Идущий впереди разведдозор доложил, что вошел в ущелье и продолжает движение. Засады не обнаружили. Но когда рота уже втянулась в горловину, по рации поступило сообщение: душманы оседлали выход. Командир разведдозора, исходя из плотности огня, докладывал ротному о том, что напавшая банда многочисленна. «Дорога, скорее всего, заминирована», — услышал Черножуков. В этом Александр почему-то не сомневался, как не сомневался и в том, что душманы имеют инструктора, неплохо знающего военное дело.

Значит, и мины есть. Конечно, поставить их — дело нетрудное. А вот снять их под огнем не так-то просто. Пока Черножуков думал о минах, пулеметные очереди, раздавшиеся позади, подтвердили догадку: и вход в ущелье перекрыт.

«Да, если они рискнули напасть на советское подразделение, — значит, их немало, — размышлял Александр. — Значит, надо думать, как без потерь вырваться из каменной ловушки, устроенной бандитами». Шакальи повадки отщепенцев афганского народа ему в общем-то были известны. Нагадить, напакостить, а потом доложить заокеанским правителям: платите за труд. Конечно, смять душманскую засаду ему по силам, но при этом неизбежны потери. А вот как их избежать? Ты гордись не только тем, сколько врагов уничтожил, но и тем, что, уничтожив в бою врага, выиграл бой, а главное, сохранил свое подразделение. Храбростью не прикроешь свое неумение.

Посоветовавшись с Борисовым, командирами взводов, старшиной, он решил атаковать не в один из проходов ущелья, а там, где душманы менее всего ожидают. В островерхих вершинах западного хребта была одна по сравнению с другими более или менее пологая высота. «Прорвемся по ее склону и сами ударим бандитам в тыл», — окончательно утвердился в решении Черножуков.

Однако разведка обнаружила на высоте огневые точки душманов. Видимо, такую возможность бандиты не исключали и на всякий случай укрепили высоту. И все же атака будет именно здесь. Блокированные проходы слишком хорошо простреливаются и можно при броске потерять людей, а кроме того, подорвать машины на минах.

Александр брал в расчет внезапность, малочисленность бандитов в направлении высоты и подготовленность подчиненных к действиям в горах. А главное — он верил в своих солдат, в их смекалку, смелость, тактическую грамотность. Он верил в свой маневр. Опасность, стечение неблагоприятных обстоятельств, несмотря на самую тщательную подготовку боя, всегда возможны. От них никто не застрахован. Так было, так оно и будет. Однако человек, надевший военный мундир, заранее готовит себя к связанному с этой профессией риску и неожиданностям.

Общий, так сказать, генеральный план у Черножукова родился сразу, как только он посмотрел на высоту, на склон, по которому пойдут люди. Там и сям, словно застывшие часовые, стояли валуны. И суть плана как раз и заключалась в использовании естественных укрытий: атака должна развиваться волнами. Ударными волнами. Сначала рывок делает один взвод, два других поддерживают его огнем. Затем прорвавшийся вперед взвод залегает, используя естественные укрытия, а движение начинает второй взвод.

Во время рекогносцировки Александр обратил внимание на такую деталь: первая половина склона заканчивалась террасой. Эта терраса продолжалась в горном хребте. А нельзя ли по ней совершить обходный маневр? Да, о чем бы ни думал командир, готовясь к лобовой атаке, мысль его все равно возвращается к тому, как ее избежать.

Будучи в училище, Черножуков поднимался на многие вершины Кавказского хребта. В горном учебном центре курсанты в общем-то учились скалолазанию, бывало, переходили вброд коварные горные реки, переправлялись через ущелья и каньоны по навесным мостам, веревкам и тросам, стреляли из пушек со склонов вверх и вниз. Этому Черножуков учил и своих подчиненных. Готовил людей к ведению активных боевых действий днем и ночью, в любое время года с учетом использования противником любого вида оружия и техники. Не уставал повторять подчиненным: «Вы должны быть в горах, как у себя дома».

Из истории военного искусства он знал, как горы жестоко наказывают тех, кто не готовился к встрече с ними. История помнит жестокие примеры. В первую мировую войну две турецкие дивизии общей численностью двадцать тысяч человек во время марша из Косора на Саракамыш потеряли, еще не вступив в бой, шестнадцать тысяч солдат: они погибли в буран на крутых заснеженных склонах. Даже суворовским чудо-богатырям с трудом давались легендарные горные переходы. В 1799 году из двадцатитысячной суворовской армии, вышедшей в швейцарский поход, свыше четырех тысяч бойцов навечно полегли на альпийских перевалах. И все же гениальному полководцу, разработавшему, кстати, правила войны в горах, удалось вывести армию из-под удара, нанеся вчетверо больший урон противнику. За этот поход А. В. Суворову было присвоено звание генералиссимуса, воздвигнут памятник в Санкт-Петербурге, а Ф. Энгельс спустя десятилетия назвал высокогорный марш суворовских войск «самым выдающимся из совершенных до того времени альпийских переходов...»

Итак, обходный маневр с середины склона высоты. Что ж, это даже не шаблонно. Если группе, которая пойдет в обход, удастся выскочить душманам во фланг, а еще лучше — в тыл, можно сказать, бой выигран.

Все вроде бы неплохо задумано. Да и не раз что-то подобное отработано по элементам во время учебных выходов в поле. Но в бою, в настоящем бою, убедился Александр, никаким совершенным планом всего предусмотреть нельзя. То есть надо быть готовым к любой неожиданности. Шаблон непростителен, смерти подобен. Творчество, постоянное напряжение ума, создание ложных для противника ситуаций, поиск неожиданных поворотов — без этого командир всего лишь исполнитель. А исполнитель же, будь он даже сверхблестящим, многого не добьется.

...Радисту приказал войти в связь с «Чайкой» — командиром батальона майором Тереховым. Сейчас командир батальона ничем не мог помочь Черножукову. Только утром могут прилететь вертолеты, подойти другие подразделения. Ждать Александр не намерен. Ведь если бандиты поведут прицельный огонь — потерь не избежать. Потому прорываться надо до рассвета. О своем решении он и доложил майору Терехову. И теперь комбат, конечно же, тревожась за подчиненных, спрашивал по-отцовски: «Готов?» Черножуков собрался было отрапортовать, но почему-то изменил своей привычке и ответил не по-уставному: «Как пионер».