Меньшая крылатая тварь шагнула вперед и заговорщически склонила голову:

– Ты, конечно же, знаешь, что он безумен, а потому отстраняется от полного контроля над своим внутренним миром. Мир остается, и он поддерживает в нем жизнь, но не разделяет более его гармонии.

– Понимаю, – кивнул я. – Но зачем вы пришли ко мне?

– Мы живем в горах, – сказала тварь побольше. – Пока ты здесь, мы должны поговорить с тобой о твоем путешествии.

– Говорите, – сказал я.

Начал накрапывать мелкий теплый дождь.

– Мы не знаем, что именно должны сказать, – продолжила моя собеседница. – У нас есть только основное побуждение. Мы понимаем: Ребенок хочет поделиться с тобой соображениями о твоей идее путешествовать, но не можем точно сказать, какими именно. На наш взгляд, он хочет, чтобы ты продолжал путешествие. Возможно, он чувствует, что ты найдешь то место, где он сейчас находится, и освободишь его.

– Возможно.

– Мы знаем, что там темно, холодно и какие-то мерзкие создания ползают по синему полу, все время ползают вокруг него, не давая ни минуты покоя. Такое у нас впечатление.

– Попробую отыскать это место, – пообещал я. – А теперь мне пора идти.

Без единого слова они взмыли над пропастью, скрылись в тумане, с шумом рассекая его крыльями, и улетели.

Я устремился вниз, миновал вход внутрь горы. Шел еще день и оказался в поросшей деревьями долине, где в воздухе пахло соснами и цветами. Там меня поджидало похожее на волка создание с косматой головой и полной пастью острых зубов. Глаза его блеснули сталью.

– Я поведу тебя через долину, – сказал он, скребя землю когтями. – Я знаю ее и могу дать тебе заглянуть во все дыры, какие только здесь есть.

– Прекрасно.

– Но сначала ты должен изменить себя. Прими мой облик, чтобы нам было удобнее.

Я забыл, что воображаемое тело, избранное мной для путешествия по внутреннему миру Ребенка, не единственное, которое может вместить мою психическую энергию. Облик человека не был чем-то обязательным или существенным: психическая энергия способна принять любую форму, какую я пожелаю. Я ослабил поверхностное напряжение потока, позволив моему человеческому телу расплыться, утратить контуры и исчезнуть, и стал меняться, пока не превратился в двойника ожидавшего меня волка.

Я фыркнул, поскреб по земле бритвенно острыми когтями и увидел перед собой кучку земли. В этом новом теле я чувствовал силу, которой никогда не ощущал прежде, передо мной открылась иная перспектива в мире, окружавшем меня. Как будто я родился ликантропом.

– Идем, – сказал я.

Волк повернулся и потрусил между могучими деревьями, его лапы взрывали сухие коричневые сосновые иглы, сплошным ковром устилавшие землю. Они осыпали меня, когда я поторопился последовать его примеру.

Я бежал, и мое дыхание паром поднималось в холодном воздухе. Земля стелилась подо мной. Во все стороны разбегались мелкие зверюшки, в страхе спеша убраться с моего пути. Это была совершенная реальность, и она делала меня царем зверей в этой части леса. Я ощущал необыкновенный восторг от своего всемогущества и превосходства над мелкими тварями. И пока был упоен этим чувством, подстерегавшая меня опасность тянула ко мне ледяные пальцы, – а я ни разу не задумался об этом, не осознавал этого…

Я наслаждался работой мышц, которой не знал ни будучи человеком, ни будучи духом. Мы выбежали на поляну. Сосновый лес кончился. Мы мчались бок о бок, стремительно, уверенные в себе.

Началось настоящее путешествие.

Мы крались по чащобе, продираясь через подлесок, вынюхивая запах Ребенка, запах его ментальной сущности. Иногда я забывал обо всем, кроме моих могучих плеч, смертоносных когтей и зубов, чрезвычайно острого нюха.

