормить старого пьяницу?

Конрад Ланг взглянул на Розмари. Она взяла его за руку.

— Мы с Конрадом собираемся пожениться.

На какое-то мгновение Томас Кох лишился дара речи.

— Роби Фрис перевернется в гробу, — нашелся он наконец. Розмари встала.

— Полагаю, будет лучше, если вы уйдете. Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.

— Вы меня выгоняете?

— Я прошу вас уйти.

— А если я не уйду?

— Я вызову полицию. Томас Кох схватил пиво.

— Она вызовет полицию! — засмеялся он. — Ты слышал, Кони? Твоя будущая половина хочет вышвырнуть из квартиры с помощью полиции твоего лучшего друга. Ты слышишь это?

Конрад молча встал и последовал за Розмари, она уже стояла у открытой двери и ждала.

Томас грохнул пивной банкой об низкий столик, вскочил, кинулся к двери и застыл в угрожающей позе перед Конрадом.

— Значит, ты не поедешь, и это твое последнее слово? — выкрикнул он.

— Да.

— Из-за нее?

— Да.

— Ведь ты без меня до сих пор ишачил бы на хуторе, или ты уже позабыл? Конрад вдруг неожиданно обрел полный душевный покой. Он посмотрел Томасу в глаза.

— Поцелуй меня в .. Томас Кох отвесил ему звонкую пощечину. Конрад Ланг ответил ему тем же.

Потом он вышел на террасу и стал ждать. Он увидел, как Кох вышел внизу из подъезда. В руках он держал носовой платок и сморкался в него.

— Томи! — позвал его Конрад.

Томас остановился и поднял глаза. Конрад беспомощно пожал плечами. Томас ждал. Конрад помотал головой. Томас отвернулся и ушел.

Конрад почувствовал на своем плече руку Розмари. Он улыбнулся ей и обнял ее.

— Печальное расставание.

— Но разве это еще и не освобождение для тебя? Он задумался.

— Когда кто-то, кто был пожизненно осужден, выходит из тюрьмы, это для него к тому же еще и расставание.

Весь день Конрад был тихим как никогда. Вечером он без всякого аппетита поклевал холодный ужин. Затем поставил Шопена и попробовал читать. Но из этого ничего не вышло, он никак не мог сосредоточиться. Его мысли снова и снова возвращались к Томасу Коху и той безобразной сцене, которая положила конец их переменчивой дружбе. Около десяти вечера Розмари поцеловала его в лоб и предоставила ему полную свободу терзаться в одиночестве.

— Я скоро приду, — сказал он.

Но вместо этого принялся беспокойно бродить по квартире, не раз выходил на террасу, смотрел на гладь озера и на тоненький серпик месяца над затихшим городом. Пару раз он был близок к тому, чтобы налить себе чего покрепче из бара в гостиной у Розмари

Было уже почти два часа, когда Конрад нырнул в постель.

Розмари сделала вид, что спит.

Когда на следующее утро Конрад открыл глаза, Розмари давно уже встала. Он поднял занавески. В ярко-голубом небе за окном солнце стояло уже высоко. Стрелки показывали час дня, на сердце у него было легко, и он не знал отчего. Стоя под душем, он снова вспомнил сцену с Томасом. Но боль, которую он испытывал еще вчера, ушла. Он ничего не ощущал, кроме неописуемого облегчения. Одевшись особенно тщательно, он отломал розу из букета, стоявшего на туалетном столике Розмари, вдел ее себе в петлицу летнего пиджака.

Розмари сидела на террасе и читала утреннюю газету. Розовый отсвет от солнечного тента был ей очень к лицу. Она озабоченно взглянула на него, услышав шаги. Но, увидев счастливое и радостное выражение лица Конрада, улыбнулась.

— Ты спал,сном младенца.

— Именно так я себя и чувствую.

Он завтракал, и они ни слова не проронили про Томаса Коха. Только сказав: «Сегодня я приготовлю для нас сказочный бефстроганов», Конрад еще добавил: «Чтоб отпраздновать этот день».

Конрад отправился в супермаркет, расположенный в десяти минутах ходьбы, и накупил, как всегда, всего слишком много. На обратном пути он заблудился. Решив спросить прохожих, как ему пройти к дому, он обнаружил, что забыл адрес Розмари. Нагруженный пакетами, он беспомощно стоял на тротуаре в каком-то совершенно незнакомом ему месте. Вдруг кто-то взял у него два пакета, и мужской голос сказал:

— Боже мой, ну и нагружены же вы, господин Ланг. Подождите-ка, я помогу вам донести все это до дому.

Это оказался Свен Коллер, адвокат, живший этажом ниже в одном доме с Розмари Хауг.