ШАХТАРОВ ДМИТРИЙ СТЕПАНОВИЧ

Дело бойца Егорова

Глава первая

Замкомвзвода сержант Тюкавин получил нахлобучку в сущности за полные пустяки, и был крайне раздосадован. В раздраженном состоянии он входил в казарму и вдруг услышал странный напев, доносящийся из бытовки. Осторожно приоткрыв дверь, он обнаружил в комнате бойца Егорова, который с тщанием прошивал поясной брезентовый ремень. Это несколько обескуражило сержанта, поскольку боец прослыл законченным лентяем и недотепой.

Призванный в армию из самых глубин Брянской области, боец Егоров прославился непроходимой дремучестью. Какая боевая и политическая подготовка? К оружию Егорова нельзя было подпускать и на пушечный выстрел, а уж чтобы его обиходить не могло быть и речи. Из руководства страны боец помнил только бригадира колхоза Филимонова да и только потому, что тот приходился свояком его отцу. Все попытки приобщить Егорова к основам марксистско-ленинской идеологии закончились плачевно. После первых занятий, проведенных лично политруком товарищем Бротманом, боец понес такую околесицу, что командира роты чуть не хватил родимчик.

Единственным применением, которое нашли Егорову, была подсобная работа на кухне. Впрочем даже такое простое занятие, как чистка картошки, скорее напоминало попытки умышленного членовредительства. Так что он пригодился там, где нужно было помыть полы. Заметьте, именно помыть, а не надраить, ибо попытки чисто помыть заканчивались весьма плачевно и для полов и для окружающих. Спасало одно - раздолбай был необыкновенно силен физически и сержант нисколько не сомневался, что если бы Егорову поручили поднять на второй этаж пианино или рояль в одиночку, то он проделал бы процедуру просто шутя. С другой стороны Тюкавин понимал, что до второго этажа Егоров допер бы в сохранности разве что чушку чугуна.

Как ни странно должность «принеси-подай» явилась для Егорова полной благодатью. Она позволила бойцу впервые наедаться досыта. Опять же в армии он получил настоящую обувку и возможность отоспаться. Вставать по солнышку и махать косой до вечерней зари далеко не лучшее развлечение.

Теперь Тюкавин с недоумением рассматривал недотепу, мурлыкавшего странную песенку с не менее странными словами: « О боже, какой мужчина! Я хочу от него сына. Я хочу от него дочку и точка». Насколько было известно из всех стихов Егоров помнил, как идет бычок, качается, а из прозы только «Му-Му», причем в вольном изложении бойца нельзя было понять , кто кого утопил. Но больше всего сержанта сразила не похабная песенка, а до блеска отмытые сапоги Егорова. Чтобы недоумок сам почистил сапоги, да без понуканий! Да он зубов не чистил вовек, хотя по правде были они на зависть крупными и крепкими, хоть проволоку перекусывай.

Сопоставив эти три необычных действа, Тюкавин ( а у него за спиной было целых семь классов), решил, что все потуги командиров не прошли даром и все - таки дали определенный положительный эффект. Вот только неприличная песенка несколько выбивалась из общей картины и сержант решил проверить свои догадки.

- Боец Егоров!

- Я! - подскочил тот, как на пружине. Тюкавин снова озадачился, но одновременно и приободрился, получив очередное подтверждение своих выводов. Раньше процедура принятия положения «Смирно» растягивалась у Егорова до полуминуты, да и уставная стойка напоминала пробуждение медведя после зимней спячки. а сейчас любо-дорого. Стоит бодро, ест глазами начальство. И пуговицы начищены, мама моя!

- За мной,- скомандовал сержант и получил в ответ старорежимное :«Есть!».

Дошли до оружейки. Тюкавин продолжал тестирование.

- Где ваша винтовка? Напомните мне характеристики!

- Пехотная винтовка Мосина образца 1910 года, калибр 7,62 мм, вес со штыком 4, 1 кг, емкость магазина 5 патронов, начальная скорость пули..

Тюкавин слушал бойца, как слушают музыку, с упоением . Когда боец перешел на характеристики патрона, сержант потерял дар речи. Он так растерялся, что сумел выдавить только одно слово:

- Свободны! - на что получил в ответ четкое : « Есть».

Постояв в оружейке пару минут и придя в себя, Тюкавин уже из чистого любопытства решил проследит, куда направил стопы этот чудила.

