Гедрикс говорил с ним! Он узнал его, но почему-то назвал другим именем.

"Я сплю или нет? Отчего этот сон никак не кончается?"

Ответа не было, и Лён устал стоять на месте. Он посмотрел в ту сторону, куда ушла вся толпа — там было пусто. Тогда он нерешительно двинулся туда, и моментально ощутил странное сопротивление: воздух как будто удерживал его, мешая двигаться. Но, Лён упорно сделал первый шаг.

Вдруг впереди сгустилось голубое облако — выросло из одной точки и распустилось, как гигантский пион.

Лён сделал с усилием ещё шаг, и облако расползлось в стороны, открывая нечто вроде зеркала, только было оно неровным и колеблющимся, как будто вода. И в этом зеркальном окне было какое-то видение. Ещё шаг, и волнение зеркала прекратилось, видение приобретало чёткость, и вот изумлённый Лён видит самого себя. Он явно старше, он одет в роскошную одежду, он — жених. Рядом с ним девушка такой необычайной красоты, что у Лёна, стоящего на дороге, захватило дух. В зеркале он ведёт её, церемонно держа за пальцы, к священнику. Невеста медленно повернула голову и глянула из-под ресниц на Лёна, стоящего на дороге. Она увидала его!

И тут видение иссякло.

Он снова упорно стал двигаться вперёд, с каждым шагом ощущая нарастающее сопротивление среды. Перед ним уже вспухало новое облако, снова разбегалось, открывая зеркало видения. В зеркале был Паф. Но какой! Это был уже не мальчик, а взрослый человек лет двадцати. Он был аристократически великолепен. На его густых чёрных волосах красовалась золотая диадема, украшенная множеством драгоценных камней. На его шее была золотая цепь с орлом, роскошная одежда пурпурного цвета. Но не это поразило Лёна. Паф взглянул в упор на него, и взгляд его был враждебен и гневен. Он что-то выкрикнул, резко указав рукой на своего товарища, на этом видение закончилось.

Что это такое? Что показывают эти зеркала? Это не менее загадочно, нежели то множество людей, которое прошло по этой дороге. Не менее удивительно, чем встреча с Иваном, Елисеем, Гедриксом и тем неизвестным красным всадником.

Лён снова двинулся вперёд, снова борясь с невидимой преградой. И снова расцвёл перед ним голубой цветок, в нём образовалось окно и в окне выросла Брунгильда. Она была не одна, её собеседником был явно Лён, но гораздо старше. Но разглядеть себя как следует он не успел: лицо валькирии вдруг исказилось, синие глаза яростно сверкнули, и Брунгильда мгновенно выхватила свой тяжёлый меч и занесла над головой.

От неожиданности Лён остановился, и видение тут же растаяло.

"Это же моё будущее!" — догадался он. Зеркало показывало ему какие-то моменты из грядущих дней. Как он стал врагом Брунгильде?!

Если бы он не остановился, то мог бы увидеть, что с ним произошло. Каков был исход дела.

Он устал смертельно. Двигаться сквозь время, вырывая у него обрывки видений, было неимоверно тяжело.

"Ещё раз. Только один раз." — уговаривал он себя, сидя на обочине дороги и оглядывая безжизненный ландшафт.

Последний рывок — что будет там?

Облако было не голубым, а грозно-синим. Оно издало гром, похожий на грозовой гул, и расступилось. В окно брызнул ярко-зелёный свет.

Фигура человека в этом ослепительном сиянии казалась тонкой и чёрной. Он наступал с мечом на огромный шар, состоящий из множества кристаллов, а тот вращался, словно не имел опоры.

— Живой Кристалл! — воскликнул Лён, сразу узнав его.

Человек с мечом оглянулся, и в этом лице, искажённом зелёным светом Лён признал самого себя.

Лес кончился внезапно — за спиной ещё стояли рослые угрюмые сосны, а перед глазами уже простиралась свободная от деревьев местность. Мелкие возвышенности, украшенные кустарником и по бокам расчерченные границами пашен. За красочными холмами виднелась деревенька, а к ней вела разъезженная дорога. По ней-то и мчался во весь опор Ромуальд Квитунковый — так спешил-оглядывался, аж шапку потерял.

