Достаточно ли вежливо он выразил мысль, что поздно рассуждать, когда дело сделано?

Баррин кивнул и направился к двери, но, уже положив ладонь на ручку, остановился:

– Идем?

Гатха поспешно направился за наставником.

– Твои успехи не остались незамеченными, – продолжал маг, проходя по длинному коридору. Здание еще пахло новизной: свежими досками и краской. – Ты об этом позаботился. Однако и помимо стремления выдвинуться усердие в изучении магии и твои технические дарования впечатляют. – Он извлек из складок мантии ключ и отпер дверь в конце коридора.

Новую лабораторию успели переделать и приспособить для насущных целей. У стен, сверкая голубоватой сталью, выстроились ряды закрытых стеллажей. Посередине комнаты на металлических столах лежали различные инструменты, среди которых было и несколько магических. В лаборатории было светло и чисто, но страшно холодно. Дыхание застывало клубами пара. Гатха невольно вздрогнул и, стиснув в кулаке ворот голубой рубахи, натянул ее повыше.

Баррин запер дверь и оценивающе оглядел ученика. Почти как тот мальчишка – Тимейн. Гатха спокойно выдержал взгляд старшего мага, хотя в нем впервые шевельнулось что-то, похожее на смущение.

– У тебя будут новые обязанности, – произнес Баррин, поворачиваясь к стеллажам. Ухватившись за ручку одного из ящиков, он напрягся и, кряхтя, вытащил что-то тяжелое.

Гатха втянул в себя холодный воздух и замер. Внутри, на металлическом дне ящика, лежал синекожий гуманоид, довольно высокий, с вытянутым черепом. Его кожу украшали знаки (вероятно, магические), напомнившие Гатхе о татуировке на его собственном лбу. Это бесполое гладкотелое создание обладало странным изяществом. Гатха не нуждался в пояснениях старшего мага, чтобы понять: он видит перед собой первого метатрана. Баррин внимательно смотрел на ученика.

– Твое мнение?

– Мнение?! – Гатха уже осознал, что поднимается на новую ступень. Ему доверяют ответственное дело, и следующий шаг зависит только от его способностей и умения.

Облегченно выдохнув, он улыбнулся:

– С чего мне начинать?

Рейни наклонилась вперед, отыскивая незаметные изъяны. Высокая стройная девушка дотягивалась почти до середины огромной линзы радиусом в четыре фута. Мышцы икр задрожали от напряжения: не удержаться и коснуться полированной поверхности означало бы погубить тончайшую работу. Широкие рукава ее мантии были перехвачены шелковыми тесемками, чтобы избежать прикосновения к линзе. Она почти не дышала, опасаясь затуманить блестящее стекло.

В его сапфировой глубине Рейни видела собственное отражение. Неизбежно, но еще больше затрудняет поиск дефектов. Все равно что искать мельчайшие трещины в кристалле, лежащем на мятой фольге. В изогнутой поверхности отражались иссиня-черные волосы, тонкий нос, темные дуги бровей… и рядом с темной прядью, небрежно закинутой за ухо, мельчайшая рябь, единственный изъян в безупречном, казалось бы, изделии.

Рейни развернула штатив увеличительного стекла, подаренного ей одним из учеников, над рабочим полем. Лупа удобно пристегивалась к предплечью и двигалась на легкой раздвижной рукояти. Обе руки при этом оставались свободными. Девушка могла только гадать, использовал ли молодой Гатха магию, но так или иначе стекло не давало бликов и легко наводилось на мельчайшие объекты. Сейчас оно отчетливо показывало нарушение в равномерной структуре кристалла.

– Никуда не годится! – Рейни с трудом выпрямилась, все еще избегая прикасаться к гладкой поверхности.

Карн, терпеливо простоявший у стены последние три часа, шагнул к ней. Рядом с серебряным великаном она казалась маленькой девочкой.

– Опять кристаллическая решетка? – В его низком голосе звучало сочувствие.

Рейни улыбнулась. С тех пор как ее отвлекли от собственных исследований, Карн всеми силами старался утешить и ободрить молодую сотрудницу.

