– Ну и фантазия у вас! Может, вы еще обвините меня в убийстве Ольгиной матери?

– Дойдем и до этого. Единственные люди, знающие о смерти Хельги, – это я, вы и полиция Индианы. Вы прикончили ее сразу после того, как решили, что утопили меня. Вам нужно было избавиться ото всех нас, чтобы уже никто ни в чем не мог вас заподозрить. Так что убийство Хельги было для вас необходимостью. Она знала, в каком возрасте Ольга уехала в Чикаго. И вы разбиваете ей голову бутылкой!

В первый раз Хелл обнаружил признаки волнения.

– Довольно!

Хенсон закурил еще одну сигарету.

– Я скажу все, что считаю нужным сказать. Остались некоторые детали, которые требуют освещения: ну, например, когда вы опорожнили сейф, чтобы взять свои деньги и документы Бурдика, – до моего прихода в контору или после. Откуда вы могли знать, что я поеду в Перу, если я уверил полицию, что хочу возвратить украденные мною деньги. Что вы сделали с машиной, которую я угнал на Калюме-Сити... Но, как я уже сказал раньше, все это второстепенные детали.

– Жаль! – пробормотал Хелл спокойным голосом.

– Чего это вам жаль?

– Что вы никогда не сможете рассказать это полиции.

– Напрасно вы так думаете – она в курсе всего.

Хелл отшатнулся.

– Каким образом?

– Помните, что вы сказали, когда вошли сюда?

– Что я сказал?

– Что это может быть ловушка. Так вот, вы не ошиблись. Вчера вечером, когда я обнаружил труп Хельги, я позвонил в городскую полицию Чикаго. Я рассказал всю историю Деволту и лейтенанту Эгану и попросил приехать за мной. С этого момента я находился в руках полиции, точнее говоря, до того момента, пока техники не закончили установку в этом доме маленьких микрофонов. А когда они справились со своим делом – сегодня после полудня, – лейтенант проводил меня сюда.

– Здесь есть микрофоны?

– Конечно. Это так просто сделать!

– Вы лжете!

Телефонный агрегат содержал в себе помимо телевизора радио и проигрыватель. Хенсон открыл дверцу проигрывателя.

– Быть может, вы теперь мне поверите? Другой микрофон установлен в кушетке, один в холле, два на кухне и три или четыре на первом этаже. Это потому, что мы не знали, в каком месте вы захотите откровенно поговорить...

Хелл поднял подушки кушетки и сорвал маленький микрофон, от которого шли к окну почти невидимые провода.

– Сволочь! Ты хочешь отправить меня на электрический стул!

– Значит, это вы убили Ольгу и Коннорса, а потом и Хельгу?

– Вы сами прекрасно это знаете! – Его пальцы легли на курок пистолета. – Но я заберу вас с собой!

Вой сирены перед домом прервал его угрозы, затем в мегафон раздался голос комиссара Деволта:

– Убийство Хенсона вам ничем не поможет, Хелл, наоборот! Бросьте ваше оружие и выходите из дома!

Хелл прошел за кушеткой и отдернул шторы. Улица перед домом более не была пустынной. Она была забита полицейскими машинами и радиоустановками. В тот же момент яркий свет прожектора осветил окно. Секунда, другая, третья... Полицейские, укрывшись за машинами, уставили на Хелла дула своих крупнокалиберных винтовок.

Лейтенант взял рупор из рук Деволта.

– Вы окружены. Выходите оттуда, Хелл! Мы не будем ждать. Поднимите руки и выходите!

Хелл разбил окно дулом своего пистолета и прорычал:

– А если я этого не сделаю?

– Мы сами придем за вами.

Хенсон напряженно замер, потом, пытаясь спастись, он кинулся вперед, по направлению к двери. Услышав, что он убегает, Хелл резко повернулся. Первая же пуля разбила лампу. Лейтенант Эган продолжал что-то кричать в свой мегафон. Снаружи послышалась стрельба, и огромное стекло разлетелось вдребезги.

Хенсон бежал по холлу к входной двери, и ему удалось сразу же открыть ее. Он бросился через лужайку, а Хелл в это время выстрелил через открытую дверь. Одна из пуль попала ему в руку. Хенсон упал, ударившись плечом, потом, перекатываясь по земле, добрался до места, защищенного полицейской машиной.

