Поиск
КАРОЙ ЛИГЕТИ
От яра к яру
То вплавь,
То вброд
Красные мадьяры
Идут вперед.
Каждый смельчак,
Смелей не надо!..
(Позади — Колчак,
Впереди — Гайда.)
Ведет их,
Строен,
Черняв,
Но светел,
Поэт и воин
Карой Лигети.
Ведет,
Не сникший
В тоске и грусти,
К огню привыкший
В отцовской кузне.
Ведет их,
Молод,
Узнавший с ними
Отцовский молот
В гербе России.
Ведет бесстрашно
Землей приомской,
В гербе признавший
И серп отцовский.
Звезда узналась,
Всех звезд отборней,
Что зарождалась
В отцовском горне…
* * *
Степные ветры
Им лица жгут.
Красные венгры
На бой идут.
Что ты таишь,
Берега кромка?
Впереди — Иртыш,
Позади — Омка.
Ревет река,
Волна шальная
Бьет в берега,
Как на Дунае.
В пагубе вод
Уже так близок,
Идет пароход
Белый, как призрак.
По боку синяя,
Синяя с красным,
Ватерлиния
Горит лампасом.
— В родную дальность
Дорог немного.
Нам осталась
Одна дорога.
Два-три бота
И, хоть опасно,
Возьмем с налета
Этот пампасный!
Дойдем в боренье
До горных кряжей:
К Уралу,
К древней
Родине нашей.
* * *
Кипит разводье,
Звереют волны.
На пароходе
Блестят погоны.
Блестят погоны,
И огнебойно
Звенят патроны,
Входя в обоймы.
Вот первый выстрел
В тумане грянул,
Как будто вызрел
Цветком багряным.
Не цветом мая
Цветы горят…
Дети Дуная
Иртыш багрят.
В огне и дыме
Плывут средь волн,
И кровь за ними,
Как сто знамен.
Дуная дети
Домой плывут.
Слова Лигети
Еще живут:
— Мы в этой жизни
Вдвойне богаче:
Нас две отчизны
В беде оплачут.
Оплачут,
Верю я,
Где нас взрастили.
Оплачут Венгрия
И Россия.
1968
ЛЕНИНСКИЙ ПОДАРОК
На юге,
В подкове предгорья,
Где в марте отыщешь цветок,
У самого синего моря
Беленый стоит городок.
Бушует в нем зелень густая.
И мнится,
Коль с моря взглянуть,
Что там голубиная стая
Присела в пути отдохнуть.
Вот, кажется, город взовьется
И улетит далеко…
В нем сердце спокойнее бьется
И дышится людям легко.
Утрами
По улице тихой,
К шажку прибавляя шажок,
Чуть горбясь, седая ткачиха
На теплый идет бережок.
Не надо искать знаменитей:
Всю жизнь, что в труде прожила,
Она из тонюсеньких нитей
Большую дорогу ткала.
Трудилась,
Теперь отдыхает.
Ничто здесь ее не томит.
Она свою жизнь вспоминает…
А Черное море шумит…
* * *
В те дни,
Когда по снежным падям
Под Нарву шел за строем строй,
В настороженном Петрограде
Служила Надя медсестрой.
Бойцу привычно не бояться, —
Смерть у него одна,
А ей
В ту пору довелось сражаться
Со множеством чужих смертей.
Она была храбра,
Но в стуже
Неотопляемых палат
Боялась Надя встретить мужа
Средь умирающих солдат.
И все ждала о мире слова,
Так страстно, как солдатки ждут…
День приходил, второй — и снова
К подъезду раненых везут…
Опять сестра бежит к воротам
По лестнице особняка.
Навстречу Наде быстрый кто-то:
— Носилки не нужны… Пока!.. —
Порывист,
В жестах откровенен,
Столкнувшись с ней лицом к лицу,
Стремительно поднялся Ленин
По госпитальному крыльцу.
На многих рваные халаты,
Бинты замытые видны.
Ильич осматривал палаты
И повторял:
— Бедны, бедны!.. —
То добрый,
То сурово-резкий,
Вступая в темноту палат,
Он видел чистыми до блеска
В то время
Лишь глаза солдат.
Они, подернутые горем,
Светлели перед Ильичем:
— Товарищ Ленин, мы вот спорим…
Ильич подался:
— И о чем? —
Ответил юный, смуглолицый,.
С повязанною головой:
— Мы спорим… Надо ль замириться
С буржуазией мировой?
Ильич молчал
И только взглядом
Спросил: и вывод, мол, каков?
— Вот старики твердят, что надо.
— Вот, вот…
И я — за стариков…
Когда за власть буржуи ссорятся,
Война народу не с руки…
Нет, нет! И пусть не хорохорятся
То-о-варищи меньшевики!
Мир, мир! —
И только мир! —
При этом
Он, вглядываясь в полутьму,
Все щурился, как бы от света,
Который виделся ему.
* * *
Когда в глаза ему смотрели
С голодным блеском сотни глаз,
Он видел, как они теплели
От гордой мысли,
Что у нас
Все будет,
Только б укрепиться,
Чтоб на просторах всей страны
Светил нам не огонь войны,
А плавок-доменных зарницы.
Все будет,
Нужно лишь терпенье!..
У юной медсестры тогда
Забылись страхи и сомненья,
Забылись горе и нужда.
О многом
В этот миг забыли.
Почти никто не услыхал,
Как в ленинском автомобиле
Мотор голодный зачихал.
Ильич уехал…
Вслед солдатки
Глядели.
Вспомнили они:
— На нас заплатки и заплатки…
— Да что ж мы?!
— Надя, догони!..
— Ты смелая!.. Проси не пищи,
Проси обувку… Должен дать…
Она на рынке стоит тыщи,
Обувка-то!..
А где нам взять?!
Рванулась…
Вот пустырь, заводик…
Цель ближе… Вот совсем близка…
И догнала чихавший «фордик»
У неисправного мостка.
Ильич,
На мостик выйдя древний,
Пока саперы чинят путь,
Как мужики порой в деревне,
Присел на бревна отдохнуть.
Смеялись
Лучики-морщинки,
И Надя, прямо как на грех,
Увидела его ботинки,
Поношенные, как у всех.
«Ну как просить?!» —
Вдруг тесно стало
Уже заученным словам.
Она шагнула и сказала:
— Я от солдаток…
С просьбой к вам,
Они… Они не просят пищи…
Обувку бы… Пар двадцать пять…
Она на рынке стоит тыщи,
Обувка-то!
А где им взять?!.
— Да, верно, —
Ленин приподнялся
И, на ее взглянув башмак:
— А вам? — спросил
И рассмеялся
И весело и грустно так.
Он стал,
Как показалось Наде,
С мастеровыми чем-то схож;
Прикинул, на ботинок глядя:
— Э-э, нет!.. Уже не подошьешь
Вдруг резче
Меж бровями складка,
И сразу смех и шутка — прочь!..
— Так, вот, товарищ делегатка…
Вздохнул, —
Попробуем помочь!.. —
Глаза прищурились в заботе
При виде сбитых каблуков. —
Вы молоды, вы доживете
До модных туфель и шелков…
* * *
Весной,
К прилету первой стаи,
На улицах и берегах
Снег залежавшийся растаял
И по Неве прошла шуга…
А Брестский мир
Был слишком краток,
Бойцов измученных леча,
Забыли двадцать пять солдаток
Про обещанье Ильича.
Однажды в дождь,
Грозовый, сильный,
Затмивший все и вся кругом,
За Надею пришел посыльный
И пригласил ее в ревком.
Шла под дождем она, по лужам,
Готовясь горе перенесть:
Ей все казалось, что о муже
Недобрую там скажут весть.
Шла медленно,
Не торопилась
К неведомой судьбе своей.
Коса под ливнем становилась
Все тяжелей и тяжелей…
Вот и вошла,
Не замечая,
Как потекли с нее ручьи.
Ее, всю мокрую, встречают
Суровые бородачи.
И самый старший из ревкома
Спросил у медсестры тогда:
— Сестра, вы с Лениным знакомы?
Смутилась и сказала:
— Да!
Вдруг бородач оправил китель, —
Должно, с кадетского плеча, —
И вытянулся: — Разрешите
Вручить подарок Ильича. —
Тут Наде подали коробку.
«Неужто только мне одной?!» —
Подумала и робко-робко
Взяла подарок именной.
И даже вздрогнула немножко,
Когда вдруг скрипнули в руках
Красивые полусапожки
На аккуратных каблуках,
Не на шнурках, а на резинке…
И, кроме этих, именных,
Увидела в углу ботинки
Солдатские —
Для остальных.
Без красноречья, как умели,
Подарок Ленина вручив,
Заулыбались, подобрели
Суровые бородачи.
* * *
В подарок тот принарядиться
На праздник — вот бы хорошо!..
Дни пролетали вереницей,
А к Наде праздник
Все не шел…
Бывало, поглядит в окошко:
Вот, дескать, кончат воевать, —
Она в своих полусапожках
Пойдет любимого встречать.
И милому на удивленье,
Чтоб он ничем не укорил,
Она расскажет, как ей Ленин
Сапожки эти подарил.
Но нет!
И ей, как многим женам,
Судьба тяжелый путь дала:
На муку чувствам береженым
Любимого не сберегла.
Но от беды у ней устало
Не опустилась голова.
В дни мирные ткачихой стала
Двадцатилетняя вдова.
* * *
А вскоре боль другой потери
Хлестнула по сердцу, как плеть…
Она жила, как бы не веря,
Что Ленин может умереть.
А эти траурные звуки?!
Нет, нет! Казалось, не в беде,
А просто вытянулись руки,
Уставшие в большом труде.
А скорбь!..
Она текла, как Волга.
Он для тебя, Отчизна-мать,
Трудился так, что долго-долго
Ему придется отдыхать.
И день прощанья был неярок,
Боль, не стихая, сердце жгла…
В бесценный ленинский подарок
Обулась Надя и пошла.
Пришла.
Толпа у фабзавкома.
А снег над ней кружит, кружит…
— Ты, — шепчут, —
С ним была знакома,
Иди к трибуне, расскажи… —
А что она теперь расскажет,
Когда в глазах — круги, круги!..
То слезы вытрет,
То покажет
На дареные сапоги.
Сначала голос был невнятен,
Но вскоре даже с дальних мест
Стал удивительно понятен
Ее рассказ
И этот жест.
И то, как вождь сказал в заботе
При виде сбитых каблуков:
«Вы молоды, вы доживете
До модных туфель и шелков…»
* * *
— За жизнь-то
Хлебнула я лиха.
Достаток повелся не вдруг… —
Замолкла седая ткачиха
И радостно смотрит вокруг.
У стареньких
Счастье во взглядах,
Почти как у малых ребят.
Вон девушки в ярких нарядах,
Сбегая на берег, шумят…
Одна беззаботно смеется,
Другая с восторгом глядит:
Волна к ней навстречу несется,
И гребень на солнце горит.
Глядит и ткачиха влюбленно
На то, как за гребнем, вдали,
Приветствуя город беленый,
Спокойно идут корабли.
И кажется:
Слух отмечает,
Что тем кораблям из-за гор,
Как детям своим, отвечает
Заводов торжественный хор.
Все, все,
Что ее окружает,
Что радует сердце и глаз,
На сто голосов продолжает
Не конченный ею рассказ.
1953
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: