– Вставай, давай! Дело есть!

Я поднялся, потер глаза.

– Смотри, что я нашел в пещере! – сказал Бельмондо, когда я посмотрел осмысленно. И протянул ко мне ладонь, на которой лежали четыре пилюли из Волос Медеи.

– В пещеру лазал... – догадался я.

– Да, хотел выход на волю из нее поискать, – взволнованно продолжил Борис. – И в одной нише коробочку нашел.

– И что ты предлагаешь? Опять бежать на тот свет за яйцом с иголкой нашего Кощея?

– Он предлагает в очередное явление к нам Худосокова скормить ему силой пилюлю, и самим тут же съесть... – сказала София.

– И что потом?

– Потом мы будем повсюду его искать... Мы ведь наверняка попадем в разные исторические эпохи и шансы наши найти его и убить будут достаточно высокими.

– А толку-то? Душа-то его бессмертна! Ты убьешь, а она, по-прежнему подлюшная, в другое тело переберется.

– Может так случиться, что после нашего вмешательства в его прошлое, в этой жизни мы с ним не совпадем. Пойдем параллельными курсами и никогда не встретимся. И никогда не попадем в этот крааль... – сказал Баламут и полез в карман за сигаретами.

– Я же рассказывал, что убил его в виде волка на Евфрате, – продолжил я хоронить идею Баламута, хотя уже принял решение ее осуществить. – Убил – и ничего! Как с гуся вода. А с другой стороны, ты что, фантастических рассказов не читал? Стоит в прошлом веточку переломить и все – причинно-следственные связи приведут к тому, что Ельцин станет, к примеру, банщиком, или оперным баритоном... А мы рыночными торговцами в Моршанске... Тоска...

– Причинно-следственные связи изменяют будущее при насильственном его внедрении в прошлое, – начал юлить Баламут. А мы – неотъемлемая часть прошлого...

– Приехали! Ты подумай над своими словаи. "Причинно-следственные связи изменяют будущее при насильственном его внедрении в прошлое". Если это не абракадабра, то мы не сможем ничего изменить... А как вы вообще предполагаете искать Худосокова, ну, допустим, в Средних веках? Объявление дадите? "Вызываю рыцаря черных сил Худосокова на смертный бой в саду Тюильри 20 марта 1576 года"?

– Такой негодяй, как он, не может не быть заметной фигурой в любом времени. Все дерьмо всегда наверх вплывает...

– И что? Вы предлагаете мне добиться аудиенции у Атиллы или Фридриха Барбароссы и прямо, без обиняков, спросить его: "Ты, паря, чай, не Худосоков из второй половины двадцатого?

– Ну и оставайся! – вспылил Николай. – А мы с Борисом попытаемся что-нибудь сделать!

– Нет уж, я с вами! – сразу же дал я обратный ход. – Таким кайфом я не пожертвую!

Я ни на йоту не верил, что нам удастся отловить Худосокова в прошлом и, тем более – в настоящем. В воображении всегда все получается гладко... Я представил себе Худосокова. Вот он спустился в крааль, распустил свой павлиний хвост и начал трепаться... Выговорившись, с раскрытым ртом задумался над очередным пассажем, а Шварцнеггер, обрадовавшись паузе, забыл обо всем и принялся расчесываться. А мы, улучив этот момент, на раз-два-три засовываем Ленчику пилюлю в рот, легонько ударяем ладошкой по нижней челюсти, а он от удивления глотает. А в прошлом мы находим его в доску пьяным в какой-нибудь портсмутской таверне и, опохмелив по последнему желанию, вытрясываем из него душу. В медный кувшин, конечно.

...Медный кувшин... Медный кувшин... А если сказка об Аладдине и его волшебной лампе не просто сказка? Может быть, всемогущий джин из этой сказки – это чья-то душа? Какого-нибудь выдающегося ученого? Наподобие всезнающего и все умеющего Сайруса Смита из "Таинственного острова"? Или душа из будущего, в котором каждый школьник может перемещать предметы на расстоянии, добывать золото из морской воды и усмирять драконов и динозавров? А что, если души все-таки можно как-то изолировать? В медном сосуде, например? Считают же современные ученые, что в сказках и мифах непременно содержится истина...