Он услышал, как Хелл стукнул дверью. Инспектор Деволт снова взял мегафон.

– Вы только ухудшите свое положение, Хелл. Мы не остановимся перед тем, чтобы пустить газ. И уверяю вас, это не доставит вам удовольствия.

Хенсон прислонился к машине. К нему подбежал лейтенант Эган.

– Вы ранены?

Терзаемый болью, Хенсон пробормотал:

– В руку... но, я думаю, это несерьезно.

Лейтенант Эган разрезал своим ножом рукав пиджака и рубашки.

– Все будет в порядке, вы быстро поправитесь, – сказал он и сделал знак инспектору, стоявшему рядом. – Чарли, проводите его в мою машину, а затем сходите за врачом, пусть осмотрит его рану.

– Хорошо, лейтенант.

– Кстати, Хенсон, – продолжал Эган, – вы блестяще провели всю работу. Мы все записали: его показания о смерти Ольги и ее матери, а также об убийстве Тома Коннорса.

– Я должен был это сделать.

В сопровождении инспектора он прошел вдоль ряда машин. Момент был драматическим, но реальным. Мегафон вопил, оглашая окрестности. Время от времени внутри дома раздавался выстрел, на него отвечало несколько выстрелов сразу. Пули отбивали куски облицовки и разбивали стекла, и все это отражалось громким эхом.

Хенсону стало все безразлично. К черту этот дом! Полиция может разнести его на кусочки! Он не желал больше видеть его и входить в него. Он никогда не принадлежал ему. Его оплатил этот псих Джек Хелл!

Инспектор открыл заднюю дверцу одной из машин.

– Подождите здесь, мистер Хенсон. Я схожу за хирургом.

– Ладно.

Хенсон уселся в темную машину и почувствовал, что он тут не один.

– Кто здесь? – с беспокойством спросил он.

Из темноты послышался знакомый родной голосок:

– Это я, Ванда. И я умираю здесь от страха, зная, что ты находишься в доме наедине с мистером Хеллом. Но лейтенант Эган сказал мне, что это единственная возможность получить какие-нибудь доказательства твоей невиновности и вины Хелла.

После всего, что произошло, Хенсон уже не знал, как вести себя с Вандой.

– У них теперь есть все, что нужно, – сказал он.

Ванда прижалась к нему и спросила взволнованно:

– Инспектор говорил о хирурге. Значит, ты ранен?

– Пустяки, простая царапина.

– Ты не обманываешь?

– Конечно нет, – откашлялся Хенсон. – Когда тебя освободят?

– Меня выпустили, чтобы я приехала сюда.

– А потом тебя вернут обратно?

– Не знаю. А тебя?

– Я тоже ничего не знаю, но думаю, судя по всему и по тому, как разговаривал со мной Деволт в своей конторе...

Снаружи что-то изменилось. Хенсон прислушался. Стрельба прекратилась, тишина нарушалась только голосом лейтенанта Эгана, который считал:

– Семь... восемь... девять...

Когда он произнес «девять», внутри дома раздался выстрел. Потом наступило полное молчание, и продолжалось до тех пор, пока лейтенант Эган не проговорил:

– Все кончено... Вы двое, Том и Гарри, пойдемте со мной. Поглядим, что там случилось. А все остальные пусть держат дом под прицелом, на случай, если Хелл сфальшивил.

Ванда смотрела на трех мужчин, направлявшихся к двери дома. Но выстрела оттуда не прозвучало. Ванда спрятала лицо на груди Хенсона.

Чувствуя, что она прижимается к нему, ощущая запах ее волос, Хенсон почувствовал себя заново родившимся.

– Теперь все будет хорошо, – нежно прошептал он. – Все будет отлично. Лейтенант Эган передал тебе мои слова?

– Он сказал, что ты сожалеешь о своей грубости и рад тому, что должно произойти.

– Это правда.

– Ты в этом уверен, Ларри?

За сорок шесть лет, прожитых им на свете, он никогда еще не был так уверен в том, что говорил. Необыкновенное чувство свободы и счастья охватило его.

Он может поехать работать к Джонни Энглишу или наняться на строительство в Ред-Риверс или в Сан-Луи. В сущности, это было безразлично. Ничто больше не имело для него значения, кроме этой прелестной женщины, которую он держал в своих объятиях, и уверенности, что эта женщина будет с ним всегда, всю жизнь, куда бы он ни поехал...