[...] Пришли две женщины блудницы к царю и стали передним.

И сказала одна женщина: о господин мой! я и эта женщина живем в одном доме; и я родила при ней в этом доме;

на третий день после того, как я родила, родила и эта женщина; и были мы вместе, и в доме никого постороннего с нами не было; только мы две и были в доме;

и умер сын этой женщины ночью, ибо она заспала его;

и встала она ночью, и взяла сына моего от меня, когда я, раба твоя, спала, и положила его к своей груди, а своего мертвого сына положила к моей груди;

утром я встала, чтобы покормить сына моего, и вот он был мертвый; а когда я всмотрелась в него утром, то это был не мой сын, которого я родила.

И сказала другая женщина: нет, мой сын живой, а твой сын мертвый. А та говорит ей: нет, твой сын мертвый, а мой живой. И говорили они так перед царем.

И сказал царь: эта говорит: мой сын живой, а твой сын мертвый; а та говорит: нет, твой сын мертвый, а мой сын - живой.

И сказал царь: подайте мне меч. И принесли меч к царю.

И сказал царь: рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой.

И отвечала та женщина, которой сын был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему: о господин мой! отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его. А другая говорила: пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите.

И отвечал царь и сказал: отдайте этой живое дитя и не умерщвляйте его: она - мать.

И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь. И стали бояться царя, ибо увидели, что мудрость божия в нем, чтобы производить суд[xxxvi] .

ДревнеЕврейская, 31, 3. 16 - 28

[...] Однажды настал голодный год. Не только люди умирали от голода, но и птицы.

У одной вороны было пять птенцов. Ворона-мать уже не в силах была кормить своих птенцов, беречь их. Она оставила птенцов и улетела в далекую страну, чтобы спасти себя от голода. К птенцам прилетела другая ворона и стала за ними ухаживать. Все, что добывала, она приносила птенцам и кормила их. С большими трудностями вскормила их ворона, спасла от смерти.

Когда голодный год прошел и наступил урожайный, возвратилась ворона-мать и говорит вороне, спасшей ее птенцов:

- Ты должна мне вернуть моих птенцов.

- Но та ответила ей:

- Если тебе нужны были твои птенцы, надо было за ними смотреть, кормить их. А теперь, когда я их взрастила, они мне самой нужны.

Спор ворон затянулся. Каждый день они прилетали к воротам царского дворца, пищали, кричали, жаловались друг на друга царю, но царь не понимал причину их шума. Однажды он созвал всех приближенных и говорит им:

- Большой подарок сделаю тому, кто мне скажет., чего хотят эти вороны, которые кричат около моих ворот...

[И привели в покои царя молодого птичника, знавшего язык птиц.]

- Если ты знаешь язык птиц, то должен мне рассказать, о чем спорят вороны, - сказал царь юноше.

Долго слушал юноша ворон, потом говорит царю:

- Посмотри, царь, вон те пять ворон сидят вместе - это птенцы. А та ворона, которая сидит недалеко от них, - кормилица. В прошлом году, когда у нас был голод, мать не нашла сил прокормить своих птенцов и улетела в такую страну, где могла спастись. А другая ворона стала их растить, кормить. Теперь, когда наступил урожайный год, прилетела ворона-мать и требует, чтобы ворона, вскормившая и спасшая птенцов, вернула их ей. А она говорит вороне-матери: "Я взрастила этих птенцов, и теперь они мои. Если они тебе нужны были, то надо было их растить, а не бросать на произвол судьбы". Вот уже сколько дней они прилетают к тебе с жалобой, наш царь. Они от тебя требуют правосудия: кому же должны принадлежать птенцы, той, которая их вскормила, или той, которая их вывела, но потом бросила на произвол судьбы.

Созвал царь своих мудрецов и говорит им:

- Нам надо вынести правильное решение: кому должны принадлежать эти птенцы?

Первое слово было предоставлено самому царю.

- Вот мое решение, - сказал царь: - ту ворону, которая оставила своих птенцов, считать мертвой, ту же, которая спасла их, считать их настоящей матерью.

- Мы согласны с твоим решением, - заявили в один голос мудрецы.

Царь вышел из дворца и сообщил воронам свой приговор. Юноша перевел слова царя на птичий язык. Вороны взмахнули крыльями и улетели. Мать птенцов улетела одна, а вскормившая птенцов ворона вместе с ними улетела в другую сторону [...]

Осетинская, 80, 293

У одного вождя было двенадцать жен. Жили они рядом. И вот одна из них родила. А у других детей не было, и каждая стала уверять, что это ее ребенок. Даже когда вождь спросил своих жен:

"Кто из вас мать ребенка?", они ответили хором: "Я!"

У всех на поясе были пальмовые листья, которые положено носить лишь родильницам, и вождь не знал, как добиться от них правды.

И вот через пять месяцев созвал он большой совет, на который пришли не только его советники, но и соседи-пигмеи. Вождь дал двух коз советникам, двух коз пигмеям, рассказал, что жены обманывают его, и попросил помочь. Мужчины судили-рядили и наконец-то придумали, как узнать правду.

Вот убили пигмеи леопарда, сняли с него шкуру, положили внутрь сухие стебли банана и зашили ее. А ночью принесли эту набитую банановыми стеблями шкуру в дом вождя.

Наутро вождь отправил всех жен работать в поле, сказав, что сам останется дома с младенцем. Жены ушли. А перед их приходом он ваял чучело леопарда и поставил его рядом с мальчиком, будто бы леопард набросился на ребенка и вот-вот его загрызет.

Когда первая из жен появилась на деревенской улице, вождь вышел из хижины и крикнул:

- Иди скорей! Там леопард! Он сейчас съест твоего ребенка! Спасай же его!

Но женщина в страхе убежала.

И так повторялось одиннадцать раз. Одиннадцать жен убегали, услышав о леопарде. И только двенадцатая жена со всех ног кинулась в хижину, а не прочь из деревни. Тогда вождь сказал:

- Это ты родила мне сына!