– Да, Карн. Больше пятисот часов работы, и все насмарку из-за микроскопического дефекта. – Она повернулась спиной к испорченной линзе. – Сколько ни жалей, исправить ее невозможно. Убери, пожалуйста, пока. Урза захочет сам убедиться, хотя ясно, что изъян слишком велик.

Рейни, как магистр технических наук, и сама имела право принимать решения в подобных ситуациях, но только не тех, где дело касалось Урзы. В работах над своим проектом мироходец контролировал каждый шаг.

С деликатностью, казавшейся невероятной при такой огромной мощи, Карн захватил большим изогнутым зажимом края линзы и, не касаясь поверхности, приподнял ее над столом, развернулся и бережно опустил на полированную подставку рядом с двумя такими же негодными изделиями.

Рейни уже занималась другим делом. В ее лаборатории параллельно велись разработки трех изобретений, не считая ученических работ, которыми она руководила. В воздухе стоял запах промасленной кожи и металла. На столах валялись детали и инструменты – хаос, на взгляд постороннего, но работавшие здесь ученые легко находили в этом систематизированном хаосе все необходимое. Правда, лишь немногим удавалось сработаться с Рейни, усвоив ее систему. Девушка втайне надеялась, что ее сумел оценить Урза. Впервые посетив ее лабораторию после того, как Рейни включилась в работу над Наследием, он действительно обронил: «Очень хорошо». Сам мироходец ни к чему здесь не прикоснулся, но на следующий день прислал четверых своих сотрудников для знакомства с организацией работы.

Стоя у стола, Рейни возилась с новым механическим двигателем из транского металла. Этот живой металл продолжал расти, выбивая рычаги и шестерни, если не был с самого начала идеально сбалансирован. Рейни снова навела лупу, разглядывая крошечные детали, а Карн, уложив на место линзу, безмолвно вернулся на свой пост.

– Баррин опять работает поздно. – Она подумала и исправила ошибку в чужом для нее аргивском языке: – Работает допоздна?

– Не знаю, госпожа Рейни. – Девушка отвлеклась от работы и обернулась к серебряному человеку.

Тот пояснил, шевельнув плечом: – Мне он ничего не сообщал, но, насколько я знаю, старший маг в самом деле очень занят последними исследованиями Гатхи. Он один из лучших учеников.

– И один из самых беспокойных, – заметила Рейни с холодной усмешкой. – Сперва Тефери и Джойра, теперь вот Гатха. Почему самые талантливые всегда доставляют больше всего хлопот? – она оглянулась на Карна. – Что у него на этот раз?

Серебряный человек отвел взгляд:

– Что-то случилось в лаборатории. Это в связи с работой над усовершенствованием метатранов. Гатха ввел изменения в евгеническую матрицу без разрешения Урзы и Баррина. С лучшими намерениями, конечно, однако результат получился… – Карн долго подбирал слово. – Неприятным.

Рейни покачала головой. Неосторожность молодого ученика тревожила ее так же, как и сложности с новым двигателем. Неплохо бы знать, для чего предназначается устройство, но Урза не пожелал просветить ее на этот счет. То ли очередная деталь Наследия, то ли новый прибор для лабораторных работ. Рейни раздражала такая таинственность. «Не хватало, – подумалось ей, – чтобы ко всему добавились еще и проблемы Баррина».

– Принеси мне, пожалуйста, стул. Опять дел на полночи.

Разговор увял. Рейни с головой ушла в работу над двигателем. Да и что тут скажешь? Они оба знали, что работать с Урзой нелегко. Баррин терпел, потому что верил в мироходца, верил, что тот сумеет защитить Доминарию. Рейни предпочитала не заглядывать дальше собственных дел: разработки и изготовления механизмов. Раз старший маг счел нужным задержаться, ей ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Сердцем лабораторного здания был огромный сводчатый зал, где создавались и оснащались воины-метатраны. Высокие арки, поддерживавшие купол, поднимались над головой на три десятка футов. Светящиеся шары в стенах заливали пространство мягким рассеянным светом. Искусственные матки многозначительно отсутствовали. Баррин распорядился, чтобы Гатха и прочие убрали их на то время, пока здесь работают ученики Рейни. Ее группа занималась установкой линз. Хотя маг и не видел особого смысла в подобных предосторожностях: вся академия уже знала, что лаборатории начали выпуск. Однако приказ есть приказ.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: