- А мы вас ждали, - проворковал Виталий, и глаза его наполнились медом.

Красотки остановились, переглянулись и засмеялись, однако вполне дружелюбно. "Наши! Наши!" - ликовал я.

- Знакомьтесь, - сказал Виталий, - мой приятель.

Он широко взмахнул рукой, заключая меня в некий фантастический овал, давая им понять, с кем они имеют дело. Его великодушие не имело границ. Он умалял себя, чтобы мои достоинства проявились с полной силой: "Что я... Я ничто. Посмотрите на него: как он стоит! Какое на нем пальто! Как благородны его черты!.. Какая шляпа!.. Какая тайна во всем его облике!.."

- Знакомьтесь, не пожалеете, - сказал он, - это удивительная личность. - В его бодром ворковании все-таки различалось отчаяние.

- Очень сожалею, - сказала брюнетка, - но ваш приятель не в моем вкусе.

Слова брюнетки не произвели на меня впечатления, потому что мне нравилась Брунгильда. Мне вообще всегда нравились блондинки. Видимо, потому, что я сам брюнет. Правда, эта ортодоксальность несколько раз выходила мне боком.

Конечно, тут я должен был что-то ответить, сказать что-нибудь такое... Но слов не было, и, чем больше я напрягался, тем меньше их оставалось в несчастной моей голове.

- Ну, протяни дамам руку, ручку протяни, - сказал Виталий с улыбкой, но мне послышалось в его голосе легкое раздражение.

Не сводя глаз с блондинки, улыбаясь с ученым видом знатока, я протянул к ней ладонь.

- Нет, - вздохнула она, - вы оба не в нашем вкусе...

И они растворились во мраке, а мы обреченно и сосредоточенно помчались по направлению к Юрию Долгорукому.

Тусклые фонари. Изморозь. Легкая дымка грядущей зимы. Неправдоподобный свет витрин. Все казалось призрачным, фантастическим. И наши напряженные, унылые, издерганные тени стремительно пересекали замирающую Москву. Я сдвинул шляпу на затылок, чтобы выглядеть лихо: женщины любят силу, задор, стремительность...

Очередная жертва была благосклоннее прочих; так легко и просто выдала свое имя и, шмыгая острым длинноватым носиком, призналась, что все это ей как-то непривычно, но она рада познакомиться с такими интересными ребятами и будет ждать, когда они ей позвонят... Сегодня? Нет, она идет на дежурство... Завтра бы, а? Она будет сидеть у телефона, и подруга у нее есть...

Я хотел сказать ей, что она не в нашем вкусе, но мне ее стало жалко.

- А знаете что, - сказала она суетливо, - дойдем до почты, я, может, и отпрошусь, а?

Мы пообещали позвонить ей и полетели дальше.

- На таких-то уж не будем размениваться! - крикнул я.

- Да мне, собственно, все равно, - откликнулся Виталий и нервно захохотал: - Стоило ли... Я думаю, стоило ли новое пальто. А ведь еще и шляпа! Велюр!..

Вечер пропадал. Уже виднелась Манежная площадь. Правда, женщин как будто прибавилось. Это утешало. Особенно много их было почему-то на той стороне улицы. Даже отсюда было видно, как они стройны, медлительны, прекрасны.

- Переходим! - распорядился мой друг. Мы почти перепрыгнули на противоположный тротуар, но он был пустынен, ничто не привлекало взора.

- Зря упустили ту, - прохрипел Виталий, - не так уж и страшна...

Все красотки теперь медленно двигались по той стороне.

- Давай туда, - скомандовал Виталий.

Я перелетел на другую сторону и вновь оказался в пустоте. Зато там, где оставался Виталий, возобновилось шествие. "Ага! - подумал я с торжеством, наша берет!" Громадными скачками, не касаясь земли, Виталий носился меж телеграфом и Ермоловским театром.

"Как это унизительно, - подумал я. - Что мы делаем?! - А сам носился тоже, придерживая рукой шляпу. - Как стыдно!" - но остановиться не мог.

Так мы добрались до станции метро. Дальше простиралась бесконечность.

- К черту, - сказал я, задыхаясь, - хватит. Идем по домам. Твой профессионализм ни к черту...

- Моя профессия - редактирование рукописей, - шепнул он мрачно.

Пустынный эскалатор уносил нас в преисподнюю. Пальто мое переменило цвет. Исчезли мягкие тона. Оно выглядело крикливо, капризно, истерично, ядовито... Оно стало жестче, фанернее, трудно было пошевелиться...