— Вот он наш, сердешный! — воскликнул Кирбит. — Погоняй добжего пана! Ату его, ату!

Сами они ехали не спеша, как солидные люди. Но, добравшись до деревни, чтобы спросить пути, поняли, насколько ошибались.

Пан Квитунковый не зря кобылу погонял. Пока его соперники не торопились, он успел прорваться в селение и громким воплем оповестить крестьян о том, что едут к ним враги — злые кочевники. Хотят они на всех порчу навести, всех девок перепортить, коров загубить и пожечь весь урожай. Так что неспешную троицу встретили ещё на дороге с вилами и батогами. Мужики все были обозлённые и готовые к любым действиям. Впереди бесновался Ромуальд на своей караковой.

— Вот они, холеры! — вопил он, призывно оборачиваясь к деревенской рати. — Псы шелудивые, падаль степная, холеры чесоточные!

— Ух, крепок пан языком! — восхитился Кирбит.

В деревню эту ход им, ясное дело, был заказан. Назад же возвращаться в лес тоже не хотелось, и три всадника повернули в сторону и припустили прямо через поле. Только Кирбит немного задержался — он нагнулся и саблей подхватил с земли шапку Ромуальда, по которой уже успели потоптаться их кони. Поддев шапочку на остриё, он лихо повертел ею и ловко запустил прямо в лицо Ромуальду. И далее ускакал прочь.

— Пся крэв поганый! — взревел князь Квитунковый, отнимая от лица истоптанную шапку, и пошёл сыпать ругательствами на своём языке.

Видимо, его словесное искусство неправильно было понято свежими союзниками, и мужики приняли "пся крэв" на свой счёт, потому что на дороге немедленно разгорелось новое побоище, главным действующим лицом которого стал мстительный пан Квитунковый.

— Чего он к нам пристал? — недоумевал Долбер, переправляясь на своём Каурке через мелкую речку.

— А ты не догадался! — с вызовом ответил Кирбит. — Да он же твой соперник — тоже ищет прекрасную царевну. А мы даже не знаем, куда ехать.

— Я думаю, что-то должно нам встретиться в пути. — твёрдо отвечал Долбер. — Что-то должно указать нам путь. Ведь встретили мы лесного духа.

— А, этого мошенника с гнилушками. — отозвался Кирбит. — Не думаю, что он был особенно нам полезен: наболтал всякой чепухи и испарился. А ты уже готов следовать подсказкам любого встречного, лишь бы он польстил тебе и поддержал тебя в твоей затее. Не тебе, Долбер, быть женатым на царевне!

Долбер обиделся и ускакал вперёд.

— И вообще, зачем ему эта странная царевна. — обратился Кирбит к Лёну. — Девица, рождённая от связи с каменным духом — что может быть здесь путного? Он хочет эту мраморную деву? Да от её голоса несло холодом за версту. И даром что ли она лицо скрывала? Послушай, Лён, брось ты это дело — не иди на поводу у твоего дружка. Давай мне Ромуальда и пошли отсюда.

— Нет. Это невозможно. — твёрдо отвечал Лён. — Я не чувствую внутренней убеждённости в том, что Ромуальд есть тот, кто избран тебе Жребием.

— Ну да? — не поверил ханский внук. — А до этого ты всегда знал, кто избран?

— Да. — как можно убедительнее соврал Лён, потому что на самом деле ничего подобного не испытывал.

— То-то, я помню, ты ошибся и перепутал Вадима с доком Саранторой! — язвительно отозвался Кирбит и погнал коня вперёд. Он догнал Долбера и начал задирать его словами. Долбер пришёл в ярость и замахнулся на кочевника хлыстом. Они бы сцепились в драке, если бы Лён не подоспел и не сказал нахальному сыну степей:

— Послушай, Кирбит, твоё присутствие в нашем с Долбером деле совсем не обязательно. Ступай-ка ты своей дорогой, а мы — своей.