А сопки и степь кругом покрывались бурым осенним покровом. И ветер приносил терпкие, сладковатые ароматы вянущих трав. И ночи становились темнее. И ночные шорохи и гамы делались все более тревожащими и зловещими.

В ближайшем к границе городе шла обычная для тех дней жизнь. Улицы обставлены были строящимися домами. По дорогам носились грузовики и проходили обозы со строительными материалами. Из заводских труб денно и нощно клубились султаны дыма. Шла стройка. Кипела жизнь.

На новостройке, в большом многоквартирном доме во втором этаже устроилась и крепко обжилась Калерия Петровна.

Она расплылась, постарела, стала спокойной и уверенной. Огурцов возил ее с места на место и, наконец, обосновался здесь. У Огурцова дела шли хорошо. Он был на хорошем счету у администрации и даже считался активным членом коллектива.

Уже давно Калерия Петровна забыла о своем прошлом, о первом замужестве, о первом муже. Забыла она и о давнишних своих настроениях, когда все, что окружало ее, казалось неприглядным и когда жива была какая-то надежда на возвращение старого: надежду эту раздувал в ней Александр Викторович, жадно и злобно мечтавший о своих чинах.

О Славке Калерия Петровна тоже избегала вспоминать. Одно время она, когда ее сожительство с Огурцовым упрочилось и наладилось окончательно, была охвачена жаждой материнства. Но врач, которому она показалась, огорчил ее:

— Детей у вас больше не будет... Примиритесь с этой мыслью.

— Неужели нельзя как-нибудь подлечиться? Ну, на курорт, что ли?!

— Ничего не поможет!

Калерия Петровна горько оплакала свое бесплодие и с новой силой, но очень ненадолго, затосковала о Славке.

Огурцов утешил ее:

— Знаешь, может быть, и лучше, что он исчез... Ну, погиб он где-нибудь, а что было бы, если бы он выжил? Появился бы однажды форменный бандит!.. Там, у этих беспризорников, прекрасная для этого школа.

— А может быть он исправился? — вспыхивала, зажигалась Калерия Петровна надеждой. — Вот ведь пишут, что такие направляются в колонии и хорошими, честными людьми оттуда выходят.

— Навряд ли... — качал головой Огурцов.

На новом месте Калерия Петровна обзавелась знакомствами, стала принимать у себя гостей, ходила сама в гости. Изредка, накануне выходных дней, Огурцов приглашал кого-нибудь из сослуживцев. Налаживалась закуска, ставилась на стол батарея разноцветных бутылок. Звенели рюмки, стучали ножи о тарелки. Гости весело смеялись. Калерия Петровна угощала. Калерия Петровна заводила патефон. Патефон наполнял комнату трескучими и звенящими звуками фокстротов. Было весело. Было неомрачимо весело.

И когда гости уходили, а за окном лежала глухая ночь и кругом был обычный после гостей беспорядок, Калерия Петровна облегченно вздыхала и самодовольно похвалялась:

— Пирог-то, Володя, удачный вышел! Весь поели!..

В рабочие дни Калерия Петровна возилась по хозяйству, прибиралась, шила. Подходила к зеркалу и горестно вздыхала: ее огорчала полнота и то, что шея стала немножко дряблой, и двойной подбородок, и многое другое. Она вспоминала себя десять-пятнадцать лет назад. Ах, шикарная же она была! Не мало мужчин жадно заглядывались на нее. Хотя и теперь... Ну, да все это прошло!

В рабочие дни Калерия Петровна допоздна бывала в одиночестве. Никто к ней, кроме редких соседок, забегавших за каким-либо хозяйственным пустяком, не приходил. Кругом бывало тихо и покойно.

И в тишину и покой одного из таких рабочих дней, в полуденную пору кто-то негромко и неуверенно постучался. Калерия Петровна пошла отворить и встретила у дверей незнакомого человека. Человек извинился, оглядел ее внимательно и пытливо и осведомился:

— Простите, вы одна?

— Одна! — недоумевая, что это за посетитель, подтвердила Калерия Петровна.

— В таком случае, разрешите войти. Я ненадолго. Всего пару слов.

Легкая тревога охватила Калерию Петровну. Она ввела посетителя в квартиру, оглянулась, словно ища помощи от кого-то и от чего-то. Хотела спросить, но приведший сам предупредил ее:

— Не удивляйтесь. Дело в том, что у меня поручение от вашего бывшего мужа. От Александра Викторовича... Почел неудобным явиться к вам в присутствии теперешнего вашего супруга...

— Разве Александр Викторович здесь? — встрепенулась Калерия Петровна, наливаясь еще большей тревогой.

— Нет, нет! — успокоил ее посетитель. — Он, собственно говоря, далеко отсюда... Но, может быть, ему представится случай побывать здесь, так он просил меня выяснить... с какими, как говорится, чувствами вы его можете встретить...

Калерия Петровна густо покраснела. Вздрагивающим голосом она пролепетала:

— Я теперь замужем, и не понимаю...

Посетитель насмешливо оглядел Калерию Петровну, улыбнулся и поднял обе руки, словно отталкивая что-то от себя:

— Ах, не в этом смысле! Не в том!.. Александр Викторович и не помышляет разрушать ваше семейное благополучие!.. Видите ли, ему, как вам известно, не всегда удобно появляться всюду. Вот он и надеется на ваше содействие. Как уже однажды это было...

Калерия Петровна встретила упорный взгляд. Лицо чужого, неожиданно появившегося человека улыбалось, но в глазах была холодность и даже некоторая угроза. Почувствовав эту угрозу, Калерия Петровна беспомощно оглянулась.

— Дело, просто говоря, заключается в пустяке. Ну, скажем, появится здесь Александр Викторович и надо дать ему возможность передохнуть в сохранности. А, может быть, как и в тот раз, кой-какими бумажками снабдить. В сущности, плевое для вас дело... А для Александра Викторовича ваше содействие — в некотором роде, может быть, сохранение жизни...

У Калерии Петровны от волнения задрожал двойной подбородок. Она что-то поняла. Этот неизвестный является откуда-то с опасным предложением, является затем, чтобы разрушить, может быть, ее налаженную спокойную жизнь. Он приходит от имени Александра Викторовича, когда-то близкого, а теперь совершенно чужого человека. Нет, нет! Она не хочет! Она не повторит той, прежней глупости! Она не согласна.

Калерия Петровна собрала все свое самообладание и, решительно встречая ждущий, холодный взгляд незнакомца, заявила:

— Я ничем, решительно ничем не могу быть полезной Александру Викторовичу... Так и передайте ему, когда увидите его...

Посетитель пристально поглядел на Калерию Петровну. Он весь подобрался, хотел что-то сказать, но сдержался. И сразу повернулся к дверям.

— Значит, я так и передам Александру Викторовичу, — сказал он, открывая двери.

Калерия Петровна ничего не ответила ему. Она закрыла за ним дверь, прислушалась к затихавшим шагам и только потом прижала руки к учащенно бившемуся сердцу. И тяжело вздохнула.

А когда вернулся домой с работы Огурцов, она долго ходила перед ним притихшая и настороженная. Он заметил ее состояние и спросил:

— С тобой что?

— Ничего! — ответила она. Но снова тяжело вздохнула.

Пограничники часто бывали в гостях у соседних колхозников.

Иногда в колхоз выезжали с музыкой и устраивали веселый концерт. Колхозная молодежь весело и радостно встречала красноармейцев. Девушки шли охотно танцовать с ними. Парни пристраивались к певцам. Даже старики не отставали от молодежи. Бородатые деды выползали из своих углов и теснились поближе к веселым и приятным гостям.