Едва дыша от усталости и разочарования, мы ввалились в полупустой вагон, и в этом полупустом, полусонном вагоне как вознаграждение за недавнее отчаяние сама фортуна предстала перед нами в образе длинноногой юной мадонны, весьма изящной и слегка небрежной, с загадкой в больших серых глазах и с ослепительной располагающей улыбкой... В общем, едва мы ввалились в вагон, как тотчас налетели на нее.

- Привет, - сказала она. - Бедные мальчики, какой обалдевший вид!

- А у вас, надеюсь, вечерок прошел славно? - проворковал Виталий.

- У меня он только начинается, - ослепила она.

Возле ее ног стоял большой, распухший портфель. Мы тут же познакомились. Я не сводил с нее глаз. Это была королева.

- Послушай, Виталий, - сказала она, - подержи-ка зеркальце, вот так, и принялась орудовать губной помадой. - Знаешь, - сказала она мне, - один тип ждет меня уже больше часа. Представляешь?.. Я проковырялась дома кошмарное время!

- Кто он? - спросил я, холодея.

- Такой же дурачок вроде вас... Это потрясающе!

- Может, плюнем на него? - предложил Виталий.

- Это дурно, - сказала она, - можно быть легкомысленной, но непорядочной никогда.

- Да он же тебе надоел, - сказал Виталий.

- Это правда, - согласилась она. - А что делать?

- А вот мы, например, - сказал Виталий. Опять торговля, позор, вымогательство!.. Ладно, пусть и она укажет нам наше место... Ее звали Зиной.

- Зин, а Зин, - сказал Виталий, - да не ломай ты голову. Ну, позвонишь ему завтра, и все такое... Вдруг она засияла:

- Вот дурачки!.. Тогда давайте быстренько позвоним Наташке и поедем ко мне на дачу. Виталик, Наташка тебе понравится.

Она выбрала! Какое счастье! Значит, Виталию - Наташка, а мне - она! И тут она хлопнула меня по плечу:

- Ну, что скажешь, горюшко мое?

- Фантастика! - сказал я, потрясенный. - А знаешь, мы тут облазили всю Тверскую, и все безуспешно, и вдруг - ты!

- Ну надо же! - удивилась она. - У вас что, знакомых девчонок нет?

- Почему же нет? - проворковал Виталий. - Одна свалилась в гриппе, другая в отъезде, третья... надоела... Ну, знаешь, как бывает...

Она была прекрасна в мягком свитере вишневого цвета, в пальто нараспашку... Я тоже распахнулся.

- А Наташка, - спросил Виталий, - она как? Она ничего себе?

- Царица, - сказала Зина, - умрешь.

Вообще был огонь, фейерверк, молния, внезапность, чудо. Все сладилось. Эскалатор выносил нас слишком медленно. Я, надрываясь, нес тяжелый портфель моей дамы.

- Никаких однокомнатных пещер,- командовала Зина,- у нас с бабушкой целая дача. Да вы что, смеетесь?.. Бабку запрем в ее комнате...

Мы вышли у Курского вокзала. Виталия она послала в дежурный гастроном.

- Беги, Виталик, беги, пока не закрыли! И забудь про свою бутылку с коньяком. Вы что, опсихели? Четыре нормальных человека и одна бутылка?! И потом, учти, у меня еды мало, сыру не забудь, колбаски... Беги, беги!

- Слава богу, - сказал я, распоясываясь, - мы остались наедине. Так и ждать приятнее...

- Чудовище, - сказала она, - это ты будешь ждать, а я побегу звонить Наташке.

- И все-таки хорошо, что не мне бежать в гастроном, - сказал я.

- Ах ты, маленький лентяйчик! - засмеялась она. - А ну-ка донеси мой портфель во-о-он до той телефонной будки.

Я радостно подхватил портфель, и мы отправились.

- Теперь, - сказала она, высовываясь из кабинки, - лети, шалунишка, на прежнее место, а то Виталий нас потеряет, - и помахала мне ручкой.

Она звонила долго. С полчаса. Пришел Виталий, нагруженный бутылками и пакетами.

- Ты не сердишься, что она выбрала меня? - спросил я.

- Я не очень привередливый, - засмеялся он. - Наташка так Наташка.

Прошло еще полчаса. Минули вообще все возможные сроки. Вспоминались различные истории о том, как юные красотки завлекали к себе мужчин, напаивали их, потом вваливались их дружки...