Прошло несколько секунд, прежде чем до Маргарет окончательно дошел смысл его горького признания, которое тут же породило множество вопросов. Что значит «обнаружилась правда»? Как он узнал о своей болезни? Почему ничего не сказал ей раньше?

— Одному Небу известно, как мне не хочется взваливать на невинное дитя наследственную ношу. Никому бы не пожелал таких страданий! Этого не должно было случиться. Если бы я знал, что ты забеременела…

— И что бы ты предпринял? — срывающимся голосом спросила Маргарет. — Заставил бы меня сделать аборт… избавиться от нашего ребенка так же, как ты избавился от меня, твоей жены? Если ты такой тонко чувствующий человек, то почему ничего не сказал раньше, почему женился на мне? Ты ведь говорил, что хочешь иметь детей.

— Это долгая история. Я пришел не для того чтобы плакаться в жилетку, Маргарет. Я глазам своим не поверил, когда увидел, как ты поднимаешься на сцену… А потом там, в ресторане… Представляешь, каково мне было узнать сегодня, что у тебя есть ребенок, взрослая дочь…

— А зачем ты вообще приехал сюда? — с горечью прервала его Маргарет.

— Мы с Джимом знакомы с университетских времен, хотя и учились на разных факультетах. Он проводит исследования, связанные с моим недугом, и время от времени наблюдает меня как… уникальный экземпляр в одной лондонской клинике. Но тут он решил пригласить меня сюда на церемонию… как одного из жертвователей… Видишь, Джим тоже внес свою лепту в организацию сбора денег на приют.

Он неловко пошевелился в кресле, и Маргарет нахмурилась. Его нога. Не связано ли это как-то с болезнью? Она едва заметно вздрогнула при мысли, что ему больно… что он страдает.

— Что случилось с твоим коленом?

— Ерунда, если сравнивать с тем, что могло бы быть с другим человеком, страдающим гемофилией, — отмахнулся Джордж. — Небольшая дорожная неприятность годичной давности. На бензоколонке один олух зацепил меня бампером, когда я обходил машину. Но поскольку травма была вторичной, она вызвала сильное кровоизлияние в коленный сустав и его воспаление. В результате тот слегка деформировался и время от времени дает о себе знать, только и всего.

— Так, значит, ты по чистой случайности узнал об Оливии?

— Да, — подтвердил он. — Но теперь, когда мне все известно, следует сказать ей об этом. Возможно, она захочет предпринять какие-то шаги, чтобы не передавать болезнь дальше. Нелегко принять подобное решение молодой девушке, когда она еще и не начинала жить, но это необходимо.

Маргарет нахмурилась еще больше. Она обернулась и взглянула на Джорджа.

— Ты хочешь сказать, что Оливии нужно подумать о стерилизации? — гневно спросила она.

— Это кажется логичным… самым разумным решением, — медленно произнес он, избегая ее взгляда.

— То есть ты отказываешь ей в праве иметь детей? — Голос Маргарет дрожал от возмущения.

— Нет, я просто хочу защитить ее и детей, которые могут у нее родиться, от боли, страданий и в конечном итоге… от преждевременной смерти, — еле слышно докончил Джордж.

Эти слова заставили Маргарет сморщиться, на глаза ее навернулись слезы.

— Сейчас многое изменилось, — заметила она, мысленно воззвав к рассудку. — Появились новые тесты, новые методы лечения. Как тебе вообще могло прийти в голову такое? — Голос ее зазвенел от гнева, вспыхнувшего с новой силой.

— Думаешь, мне самому легко? — спросил Джордж, вставая. — Все эти годы верить, считать, что… Как только я узнал правду, я позволил проделать это с собой.

— Но… — Маргарет замолчала, чтобы не выдать голосом своего потрясения.

— Но ты уже забеременела, — мрачно перебил ее Джордж. — Я об этом не знал. Ты хотя бы представляешь, каково было мне обнаружить, что у меня есть ребенок?

— Думаю, что представляю, — справившись с собой, с горечью заметила Маргарет. — И я благодарю Бога за то, что ты оставил меня именно тогда, Джордж. Если бы ты стал настаивать, чтобы я сделала аборт, это просто разбило бы мне сердце. Слава Богу, что ты так и не узнал о моей беременности.

