Я пытался сглотнуть желчь, хотя меня по-прежнему тошнило от этой близости к стене. До чего же противно!
Коснувшись запястья, я отвернулся от стены и коконов, которые она защищала.
Нужно идти домой, к Лие. Холод обжигал лицо, как наждачная бумага, кусался сквозь поношенную куртку. Хайме и его новости могут подождать.
Я отошел от стены. Наверху, над моей головой, молодые парни и девушки отталкивались от дюрапласта, стараясь взлететь.
Возвращение домой заняло всего четверть часа. Я сел рядом с Лией, ожидая, когда она проснется. Пришлось ждать почти три часа, прежде чем она пошевелилась. Нужно что-то делать, и лучше всего начать прямо сейчас. Плевать, сколько бы это ни стоило.
- Мы идем к доктору, - объявил я, когда она наконец открыла глаза.
Больничные анализы стоили мне целого года работы. Все еще шатаясь от горечи потери и бессонницы, я ввалился на строительную площадку без пяти шесть. Серый ком гнева вращался за глазными яблоками, отталкивая окружавший меня холод. Я устал работать в игре.
Первые анализы не дали определенного результата. Доктор, молодая женщина, индианка с короткими черными волосами, с легким акцентом, призналась, что за последнее время видела слишком много подобных случаев. Это не был ни туберкулез, ни пневмония, ни вирус, но, видимо, сочетание определенных элементов всех трех инфекций. И от этой болезни, похоже, не нашли средств. Доктор обещала продержать Лию подольше и нервно протянула мне счетчик очков. Стараясь оставаться спокойным, я сунул запястье в металлическое сочленение счетчика и отвернулся, когда количество очков стало стремительно уменьшаться. Этот раунд я проиграл.
Оказавшись на площадке в окружении глыб старых стен, нагроможденных на земле, где когда-то стояло здание, я влил в горло горячий кофе и сморгнул - в глаза словно песку насыпали. Сегодня нас опять было только четверо. Приходилось очищать территорию. Торопясь поскорее добраться до работы, я в полусне забыл резак в нашей лачуге.
- Эй, Маркус! - раздался чей-то голос. От неожиданности я подскочил, потому что не переставал думать о красноте глаз и синеве губ Лии в резком больничном освещении.
Слева стояла Нат, вопросительно глядя на меня.
- Ты в порядке?
- Да, - буркнул я, швырнув пустую чашку на груду обломков стен и прислушиваясь к шипению растворявшегося пластика. Нат, наверное, уже опрыскала нанодами эти обломки и глыбы. Все эти горы мусора исчезнут менее чем за два часа, а потом мы подготовим почву для строительной бригады, которая должна появиться сегодня после ланча.
Стены зашипели громче, уже поддаваясь влиянию нанодов, ускоряющих процесс разложения. Из-за угла разрушенного здания вышел Уоттс.
- Просто тяжелое утро, - ответил я, все еще оглядывая груду мусора. Моя чашка уже исчезла.
- Правда? - спросила Нат, еще не видя Уоттса. - Что…
- Вот как? - сказал Уоттс, вытягивая шею. - Я что-то пропустил?
- Ничего, - пробормотал я, подавив зевок.
Нат ответила Уоттсу долгим взглядом, после чего покачала головой.
- Слушайте, нам с Робертсом нужно осмотреть новую площадку. Сможете держать осаду, пока меня не будет?
- Конечно, - кивнул я, отступая от Уоттса.
Нат отошла, оставив меня с ним. Мы стояли, наблюдая, как растворяются остатки здания. Я едва держался на ногах. Глаза закрывались. Но тут имплант загудел.
Я отошел от Уоттса и поднес запястье к глазам. Это оказалась больница. Звонили по поводу Лии. Там не хватало мест, и они ничем не могли ей помочь. Просили ее забрать.
Я тупо уставился на запястье, пока слова бежали по экрану, повторяясь снова и снова. Врачи не могут ей помочь.
Уоттс стоял на краю груды обломков и полосовал самые большие глыбы резаком. Словно почувствовав мой взгляд, он оглянулся, и во рту снова стало кисло, как в тот момент, когда я оказался перед стеной.
- На что ты смотришь? - вырвалось у меня. Уши сверлило шипение нанодов.
- Интересно, кто тебе звонит? - тихо спросил он, прикрыв глаза. Только неизменная улыбка растягивала губы. - По-моему, нам запрещено отвечать на звонки во время работы.
У меня чесались руки схватить за грудки ухмылявшегося подонка. Но вместо этого я взглянул на запястье. На металлическую пластинку, внедренную в мое тело.
- Уоттс, - сухо процедил я. И понял, что был прав насчет него. Вот он - тот, кто заменил Квабе, пока Лия выкашливает легкие в больнице. В той самой больнице, где ей не могут помочь. И теперь здесь, прямо у нас под носом, торчит один из яюс!
- Не можешь на секунду одолжить резак? - попросил я. Уоттс, не колеблясь, протянул мне резак.
- Таких, как я, уже больше, - выпалил он, выпуская резак. Улыбка исчезла. - Стена выморит всех вас, жалких людишек!
- Заткнись, - бросил я, включая резак, и, описав низкую дугу, располосовал Уоттса надвое.
Крови не было. Но не из-за способности резака мигом прижигать раны. Крови не было потому, что в Уоттсе вообще ее не имелось. Мое запястье загудело, как гнездо ос. Контролеры уже знали, что я наделал.
Сжав левую руку в дрожащий кулак, я нагнулся над Уоттсом и рискнул взглянуть на расплавленные внутренности его… этого… Проводки, микросхемы, чипы и розовато-коричневый дюрапласт, скрепленные вместе, в отсеченных друг от друга верхней и нижней частях его тела. Значит, Хайме был прав.
- Всего лишь стараюсь избежать вымирания, - прошептал я. Снова поднял резак и, задержав дыхание, отсек левую кисть, чуть выше запястья. Гудение и вибрация прекратились еще до того, как кисть ударилась о землю.
Крови не было. Только боль. Но такая, что я упал на колени. Зажал в себе вопль и оттолкнул кисть вместе с имплантом от половинок клон-раба. Кисть с тихим стуком упала в кипящую яму с нанодами.
Я научусь жить без нее.
Несмотря на боль, а может, именно благодаря ей, я чувствовал себя новым человеком. Будущее расстилалось передо мной: после того как я заберу Лию из больницы, мы уедем куда-нибудь, где нет стен, туда, где тепло и где все еще умеют лечить людей. Поселимся в маленьком домике без «умных» стен, рядом с океаном. И начнем жить. Впервые. И это будет стоить всех очков, которые я смогу заработать за всю свою жизнь.
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА
© Michael Jasper. Working the Game. 2002. Печатается с разрешения автора.