– Нет, спасибо, – ответил Ваня. – Ничего не надо, – он медленно выпил и поставил стопку на место.

– А вы? – спросил хозяин у Зайцева.

– Чуть попозже… Где-нибудь к вечеру.

– Заходите, я буду дома, – наконец улыбнулся румяный мужчина.

– Вы всегда так душитесь? – спросил у хозяина Ваня.

– Нет, только сегодня.

– Запах? – Ваня кивнул в сторону площадки.

– Да, немного есть.

– Вы знали этого погорельца?

– Нет, что вы!

– А откуда вы знаете, что не знали его?

– Простите?

– Почему вы так уверены, что незнакомы с этим человеком? Ведь его невозможно узнать, у него всё лицо сгорело… А может, это ваш сосед? Или родственник, коллега по работе… Не зря же он скрёбся в вашу дверь.

– Это случайность. С таким же успехом он мог поскрестись в любую другую дверь.

– А ребята на площадке… До утра гудят?

– После двенадцати обычно расходятся.

– Надо же, – Ваня уже направился было в прихожую, но неожиданно, словно вспомнив о чём-то важном, вернулся на кухню, быстро выпил зайцевскую стопку, а следователя догнал уже у двери. – Спасибо, – обернулся он к хозяину. – Водка была хороша.

– Заглядывайте, – радушно улыбнулся хозяин. – Не проходите мимо.

– Замётано, – подмигнул ему бомжара. – Очень хороший человек, – сказал он Зайцеву, когда дверь закрылась.

– Или водка? – усмехнулся Зайцев.

– Знаешь, капитан… – Ваня помолчал. – Что-то последнее время я стал замечать, что жизненная мудрость обходит тебя стороной… Неужели ты не понимаешь, что не может у плохого человека быть хорошая водка.

– Подонки пьют плохую водку? – жестковато спросил Зайцев.

– Опять мимо, капитан… У подонка водка в горло не полезет, колом станет. А эта… Эта песней вошла! Ты вот ходишь за мной по пятам, а мудрость моя твоим организмом как-то не усваивается.

– Слушаю, Ваня, тебя внимательно, – смиренно произнёс Зайцев, но проскользнула всё-таки в его голосе еле заметная усмешечка, если не насмешечка.

– Вот смотри, капитан, сколько вариантов поступков было у нашего гостеприимного хозяина, – Ваня кивнул в сторону стальной двери. – Ты проявил великодушие и попросил сто грамм водки. Хозяин мог вернуться на кухню, наполнить стопку и принести её вот сюда на площадку. Он мог поступить чуть иначе – прийти на лестничную площадку с пустой стопкой и полной бутылкой. Мог пригласить тебя на кухню и там, возле холодильника, наполнить стопку, а ты бы вынес её мне на площадку. И так далее. Хочешь, опишу тебе дюжину возможных вариантов. Хозяин выбрал наилучший, наиболее достойный и уважительный для нас с тобой. Я был просто потрясён его поведением.

– Так вон что тебя так взволновало! – хмыкнул Зайцев. – Хлопнул на дармовщинку две рюмки водки, и счастлив!

– Фу, как грубо, капитан, как некрасиво! Чему вас только учат в ваших академиях! Поясняю… Хозяин провёл нас с тобой на кухню, вынул из холодильника водку…

– Не из мусорного же ведра!

– Повторяю, он вынул водку из холодильника, а не взял со стола, где стояла ещё одна бутылка, но уже не такая холодная, как из холодильника. И наполнил он не одну стопку, как ты просил, не две, как можно было бы истолковать твои слова, он наполнил три стопки! Присоединившись к нам, он, таким образом, облагородил твою неприличную просьбу.

– Что же в ней было неприличного?

– Выпрашивать водку в шестом часу утра у незнакомого человека, пользуясь служебным положением… Капитан! – укоризненно воскликнул бомжара и вскинул правую руку чуть в сторону и вверх – так примерно делали древнегреческие боги, во всяком случае, в такой позе их изображали в мраморе и бронзе.

– Ладно, – проворчал Зайцев. – Разберёмся. Вот поймаем убийцу, у нас с тобой будет больше времени, и ты перечислишь все двенадцать вариантов поведения этого гостеприимного душистика.

– Почему же двенадцать? – удивился бомжара. – Только девять. Три я уже назвал. А что касается убийцы… Мы просто обязаны его найти… Дело чести, капитан, – произнёс Ваня странные слова, но Зайцев не обратил на них внимания, попросту их не услышал.

– Разберёмся, – повторил он и отошёл к оперативникам для разговора важного и не для всех предназначенного. Во всяком случае, бомжаре не обязательно знать методы служебного расследования, которым Зайцева действительно учили в академии.

А бомжара и не стремился к этим знаниям – то, чем он обладал, ему было вполне достаточно для того, чтобы понимать события, происходящие в нашей быстротекущей жизни. Постояв у обгорелого трупа, Ваня медленно, даже как-то раздумчиво спустился на промежуточную площадку, долго всматривался в немытое окно, выходящее во двор, и вышел на свежий воздух, где не было запаха горелой человечины, вони тлеющей одежды, где не было гнетущей атмосферы преступления.

Когда Зайцев вспомнил про бомжа Ваню, на площадке его не оказалось, и в подъезде он не нашёл своего помощника. Зайцев несколько раз позвал его громким голосом, но Ваня не отозвался. За это время окончательно рассвело, приехала спецмашина, и два санитара, погрузив то, что осталось от человека, увезли куда-то, где подобные ночные находки принимали, складывали, описывали и проделывали над ними другие операции не менее скорбные, но необходимые.

– Ваню не видели? – спросил Зайцев у оперативников.

– Ты что, не знаешь, где бомжару искать? Вон он, во дворе, возле мусорных ящиков.

Зайцев сбежал вниз, вышел на крыльцо и действительно у стоящих невдалеке мусорных ящиков, их ещё называют учёным словом контейнеры, увидел Ваню. Ящики были почти пустые, не успели их ещё наполнить жильцы и поэтому, чтобы нашарить что-то в самом низу, у дна, Ване приходилось чуть ли не перевешиваться через край. Подойдя ближе, Зайцев увидел, что Ваня с самого дна ящика достаёт пустые бутылки, алюминиевые банки из-под воды и пива и аккуратно в ряд втыкает их в снег рядом с ящиком. Из каждой банки он пытался что-то вытряхнуть, но, кроме нескольких капель, ничего из них не вытекало.

– И как всё это нужно понимать? – спросил Зайцев.

– А, это ты, капитан… Как понимать… Придёт бомжиха, а банки уже все в рядок выставлены, перебраны, бутылки вот отдельно стоят… Бери, неси, сдавай, похмеляйся… Добрым словом меня пошлёт.

– Пошлёт, – согласился Зайцев.