Пока я сидел в машине, казалось, что его «кадиллак» рычал на мой «форд». Теперь мы оба стали людьми. Он был ниже и потоньше. Его вопли прекратились. Он весь переменился. Он вытер рот тыльной стороной руки, будто изгоняя злого духа, овладевшего им и заставившего поднять этот крик. Выражение растерянности проступило на его лице.
— Я же не сделал ничего плохого, не так ли? У вас не было причины записывать мой номер.
— А это мы посмотрим, — произнес я строго и официально. — Что вы здесь делаете?
— Любуюсь пейзажем. Я — турист.
Его глаза блуждали по окрестным холмам, будто он впервые был за городом.
— Это же общественная дорога, ведь так?
— У нас есть сведения о человеке, похожем на вас, который прошлой ночью выдавал себя за полицейского.
Он скользнул взглядом по моему лицу, затем поспешно отошел.
— Это был не я. Я здесь впервые.
— Разрешите взглянуть на ваши водительские права.
— Послушайте, — произнес он, — мы можем разойтись мирно. У меня не много денег, но имеются кое-какие источники доходов. Он вытащил единственную десятку из поношенного кожаного портмоне и воткнул ее в нагрудный кармашек моего пиджака.
— Получите и купите что-нибудь вашим ребятишкам. И зовите меня Гарри.
Он натянуто улыбался. Его передние зубы при этом обнажились и были похожи на две стамески. Но улыбка, которую он пытался изобразить, быстро улетучилась. Я вынул десятку из кармашка, разорвал ее пополам и вернул ему кусочки.
У него буквально отвалилась челюсть.
— Это же десятидолларовая бумажка. Вы, должно быть, сумасшедший, если рвете такие деньги.
— Вы можете склеить их клейкой лентой. А теперь все же разрешите мне взглянуть на ваши водительские права, прежде чем вы совершите новое нарушение.
— Нарушение? — он произнес это так, как больной произносит название своей болезни.
— Взятка и оскорбление официального лица являются проступком, Гарри.
Он огляделся вокруг, будто боялся снова что-нибудь нарушить. Бледная маленькая луна висела в уголке неба, как отпечаток пальца на окошке. Яркая вспышка света мелькнула в лощине над нами и почти ослепила меня. Мне показалось, что она исходила от человека, который стоял с девушкой на террасе дома Бегшоу. У него были большие очки, и это от них исходил отраженный свет. Потом я понял, что он наблюдал за нами в бинокль. Человек и девушка казались маленькими, как забавные фигурки на свадебном пироге. Их размеры и расстояние между нами создавали странное ощущение — будто они находились вне досягаемости и даже вне времени и пространства.
Гарри шмыгнул в машину и попытался завести мотор. Я успел открыть заднюю дверцу и сел на изношенное кожаное сиденье.
— И куда мы направляемся, Гарри?
— Никуда. — Он выключил зажигание. — Почему вы не оставите меня в покое?
— Потому что вы остановили молодого человека на дороге вчера вечером, сказали, что работаете следователем, и задали ему кучу всяких вопросов. Он помолчал немного, его бесформенное лицо приняло новое выражение.
— В некотором роде я тоже детектив. — А где ваш значок? — спросил я.
Он пошарил в кармане, вероятно отыскивая какой-то значок, затем передумал.
— У меня его нет, — признался он. — Я занимаюсь этим как любитель, если можно так сказать. Выясняю кое-что для своего друга. Она... — он запнулся на этом слове. — Это не принесет никому каких-либо неприятностей? — Может быть, мы в конце концов договоримся. Разрешите мне посмотреть ваши водительские права.
Он достал вновь свое потрепанное портмоне и подал фотостат.
На нем значилось:
ГАРРИ ГЕНДРИКС
10750 Вановен. Квартира 12.
Канога-парк. Калифорния
Пол мужской, цвет волос — шатен, глаза голубые,
Рост 5 футов 9 дюймов, вес 165 футов,
День рождения 12 апреля 1928 г.
Из нижнего левого угла фотостата мне улыбался Гарри. Я записал адрес и номер водительских прав в записную книжку.
