– Ничего не говорит вам фамилия Гульбрандсен или Гульбрандсенс?

Он машинально поправил мое произношение, но сказать ничего не смог.

– "Х. и Торнтон" – никаких ассоциаций?

– А что это такое?

– Не знаю. Может быть, фамилии, или какая-то фирма, или еще что-то.

– Первый раз слышу. Нет, к сожалению ничем не могу помочь.

– Ладно, неважно. Но подумайте – если что-то придет в голову, позвоните. Может быть, я кое-что разузнаю сегодня. Завтра буду дома, если получится.

Мне уже пора было встречаться с Дрейпером.

Да, мой новобранец в бой не рвался – впрочем, именно такие солдаты выигрывают обычно войны. Пойти со мной его заставило, вероятно, чувство вины за то, что он меня выслеживал, да еще обещание выдать какое-нибудь оружие. В любом случае ему гораздо легче меня было пробраться к сливному бачку в туалете кафе "Фонтенен" – дежурившие в том районе полицейские могли знать меня в лицо.

Встретились мы в туалете на первом этаже отеля – на всякий случай. Он настороженно огляделся вокруг и прошипел:

– Черт бы вас побрал! Проклятое кафе закрылось черт знает когда!

Итак, мы с ним остались без оружия.

– Постой, – я схватил его за руку, когда он решительно направился к выходу.

– К черту! – рявкнул он. – Не собираюсь я носиться по парку безоружным, как последний идиот рискуя головой, можете сообщить об этом Хербу, в Ассоциацию британских детективов и хоть в чертову палату лордов!

– Да перестаньте паниковать, не привлекайте к себе внимание.

Этот довод моментально подействовал, и он замолчал, хотя мы были одни и обращать на него внимание было просто некому.

– Послушайте, вам не придется вмешиваться; если хотите, можете просто изображать случайного прохожего. Вы нужны только в качестве свидетеля... на случай, если я оттуда не вернусь.

– Ну давайте, постарайтесь меня разжалобить.

Я глубоко вздохнул.

– Ладно, Дрейпер, хватить отлынивать от дела. Не забывайте, что вам платят за работу. Мне обязательно нужно узнать, кто эти люди. Они впервые обнаружили себя, назначив встречу. И я должен на нее пойти.

– О Господи, – вздохнул он. – И как без вас закончилась Первая мировая война? – Последовала долгая пауза. – Ну ладно.

Однако проблема оружия оставалась. Дрейпер может делать что угодно, но я не собирался идти с пустыми руками. Бюро обслуживания уже закрыто – как и гриль-бар, где можно бы одолжить разделочный нож. Магазины в это время тоже, наверное, все закрыты – или не все?

Я спросил портье за стойкой. Он вежливо выслушал, задумался и пожал плечами.

– Разве что магазин для туристов, сэр.

– И где же он?

Он кивнул куда-то в сторону.

– Возле авиакомпании, сэр.

– А что там продают?

– Сувениры, сэр. Лыжные свитера, пивные кружки, фигурки троллей, ножи для бумаги...

– Спасибо.

Через мгновенье я уже был в магазине. Продавщица собралась закрывать, но ради клиента согласилась задержаться. Я сделал вид, что внимательно осматриваю полки с сувенирами, хотя, в действительности, предстояло сделать выбор между длинным тонким ножом для бумаги и коротким, но острым охотничьим ножом с рукояткой из оленьего рога и нарядными ножнами из шкуры. В конце концов я выбрал именно короткий нож; несмотря на его декоративность, хорошо заточенное лезвие длиной в четыре дюйма – вполне достаточно, чтобы пройти между ребрами и достать легкие.

Теперь я был готов гулять по парку.

С ночного неба густо сыпались тяжелые снежинки. Красиво кружась в свете уличных фонарей, они садились на одежду и тут же таяли. Я поднял воротник дубленки, спрятал подбородок и зашагал к парку.

Судя по карте города, парк начинался в конце улицы, которая называлась Оле Булль-плас. Тут же торчала статуя самого Оле, который, видимо, был скрипачом, а может быть и композитором. Интересно, как должна выглядеть статуя композитора? Если изобразить его вдохновенно смотрящим ввысь, это вполне может сойти за памятник первому метеорологу или, скажем, тому, кто первым открыл восьмой смертный грех. Мы все, конечно, знаем, что композиторы работают, сидя за фортепьяно – но какой городской совет может себе позволить какой памятник?

