Символично, подумал Алекс, вглядываясь в фигуру на куполе. Сколько он еще собирается шуметь? – размышлял он, отмахиваясь от зудящих москитов, которых потревожили его шаги по сырой траве. Словно в ответ на его мысли последний раскат затих, раздалось что-то вроде шипящего кашля, и смутная фигура соскочила с купола. Алекс с облегчением вернулся в дом.

На балконе под куполом Генерал пытался успокоиться, не давать хвосту дергаться от гнева и напряжения. От ритуальной медитации его оторвала внезапная вспышка боли. Он пригнул шею, осторожно ощупывая пальцами… да, вот. Тероп попытался сжать массивные челюсти, но так было только больнее. Расслабился, ухватил древко стрелы и выдернул. Глянул на нее и с презрением бросил. Арбалетный болт с ярко-синим оперением из его… из личного арсенала короля. Стрелок целился в голову и попал, но взял слишком высоко, слишком круто, и, вместо того чтобы пронзить голову, стрела ударила в большой выступ мускулов на затылке. Она вышла с другой стороны и застряла. Генерал пошевелил челюстями; да, легче. Он мог сжать их, но с трудом. Плюмаж скроет рану, но…

Никто не пришел посмотреть, погиб ли он; не слышно никаких шагов. Тероп, ворча, встал; он не был уверен, что его расстраивает больше: что кто-то пытался убить его или что кто-то прервал Солнцестояние. Он соскочил с балкона в комнату, балансируя хвостом. Спустился по лестнице и быстрыми шагами пробежал к покоям короля, смахнув хвостом вазу с цветами; в спокойном состоянии он мог держать хвост мягко изогнутым, но в гневе или на охоте сухожилия твердели и хвост вот так мотался за спиной.

Забрызганный кровью, он пинком распахнул дверь в спальню короля. Когда Кэрэван не пошевелился от грохота, Генерал чуть не взревел от отчаяния, но тут король зевнул и, не просыпаясь, повернулся на другой бок. Вероятно, все дело было в толстых наушниках, надетых, когда началась песнь. Отдуваясь, Генерал начал быстро обыскивать богатые покои: большие изогнутые комнаты с колоннами и арками, обильно украшенные мозаиками из стекла и камня, раковин и полудрагоценных камней, а теперь еще и краской и разноцветным воском, портящим многие картины. Он поискал под всей богатой резной мебелью, во всех боковых комнатах и чуланах. Никого.

На следующее утро во время занятий Генерал был в плохом настроении: очевидно, кто-то из предыдущих учеников ухитрился попасть ему по голове. Во всяком случае, перья там были в беспорядке и немного окровавлены. Алекс знал, что некоторые обитатели дворца занимаются раньше него, и подозревал, что, наверное, это был кто-то из них. Он попытался забросить удочку, но упоминание о коллегах-советниках вызвало только рычание, а после имени принцессы Селины он, обезоруженный, оказался на полу под тяжелой ногой и услышал тихое:

– Тебе сказано, держись подальше от принцессы. Она тебя не касается.

Алекс оставил эту тему, но огонь подозрения и мятежа тлел.

Собственно говоря, Алексу не приходилось прикладывать какие-то усилия, чтобы держаться от Селины подальше. Участие в возвращении Темита с самого начала явно настроило ее против него. Алекс переживал из-за этого, но честность вынудила его признаться себе, что у него все равно нет никаких шансов. Селина, прекрасная и царственная, гордая и замечательная… на что тут рассчитывать грязному, нищему анимисту? Задав несколько вопросов, он узнал, что за Селиной настойчиво ухаживали многие молодые люди из богатых семей Деридаля, да и других городов, но Генерал и безумный отец распугали всех. Алексу было жаль ее, но в нем теплилась надежда, ведь такая волевая девушка, как Селина, сумела бы добиться своего, если бы выбрала кого-то из ухажеров. Может быть, ей не нравились такие… может быть, кто-то совсем другой, кто-то… вроде него?

В тот вечер (следующий после песни Генерала) Алекс сидел у себя и работал с белыми крысами, которых одолжил у Темита. Обычно он занимался с ними по вечерам, когда природные наклонности делали их более активными и любопытными. Используя безвредные красители, он покрасил альбиносов в разные цвета, чтобы различать их и усилить отличие от крыс-«паразитов». В данный момент на столе сидела ярко-зеленая. Заниматься приходилось с каждой по отдельности, хотя Алекс хотел, чтобы впоследствии они выступали вместе. Он планировал устроить цирк для развлечения короля. У некоторых анимистов для развлечения хозяев имелись прыгающие львы или танцующие медведи; у Алекса были крысы. В руке он держал сделанный Темитом щелкун, гибкий диск из меди.

Зеленая крыса, возбужденно принюхиваясь, подбежала к маленькой лесенке-трапу.

– Лезь! – приказал Алекс.

Когда крыса поставила передние лапы на трап, он щелкнул, и крыса оглянулась, ожидая награды. Алекс дал ей немножко сырного соуса для макарон на кончике пальца, потом, когда она съела немножко, повторил упражнение, на этот раз наградив крысу, только когда она поставила лапки на верхнюю ступеньку. Пылинка снисходительно наблюдала с его плеча, время от времени требуя свою долю сырного соуса как награду за невмешательство. Алекс знал, что она могла бы значительно ускорить процесс. Иногда, когда обычные крысы безнадежно путались и все было бесполезно, Алекс сдавался и позволял Пылинке помочь. Она сбегала на стол, здоровалась (малышка играла с крысами и обращалась с ними, как с сестрами), потом выполняла задачу, а прочие крысы следовали за ней, повторяя каждое движение. Алекс был уверен, что крысы никоим образом не учатся сознательно друг у друга, как хуманы. Скорее Пылинка заставляла их, как раньше заставила диких крыс, делать то, что она хочет. После нескольких повторов до них, видимо, «доходило», и крыса могла уже выполнить упражнение сама. Пожалуй, размышлял Алекс, это похоже на процесс «прикармливания»: животное заводили в нужное место, держа перед носом пищу. Прикармливание ценилось не так высоко, как обучение последовательным приближением, которое сейчас использовал Алекс, поэтому он старался не просить Пылинку о помощи, если обычные крысы не начинали волноваться из-за неудач. Если все шло хорошо, крысы, казалось, получали от представления настоящее удовольствие; они работали за угощение, но, казалось, оживлялись, быстро выполняя простые задания, которые им ставил Алекс.

Он был настолько поглощен работой, что слабый, неуверенный стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Минутку! – крикнул он и мысленно обругал себя, увидев, что зеленая крыса завертела головой, неуверенная, команда это или нет. Он быстро схватил зеленую крысу и посадил в клетку – наполненный опилками ящик с высокими бортами, чтобы животные не смогли ни выпрыгнуть, ни вскарабкаться. Потом позвал: – Войдите!

Дверь открылась, и Алекс широко открыл глаза: на пороге стояла сама принцесса Селина, перепуганная, с догорающей свечой в руке. На ней была шелковая ночная сорочка, а сверху шерстяной халат; прекрасные волосы были на ночь убраны в чехлы из ткани, но она совершенно не казалась сонной. Ее глаза были широко открыты, а лицо бледно от страха. Пылинка, почувствовав реакцию Алекса, вспыхнула

ревностью

– В-ваше высочество… – пробормотал Алекс, пытаясь вспомнить, полагается ему поклониться, кивнуть или что еще, и краснея от стыда при мысли, что на нем рубаха в пятнах крысиной мочи (Пылинка больше никогда не пачкала ему одежду, но новые крысы иногда забывали – или «метили» его, проявляя таким образом привязанность).

– Анимист, у меня мало времени, – прошептала Селина, входя и быстро закрывая дверь. – Пожалуйста, скажи мне… есть на мне какая-нибудь волшба?

Алекс прекратил таращить глаза и быстро сосредоточился.

– M-м… нет. Ничего, – сообщил он, хотя Пылинка надулась из-за того, что пришлось уделить принцессе внимание, пусть и в Офире.

Алекс мысленно выбранил себя; была прекрасная возможность сказать что-то вроде: «Конечно, ваша красота волшебна» или «Только чары, которыми вы околдовали меня, госпожа», а он даже не подумал об этом, а теперь поздно.

Селина, казалось, вздохнула с облегчением, а потом, словно вместе с напряжением, пригнавшим ее сюда, исчезла какая-то опора, у нее подкосились ноги. Алекс вскочил и подставил ей стул. Она благодарно упала на сиденье.