Внизу я поздоровался с Джимми О’Брайеном, гостиничным клерком. Он был настроен дружески, а его рукопожатие подтвердило, что он не член Клана. Больше в фойе никого не было. Я подошёл к входным дверям и выглянул наружу. И тут я увидел процессию, которую непривычно видеть даже в городишке на дальнем Западе. По улице шли – гуськом, в колонну по одному – трое мужчин; шли прямо по центру Главной Улицы. У каждого с плеча свисала винтовка; но не за спиной, а подмышкой, чтобы одним движением приготовиться к выстрелу.

Впереди шёл мужчина лет шестидесяти, небольшого роста, но крепко сложенный. Двум другим было где-то под тридцать; это были настоящие гиганты.

Кто-то подошёл ко мне сзади; это был Джимми О’Брайен. Конечно, он знал о моих ночных визитерах: он дежурил в фойе, когда они смывались.

– Что это за головорезы маршируют по середине улицы? Тоже из Клана? – спросил я у клерка.

– Нет, – сказал Джимми. – Это Бак Джебин и его сыновья. Единственные в городе, кто открыто не повинуются Клану. Сам Бак Джебин когда-то в молодости угрохал троих. Вобщем, не та семейка, с которой стоит связываться.

Я и сам об этом догадывался, видя, как они топают по улице; серьёзные мужики, все трое.

– Видите ли, – продолжал Джимми. – Бак часто проходился по адресу Клана; в конце концов, к нему стали приходить письма с угрозами. Но он и не думал оставить город. Для начала он предупредил, что пристрелит каждого, кого застанет на своём участке после захода солнца. А стреляет он быстро и метко. После такого предупреждения никто к нему не совался – только продолжали угрожать письменно. Но, смотрите, они идут сюда.

Он резко замолчал.

В следующую минуту они вошли в фойе: первый, второй, третий.

Старик огляделся и направился прямо ко мне.

– Незнакомец! – начал он. – Ты, верно, и есть Рейс Вильямс. О том, что вчера произошло, уже говорят в городе. Дай пожать твою руку. Меня зовут Бак Джебин.

После таких слов он сунул мне свою клешню, а следом и его сыновья, только молча.

– Я слышал, что вы не слишком дружны c ребятами из Клана. Как, впрочем, и я сам, – ответил я, стараясь быть любезным.

Но старик даже не улыбнулся; он только глядел на меня в упор. Серьёзный дядя.

– Ладно, – Бак провёл рукой по щеке. – Я только хотел пожать тебе руку и сообщить, что мой участок в двух милях отсюда. Когда захочешь спокойно выспаться, заглядывай; мой дом всегда открыт для тебя. Только имей в виду, я не принимаю ничью сторону. Для Бака Джебина важна лишь его семья – он терпеть не может совать нос в чужие дела. Но двери моего дома для тебя открыты – широко.

Поблагодарив, я рассказал ему о записке администратора; без нажима, только чтобы поддержать разговор. Я уже твёрдо решил остаться в гостинице.

– Если они выставят меня из этой ночлежки, то не раньше, чем у меня кончатся патроны, – продолжал я.

– Гм!

Он снова погладил подбородок; затем резко повернулся и пошёл прямо в контору администратора.

Я попытался разговориться с его мальчиками, но безуспешно. Выудить у них хоть что-то о Клане мне не удалось. Они просто отмалчивались и даже не улыбнулись, когда попробовал острить о ночных рубашках и пижамах. В ответ я получил лишь бычьи взгляды. Весёленький вечерок ждёт меня, если я попаду к ним в гости, подумал я.

«Да», «нет» и «не в курсе» – вот всё, что я из них вытянул. Правда, один из сыновей разговорился до того, что спросил у меня, который час. Видно, старик говорит за всех членов семьи, решил я. В целом это похоже на тайную ложу в масштабах одной семьи.

Тут из конторы появился Бак, а за его спиной администратор. Ну и ну! Рассыпаясь в улыбках, он сообщил, что вышла ошибка, и он умоляет меня остаться. Было видно, что он не шутит – за улыбками проглядывала тревога. Мне даже стало его жаль. Выбирать между Баком Джебином и Кланом не очень-то интересно. Но сейчас он сделал правильный выбор. Кто знает, доберётся ли до него Клан, а вот Бак… достаточно было посмотреть на него, чтобы понять, с кем имеешь дело.