Нам приходилось пробираться сквозь темные заросли вдоль склона горы, обращенного к лесу, рыскать во мраке самых потаенных уголков, где зрение отказывалось служить нам. Переворачивать гнилые стволы рухнувших деревьев и разрывать землю у корней, разыскивая нору, через которую можно было бы пробраться в темницу Ребенка. Мы ныряли в пенящиеся водопады, которые низвергались в долину с высоты тысячи футов, разыскивая пещеры за водными завесами, и не находили ничего. Если и существовало место с синим полом, где Ребенок лежал, окруженный неописуемыми злобными монстрами, то в этой долине его не было. Не было там и двери в его подсознание, и выхода отсюда. Похоже, мое путешествие обещало продлиться гораздо дольше, чем мне думалось.

По некоторым причинам я был рад его продолжению. Мне очень не хотелось расставаться с тем обликом, который я принял, и возвращаться в мир, чтобы снова стать человеком.

Шел снег. Волк вел меня через поля к непроницаемой стене тумана, отделявшей эту часть мира от следующей. Большие белые хлопья оседали на наш мех, и мы мерзли, труся рысцой вперед.

Мы бежали след в след, и тут слева от нас запахло чем-то вроде оленя. Мой товарищ кинулся за ним. Я поспешил вдогонку, чуя ветер, снег и запах плоти мелких тварей. И тут увидел, как он прыгает.., приземляется… Воздух задрожал от крика его жертвы.

В этот миг, когда агония разорвала воздух криком и гордость удачной охоты охватила меня, я чувствовал себя больше волком, чем человеком, и опасность стала расти неотвратимо.

Я подошел к собрату и принюхался, глядя, как он рвет мясо. Кровь ударила струей из разорванной артерии, заалев на его темной шерсти. Она стекала по его клыкам, пятнала снег вокруг, застывала на холоде. И запах ее возбуждал.

Я завыл.

Мы вместе сожрали животное, и мой спутник долго смотрел на меня холодными серыми глазами, в которых ничего нельзя было прочесть. Когда мы закончили трапезу, морды у нас были в крови и снег вокруг покраснел от крови, но я не чувствовал отвращения – скорее воодушевление.

Мы вернулись на прежний путь и достигли колеблющейся стены тумана, сквозь которую мне предстояло пройти;

– Хочу вернуться, – сказал я.

– Да? – потрясение выдохнул он.

– Могу я вернуться?

– Чего ради?

– Присоединиться к твоей стае.

– Это глупо, и ты это знаешь. Ты должен идти дальше. Иди.

Он развернулся и побежал обратно, опустив голову, покрывая каждым прыжком несколько ярдов.

Взглянув в вечно серое небо, я ощутил внутри сосущую пустоту и стал разбрасывать снег, докапываясь до земли. Затем ткнулся своим окровавленным носом в снег и перекопал запятнанную белизну. Как мне хотелось остаться здесь навсегда, не заботясь о своей истинной природе и наследии, отправиться за ушедшим волком в его стаю. Ночью мы спали бы в потаенных пещерах, в тепле, и забавлялись со стройными, ладными волчицами, у которых серые глаза и черные, влажно блестящие носы. А днем охотились бы в лесной чаще. Кровь и товарищество – вместе бежать, вместе убивать! Здорово! И я забуду про свинцовые небеса…

Но существовала одна мучительная причина, по которой я должен был пройти сквозь завесу тумана в следующий ландшафт, хотя я и не мог припомнить, какая. Я ступил в туман, напрягся, но не обнаружил опасности, только холодную влажность, и, издав низкое, горловое рычание, прорвался на ту сторону.

Путешествие продолжалось.

Новая секция этой вселенной-в-подсознании походила на Ирландию каменистая почва, округлые холмы, такие низкие, что не скрывали друг друга из виду, запах моря, отмели, омываемые приливами. У известняковой колонны меня ждал кентавр. Его голову венчали золотые кудри, ниспадавшие на плечи и обрамлявшие мужественное лицо: широкий лоб, глубокие черные глаза, взгляд которых свидетельствовал о стойкости и сильной воле, высокие аристократические скулы, гордый римский нос, тяжелый подбородок. Его грудь и руки бугрились мускулами. Книзу от плоского живота он был черным жеребцом превосходных пропорций.

– Мое имя – Касостро, но ты можешь называть меня Кае, – сказал он.

– Зови меня Симеон, – прорычал я.

– Теперь ты должен принять облик кентавра, – сказал Кае, подойдя ко мне. Его копыта гулко стучали по земле и пару раз высекли искры из булыжников. Длинный хвост развевался по ветру, лениво обмахивая бока.