— Для чего вам все это нужно? — В его голосе звучало беспокойство.
— Для того, чтобы знать, где ты находишься. На что ты живешь, Гарри?
— Торгую автомобилями.
— Я тебе не верю.
— Подержанные машины по комиссионным ценам, — произнес он с горечью.
Я раньше работал на страховую компанию, но мелкие дельцы не могут конкурировать с большими. Я перепробовал множество занятий. Назови любое — и я скажу, что занимался этим.
— Сидел в тюряге?
Он посмотрел на меня с укором.
— Конечно нет. Вы намекнули что-то о работе?
— Я хочу знать, с кем имею дело.
— Дьявол. Вы можете мне верить. У меня есть связи.
— В сфере торговли подержанными машинами?
— Вы будете удивлены.
— И что ваши «связи» хотят от вас в отношении Мартеля?
— Ничего. Я должен присмотреться к нему и выяснить, кто он такой, если смогу.
— И кто же он?
— Я нахожусь в городе меньше суток, и местные парни ничего о нем не знают. — Он посмотрел сбоку на меня. — Если вы полицейский, как утверждаете...
— Я ничего не утверждаю. Я частный сыщик. Этот район жестоко патрулируется.
Оба факта были сущей правдой, но между ними не было никакой связи.
Гарри связал их.
— Значит, у вас есть возможность добывать информацию. Здесь кроются большие деньги, мы можем поделиться.
— И сколько же получится?
— Сотню могу вам обещать.
— Посмотрю, что я смогу раскопать. Где вы остановились в городе?
— Отель «Брейкуотер». Это на побережье.
— И кто та женщина, которая вас туда определила?
— Я ничего не говорил ни о какой женщине.
— Вы сказали «она».
— Вероятно, в эту минуту я вспомнил о своей жене. Она к этому делу не имеет никакого отношения.
— Не могу этому поверить. Если судить по вашим правам, вы не женаты. — Тем не менее я женат.
Для него это было важным обстоятельством — будто я таким образом лишал его принадлежности к человеческому сообществу.
— Это ошибка. Я имею в виду, что забыл сказать им об этом в тот день, когда получал права...
Его разъяснения были прерваны ровным рокотом машины, спускавшейся вниз по петляющей дороге над нами. Это был черный «бентли» Мартеля. На человеке, сидевшем за рулем, были темные квадратные очки, закрывавшие как маска верхнюю часть его лица.
На находившейся рядом с ним девушке также были темные очки. Они придавали ей вид обычной голливудской блондинки.
Гарри вытащил свою миниатюрную камеру, которая была едва ли больше портсигара. Он перебежал на другую сторону и расположился у въезда на боковую дорогу, стараясь держать камеру незаметно в правой руке.
Водитель «бентли», увидев его, вышел из машины. Это был крепкий, мускулистый человек в английском спортивного покроя костюме из твида и расхожих ботинках, которые как-то не соответствовали его смуглому лицу и гибкой фигуре. Он произнес спокойным тоном, но с легким акцентом:
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Да, сейчас вылетит птичка. — Гарри поднял камеру и сделал снимок. — Спасибо, мистер Мартель.
— Мне это не нравится. — Рот Мартеля искривился в гримасе. — Дайте мне, пожалуйста, вашу камеру.
— Вы спятили? Она стоит сто пятьдесят баксов. — Мне она обойдется в двести, — сказал Мартель. — Конечно, вместе с пленкой. Я очень не люблю афишировать себя.
Он произнес фразу с долгими носовыми звуками, как француз. Но для француза он действительно был слишком темен.
Я пытался разглядеть девушку в машине. Хоть я и не видел ее глаз, мне показалось, что она через дорогу также рассматривает меня. Нижняя часть ее лица была неподвижна, будто она была напугана создавшейся ситуацией.
Гарри вслух что-то подсчитывал.
— Вы можете получить камеру за три сотни, — сказал он.
— За три сотни? Ничего себе. Но это должно включать квитанцию с вашей подписью и адресом.
— Идет.
Я получил мгновенное представление о всей жизни Гарри: он не знал, где надо остановиться, если на его стороне был выигрыш.