Вдоль этой широкой улицы было немало дискотек и баров с запотевшими стеклами, и одинокому прохожему вроде меня они сейчас казались особенно теплыми и уютными. Двое патрульных на мотоциклах с зелеными огоньками возле фар на мгновение притормозили, подозрительно в меня вглядываясь, а потом унеслись вперед. Я немного замедлил шаг, чтобы Дрейпер не отставал. Он должен был идти следом, проверяя, нет ли за мной "хвоста".

Как я помнил по карте, парк имел форму квадрата, большую часть которого занимал пруд. Место встречи выбрали явно потому, что оно давало несколько путей отхода на случай, если я приведу с собой полицейских. Впрочем, по глубокому снегу особых преимуществ это не даст. А снег валил все сильнее.

Перед входом в парк я остановился, наблюдая, как Дрейпер прошел мимо, не глядя в мою сторону, отрицательно качнул головой, и исчез в снежной пелене. Еще чуть постояв, я пошел следом. Постепенно огни за моей спиной стали меркнуть, серебристые снежные хлопья слились в сплошную серую влажную завесу со всех сторон.

У нас был свой план. Я хотел, чтобы Дрейпер подошел к месту встречи на минуту позже меня, причем с противоположной стороны. Они могли предположить, что кто-то пойдет следом за мной, но вряд ли вспомнят о возможности идти навстречу. Правда, Дрейперу для этого придется обойти вокруг пруда – но ничего, ему полезно размяться.

Неожиданно я оказался на самом берегу и едва не наткнулся на низкую металлическую решетку, за которой тянулся присыпанный снегом спуск к воде. Повернув направо, я медленно зашагал по тропинке вдоль берега под кружащими хлопьями снега, ощущая их холодные прикосновения к лицу и капли, стекающие по шее. Сделал десять шагов... еще двадцать... и еще тридцать.

Впереди замаячила неясная фигура с темным пятном вместо лица. Я остановился и что-то твердое тут же уперлось мне в спину.

– Руки повыше, – велел кто-то, и добавил через мое плечо стоявшему впереди: – Все в порядке – сзади никого нет.

Я смотрел на фигуру перед собой, зажав в поднятой вверх правой руке пакет с книжкой "Медвежонок Берти", пока чьи-то руки меня обыскивали.

– Вы привозите нейлоновые чулки с собой из Лондона, или норвежские тоже годятся?

– Молчать, Корд. – Он проверил мои карманы и не скрыл удивления. – Неужели нет оружия? Как же это?

– Да у меня пистолетов уже почти не осталось.

Стоявший сзади усмехнулся.

– Все в порядке. Я это у вас заберу.

– Постойте, мне нужны какие-то гарантии, что не будет неприятностей с полицией.

– Да кончайте чушь нести. Давайте сюда! – голос показался мне знакомым.

– Если вы ее потеряете, у меня обязательно будут неприятности.

– Не волнуйтесь, вы о ней никогда больше не услышите. Поживее!

Я тянул, сколько мог, а теперь – где бы ни был Дрейпер – пора было действовать, или все полетит к черту. Я медленно опустил правую руку с ножом; нож скрывал пакет. Когда я тряхнул рукой, конверт упал, и стоявший за мной машинально дернулся, чтобы его поймать. В этот миг я повернулся.

Мелькнуло лицо в маске и пистолет, смотревший чуть в сторону. Я тотчас ударил ножом по державшей его руке – лезвие скользнуло по металлу, вспороло мякоть и уперлось в кость.

Человек завопил и, не выпуская пистолета, метнулся в сторону. Пакет, который он подхватил, разорвался, и "Медвежонок Берти" выпал на снег.

Я прыгнул на него, пытаясь достать руку с пистолетом, но он, падая, успел ударить меня ногой в колено.

Сзади грохнул выстрел, вспышка на миг осветила падающие снежинки. Тот, что на земле, закричал:

– Только не убей его!

Я резко обернулся, но рука с пистолетом была нависла над моей головой. Единственное, что мне оставалось – откинул голову назад, чтобы ослабить удар. Он пришелся чуть выше правого уха, я перевалился через ограду, проехал по склону и остался лежать ничком у самой кромки воды, полностью отключившись.