– Ты не беспокоишься за свой дом, отправляясь в город? – спросил я Бака, когда он собрался уходить.

Он оглядел меня с головы до ног, а затем оскалил зубы. Наверное, он так улыбался, хотя у меня нет полной уверенности. Затем он сказал как-то уж слишком ласково:

– Думаю, что опасности нет. Дома Сара и мои невестки. Чего же бояться?

Они вышли из гостиницы и снова застучали каблуками по середине улицы – колонной по одному. Миленькая семейка, никаких сомнений.

Итак, Клан оказался вовсе не такой тайной, как я думал вначале. После ухода Бака Джебина Джимми буквально засыпал меня информацией. Иногда члены Клана даже устраивают парад на главной улице города; порою они прихватывают кого-нибудь из местных жителей, предварительно вымазав его дегтем и вываляв в перьях. Под конец парада его бросают в фонтан, расположенный в центре города – забывая, конечно, вернуть одежду. Ребятам явно не хватало скромности.

Когда в штате находили труп после ночных забав Клана, его руководство выступало с публичным опровержением, заявляя, что он исключит из своих рядов каждого, причастного к убийству. Великодушные люди, что и говорить, к тому же откровенные и справедливые.

В заключение Джимми выдал действительно важную новость: очередная встреча Клана должна была состояться этой ночью. Не было тайной, что они будут принимать новых членов. Я понял, что организация не распадалась, а наоборот, росла. Надо было действовать быстро.

Мне было ясно, что за гостиницей круглые сутки ведётся наблюдение. Я приметил трёх типов напротив парадного входа и одного, наблюдавшего за чёрным. Все, кто появлялся в гостинице, обходили меня, как чумного – знали, что я взят на мушку. Что же, возможно, Клан меня достанет; но в этом случае у местного похоронного бюро будет работы больше, чем за пару последних лет.

У Джимми были задатки бой-скаута; после работы он ухитрялся незаметно пробираться в мой номер, чтобы поболтать. Я ввёл его в курс дела, кое о чём умолчав. Джимми был неженат и не имел детей, так что он ничем особенно не рисковал, связавшись со мной.

От него я узнал, где происходят встречи Клана – жители не любят появляться там после темноты. Я уговорил Джимми спрятать свой велосипед в сарае недалеко от гостиницы:

Весь вечер я был начеку, но заметил лишь одного типа, наблюдавшего за чёрным ходом. В девять часов я был готов проделать трюк, необходимый, чтобы попасть на представление, устраиваемое Кланом.

В заднем помещении гостиницы была кладовая, и Джимми устроил так, что я смог туда незаметно проскочить. Из крохотного окошка я различил в темноте одинокую фигуру примерно в десяти ярдах. Она прогуливалась по аллее, ведущей от чёрного хода. Я начал действовать. Напялив на голову наволочку, прихваченную из номера, я зажёг свечу и подошёл вплотную к окошку. Затем я отдал салют, принятый среди членов Клана, и жестом подозвал того типа к себе.

Как я уже отмечал, в Клане обожают детские игры, и он бросился ко мне со всех ног. Вероятно, парень решил, что его приглашают помочь вымазать меня дегтем и обвалять в перьях. Мне оставалось только огреть его рукояткой пистолета, – после чего он послушно улегся на траву под окошком.

Подождав пять минут и убедившись, что всё спокойно, я вылез из окошка и припустил по аллее. Ещё через несколько минут я уже сидел на велосипеде и мчался за город в направлении того места, которое на жаргоне Клана называлось «клаверной», или местом встречи.

Сейчас мне был нужен настоящий балахон, и у меня созрел план, как его достать. Джимми знал поворот дороги, где члены Клана останавливаются по пути к «клаверне», чтобы напялить свою униформу. Больше того, он сообщил мне, что один из парней, входящих в Клан, задержится в городе и будет добираться на своём «форде» позже других. Вот этого-то цыпленка я поджидал.

Вероятно, я немного поторопился. Лужайка, где происходило переодевание, была прямо за поворотом; поблизости не было никаких строений. Я оттащил велосипед в густой кустарник и стал ждать. Совсем стемнело, но кое-что мне удалось разглядеть. В течение двадцати минут за поворотом остановилось три машины; из них вылезали мужчины, торопливо облачались в белые саваны и, не мешкая, ехали дальше.