Его кожа приобрела странный мертвенный оттенок, отчего явственнее проступили скулы под гладкой кожей, потемневшие глаза казались совсем черными. Перед Маргарет был человек в состоянии глубокого шока, но она не могла позволить себе испытывать к нему сострадание. Только не после того, что он сейчас сказал ей.

— Спасибо за то, что нашел время зайти, — тихо произнесла она.

Подойдя к двери, Маргарет открыла ее и выжидающе встала рядом. Каким-то образом ей удавалось держать голову прямо и сохранять на лице бесстрастное выражение.

— Я позабочусь о том, чтобы Оливия узнала… обо всем. — Она помолчала и резко добавила: — А сейчас не мог бы ты уйти?

Шагнув к двери, он споткнулся о ковер, и внезапная боль обожгла Маргарет. Как ей хотелось подойти, поддержать его, сказать, что все не так ужасно, что она любит его… Но она знала, что Джорджу не нужна ее любовь, как не нужна была никогда, как не нужна ему сама Маргарет. Как не нужна и их дочь.

— Маргарет, пожалуйста, выслушай меня. Ты не понимаешь. Я…

— Ты ошибаешься, Джордж, понимаю, — печально поправила она бывшего мужа. — Ты ненавидишь меня за то, что я зачала твоего ребенка, и, думаю, ненавидишь Оливию за то, что она оказалась этим ребенком, к тому же имеющим изъян. Неужели ты считаешь, Джордж, что право на рождение имеют только идеальные дети?

— Маргарет, прошу тебя!..

— Нет! Я ничего больше не хочу слушать. Ты выполнил свой моральный долг. А я обязательно объясню Оливии, что произошло.

— Если бы ты позволила мне быть рядом, когда будешь с ней говорить…

Маргарет бросила на него измученный взгляд.

— Зачем? Чтобы надавить на нее, убедить сделать стерилизацию? Нет, спасибо, Джордж. Я вырастила ее одна и, полагаю, сумею справиться без твоей помощи и на этот раз.

Когда Джордж шел по холлу, Маргарет заметила, что он с особой осторожностью ступает на правую ногу, и почувствовала, как злость куда-то ушла, а ее место заняла боль. Почему он сразу не признался ей? Почему женился на ней, когда…

Джордж подошел к двери. Помедлив, он обернулся и, словно уловив ее мысли, тихо сказал:

— Я ничего этого не знал, когда мы поженились. Все выяснилось позже, после того как…

— После того как ты встретил ее… ту женщину, которой дорожил больше, чем мной, больше, чем нашим браком, — с горечью закончила за него Маргарет. — Что ж, я рада, что ты не знал, Джордж, так как в противном случае ты бы не позволил Оливии появиться на свет. И не имеет значения, какую боль ты причинил мне, какую муку… Я могла бы стерпеть в десять раз больше ради того, чтобы держать ее на руках так, как держала в ночь ее рождения. В сравнении с одним этим мигом все случившееся кажется незначительным. Она стоит каждой секунды страданий, которые ты причинил мне.

Маргарет распахнула дверь и молча смотрела, как он выходит — медленно, с опущенной головой. Проходя мимо, Джордж полуотвернулся, но она успела заметить, что лицо его напряжено, а в глазах что-то блестит — то ли металл, то ли влага.

Слезы — у Джорджа?! Она горько усмехнулась про себя и закрыла за ним дверь.

Полчаса спустя Маргарет обнаружила, что стоит посреди сада, не имея ни малейшего представления о том, как оказалась там. Всему виной потрясение, решила она, глядя на плотно закрытый бутон розового пиона с сосредоточенностью, не имеющей никакого отношения к нежеланию цветка распускаться.

Стояла поздняя сухая весна, и все растения в саду устремились навстречу теплу и солнцу. Позже нетерпеливые цветы поникнут и увянут под теми же лучами солнца, которым сейчас так радуются, и всем своим видом будут молить о дожде.

Маргарет едва заметно вздрогнула. Так же и люди — нетерпеливо устремляются навстречу объятиям, которые сулят им любовь, защиту, надежность. А в итоге — тот же печальный результат, когда выясняется: то, что они считали любовью, на деле лишь фикция, жестокий обман.

Картина перед ее глазами начала расплываться и мерцать. Я вот-вот расплачусь, поняла Маргарет. Шок до сих пор не прошел. Она чувствовала, как внутри лихорадочно пульсирует тревога, порождая настойчивую необходимость что-то предпринять — только бы не стоять, бессмысленно уставившись в пространство.