...Нет... Все-таки эта затея Баламута – всего лишь попытка обмануть себя. Ну, к примеру, заключу я душу Худосокова в медную лампу. Что тогда будет? Она не вселится в тело мальчика Лени, который родится во второй половине двадцатого века. В тело мальчика Лени при рождении вселится другая душа... И вполне может быть, что души с определенными характеристиками могут вселяться только в определенные тела. То есть в данный тип тел, предположим с такими вот носами и печенками, могут вселяться только добрые души. А в тела с такими глазами и желчными пузырями – только злые. И тогда, если мое предположение верно, заключи я душу Худосокова в медную лампу, то в тело мальчика Лени конца двадцатого столетия непременно вселится какая-нибудь другая особо подлюшная душа! Которая не станет с нами церемонится, не будет поить марсалой и кормить сосисками, а просто размажет по стенкам крааля...

...Вот такие мысли одолевали меня. Наверняка мои товарищи думали о том же. По крайней мере, минут через десять после окончания нашего диспута я услышал саркастический голос Николая:

– Ну и дураки мы!

– Поясни свою мысль примером, – пробормотал Бельмондо, совсем не удивившись Колиному открытию.

– Зачем нам здешнего Худосокова шариками кормить? Не нужен он нам в прошлом! Ведь если мы возьмем его с собой, то он хотя бы в одной прошлой жизни будет знать, что мы за ним охотимся...

– Баламут прав... констатировал я. – Мы – дураки. А сам он вдвойне, потому, как это его идея... Поехали что ли?

– Пилюль всего четыре...

– Веронику и Ольгу оставим, – мгновенно предложила Софи.

– Я боюсь одна... – заныла Вероника, оглядываясь на Ольгу. – Не оставляйте меня одну!

– Дурочка! – обнял ее Бельмондо. – Ведь мы никуда не исчезнем. Проглотим эти пилюли и тут же расскажем тебе и друг другу, что в прошлом накоцали...

– Погодите! – остановил я его. – Мне сейчас в голову пришло, что нет никакого резона всем четверым одновременно нырять в прошлое. Во-первых, мы можем попасть в одно и тоже время, ну, как Баламут, Ольга и я попали во времена Македонского...

– Это не исключается и при разновременном нырянии, – язвительно улыбнулась София.

– Ну, тогда, во-вторых: если нырять с интервалами, то каждый последующий "ныряльщик" сможет использовать информацию, полученную предыдущим...

– Глупости! – махнул рукой Баламут, раздраженный тем, что сам до этого не додумался. – Давайте, как раньше, глотать одновременно. Дело это непроверенное, не надо ничего менять.

Я не стал упорствовать, и следующую минуту Николай прощался с Софией. Он готов был делать это часа два, но через пару секунд София не без труда отстранилась, и мы собрались в кружок.

– Ну, что, по коням? – спросил Баламут, обвел нас прощальным взглядом и скомандовал:

– Поехали!

И мы практически одновременно проглотили свои пилюли.

Душа Баламута "реинкарнировала наоборот" в Аладдина. Когда, вернувшись в крааль, он рассказал о своем путешествии, я немало удивился – ведь всего за несколько минут до того, как проглотить пилюлю, я рассуждал о медной посуде, как возможном средстве хранения (заточения) человеческих душ. Нет, в мире все-таки все связано... Наверняка, думать о лампах, джинах и Аладдине подвигло меня витающее повсюду Случившееся. Мой мозг открылся, и оно вошло в него...

Так вот, душа Баламута конца ХХ века вернулась в свое тело, существовавшее ровно триста пятьдесят лет назад. Звали это тело, как мы уже говорили, Аладдином и торговало он питьевой водой. Надо сказать, что души у водоноса Аладдина до вселения души Баламута, в общем-то, и не было, а если и была, то с ноготь большого пальца левой руки, не больше. Голодуха с младенчества, тяжелый труд, отсутствие развлечений мало способствовали ее украшению разного рода финтифлюшками, отличающими человека от животного. И в свою жизнь Аладдин, если о чем и мечтал, так это о новом вместительном бурдюке, мучной халве, куске жилистого мяса и об ишаке. Особенно об ишаке, потому как на нем можно было бы возить много воды и еще... Ну, не будем оскорблять слух читателя, тем более, что сам автор крайне отрицательно относиться к скотоложству[31]. А что делать молодому человеку, не обремененному деньгами и образованием? И потому не обремененному всякими там утонченными буржуазными этическими нормами? Вы морщитесь... А если я расскажу вам, что мужчине из круга Аладдина надо было работать десять, а то и двадцать лет от рассвета до заката, чтобы набрать денег на калым? То есть на покупку невесты? Ну, можно было, конечно, задешево прикупить невесту совсем поплоше – слепую, хромую или горбатую. Аладдин ходил однажды к отцу одной из таких бедняжек, но соседи невесты побоялись бога и шепнули ему, что предмет торга крив на один глаз, хром на обе ноги и помимо всего этого обладает неимоверно злобным характером. И Аладдин пошел к приятелю, у которого был ишак...