Чудила нашелся нескоро, так как сержант заглянул в красный уголок в самую последнюю очередь да и то скорее для очистки совести.

Егоров сидел за столом, обложившись подшивками газет и с увлечением изучал их содержимое. Поражала скорость его чтения. Такую манеру изучения печатных материалов Тюкавин наблюдал впервые. Выходец из местечка Волобуево читал одновременно три статьи, возвращался к прочитанному, сопоставляя информацию из разных подшивок. Тюкавин мог бы поклясться, что Егоров не просто просматривал, а полностью осмысливал написанное. Наконец душа кадрового военного возмутилась обстоятельством, что боец можно сказать развлекается в учебное время и он скомандовал:

- Боец Егоров, на занятия шагом марш!

Лишь когда за бойцом захлопнулась дверь, сержант сообразил, что не сказал, где проходят занятия. Выглянув в окно, он увидел, что Егоров уверенным шагом пересекает плац в направлении нужного учебного корпуса.

В этот день сержант подвергся еще одному испытанию на почве бойца Егорова - его вызвал сам капитан Бротман.

Войдя в кабинет политрука и поприветствовав его по форме, Тюкавин неожиданно получил приглашение присесть и был озадачен вопросом:

- Товарищ сержант, что у вас происходит с бойцом Егоровым?

Тюкавин покрылся красными пятнами, представив, что мог отчебучить выходец из брянских лесов.

- Смелей, смелей.

Кратко изложив дневные впечатления, Тюкавин наткнулся на задумчивый взгляд политрука.

- Понимаешь , Тюкавин, сегодня на политзанятиях боец Егоров задал вопрос - почему у него отсутствует хоть какой - нибудь документ, удостоверяющий личность. Я понимаю, парень в войсках всего три месяца, многого не знает, но вывод о том, что любой диверсант в случае военных действий может без труда присвоить чужую фамилию, как-то раньше не приходила мне в голову. Действительно, в германских войсках каждый солдат имеет солдатскую книжку. Но дело не в этом. Насколько мне известно, раньше боец не отличался ни сообразительностью, ни рвением в учебе.

Сержант сумел выдавить лишь что-то маловразумительное.

- Мне кажется, - продолжал капитан, - что-то с ним случилось эдакое, - он покрутил растопыренной пятерней в области головы.

- Может, показать его врачу,- подключился Тюкавин.

- Это еще не всё,- обрадовал его политрук. – На занятиях по изучению матчасти он поинтересовался, почему их по-настоящему не учат стрельбе из боевого оружия и почему они не изучают технику и боевые возможности оружия вероятного противника. Ты знаешь, Тюкавин,- задумчиво продолжал Бротман,- а ведь он в сущности прав. И ведь как правильно излагает. Ты что, занимался с ним в индивидуальном порядке? Молодец. Это наш ответ тем, кто не верит ,что из крестьянина нельзя сделать толкового бойца. Ты вот что. Завтра выведи взвод на огневую, комроты уже в курсе, пусть попалят патроны. А ты присмотрись к бойцу. Странный он.

На этом приключения сержанта не закончились. Теперь он выслушивал выводы командира взвода сверхсрочника старшины Головко.

- Товарищ Бротман сделал мне замечание по поводу того, что я гоняю бойца Егорова на кухню и на уборку мусора, а он, можно сказать, является ярким примером подтверждения законов марксистско-ленинской диалектики о переходе количества в качество. Так что возвращай бойца в строй.

- Так это…- слабо пытался возразить Тюкавин.

- Знаю, сам поверить не могу. Чует мое сердце, выкинет этот ухарь коленце.

Как оказалось на следующий день, опасения отцов командиров подтвердились в полной мере. Боец Егоров блестяще отстрелялся на стрельбище, причем после первого выстрела попросил заменить винтовку, мотивируя тем, что его агрегат, как он выразился, требует серьезного перепристреливания. По совести Егорову дали винтовку старого образца видавшую виды. А вот из винтовки соседа Егоров положил все пули в яблочко. И это был не первый подвиг бойца. С утра он уже отметился на завтраке, посчитав, что повара и дежурные шалят на раздаче. Для начала он скатал в трубочку обычную ложку и потребовал добавки. Этого хватило, чтобы обжора ушел из столовой довольным жизнью.