Мне кажется, что даже такой опытный исследователь, как Дж. Коллиер, не может примириться с мыслью, что в истории джаза есть отдельные моменты, в которых европейцы странным образом оказались прозорливее американцев.

Впрочем, дело тут не в чьем-либо первенстве. Вопрос этот важен, существен для истории джаза, ибо во многом раскрывает смысл его непростой эволюции.

Чем отличался американский джаз от европейского в начальный период развития? В Америке джаз был первичен, первороден. Он развивался естественно: его питала национальная почва, он был кровно связан с породившей его социальной средой. Джаз в Америке прорастал из семени.

Такой почвы, таких условий на европейском континенте не было. В странах Европы джаз был привит, как черенок к растущему дереву, приращен к давно сложившимся музыкальным традициям. Эта «прививка», вживание джаза в новые для него пласты культуры продолжались не год и не два — десятилетия.

Но приятие джаза и подлинное его понимание — не одно и то же. Тут действовал разный отсчет времени. Еще не разобравшись до конца, что к чему, европейская публика приняла джаз (в его эстрадизированных формах) удивительно быстро, легко. Экзотическая новинка стала популярной, вошла в моду. Европейцы всячески пытались приспособить ее к своим вкусам и потребностям. Однако они не созидали джаз, а лишь воспроизводили его, копировали. В 1920-1930-е годы европейский джаз не был и не мог быть самостоятельным, ибо светил отраженным светом, зависел от музыкальных образцов, являвшихся из-за океана. В Европе джаз рождался от джаза. Собственно творчество началось позднее.

И все же — факты о том свидетельствуют! — джаз получил признание в первую очередь в Европе, где культурные традиции были и глубже, и весомее, чем в Америке. Наиболее чуткие европейские музыканты разглядели за кричащей, вульгарной оболочкой раннего джаза зарождение нового вида искусства, способного встать в один ряд с композиторским творчеством оперно-симфонической традиции. Когда в конце 1910-х — начале 1920-х годов первые негритянские джазовые ансамбли выступили в Париже, Клод Дебюсси, Морис Равель, Эрик Сати, Игорь Стравинский, Дариюс Мийо, Пауль Хиндемит предрекли джазу великое будущее — и не ошиблись. Их суждения заставили многих, в том числе и в США, по-иному взглянуть на джаз. Можно предположить, что американцы осознали истинную ценность джаза под влиянием крупнейших музыкальных авторитетов Европы.

Надеюсь, этот краткий исторический экскурс убедит моего американского коллегу. Джаз давно перестал быть монополией Америки, и все, что касается его истории, — наше общее достояние.

В 1984 году в издательстве «Радуга» вышла в переводе на русский язык книга Дж. Коллиера «Становление джаза». Это был первый обстоятельный труд о джазе, изданный в Советском Союзе. Вскоре Дж. Коллиер побывал в нашей стране. Мне довелось встретиться с ним. Пошел долгий разговор, растянувшийся на несколько дней. Вопросов друг к другу у нас было множество. Потом состоялась встреча с советскими джазовыми музыкантами. Наш гость прослушал много музыки. Он открыл для себя многонациональный советский джаз, который прежде совершенно не знал. Теперь Дж. Коллиер — один из активных проводников советского джазового искусства в Америке.

Итак, за короткий срок Джеймс Коллиер вторично выступает перед советскими читателями. Он в числе ведущих американских специалистов по джазу. Его книги опубликованы во многих странах. «Становление джаза» считается наиболее фундаментальной работой в этой области. Его перу также принадлежат учебник теории музыки, популярные книги для детей и другие труды. Недавно Дж. Коллиер закончил большую работу о «Дюке» Эллингтоне.

Однако вернемся к главному — к книге, которая лежит перед вами. Хочется верить, что, прочитав ее, вы расширите свои знания о джазе, о его истории, его творцах. Надо отдать должное автору: рядом с главным героем, Армстронгом, в книге ярко выписаны многие музыканты раннего джаза, чьи имена овеяны легендарной дымкой: «Бадди» Болден, Кид Ори, «Кинг» Оливер, «Джелли Ролл» Мортон, Флетчер Хендерсон и другие. Все они приближены к нам, оживают в повествовании. Нам открывается и музыка Америки, и сама Америка, не показная, не «витринная», с глянцевых обложек журналов, а Америка простых людей, из среды которых вышел Луи Армстронг.

Его нет среди нас. Но с нами остается неповторимый звук его трубы и его голос, остается его печальный взгляд и ослепительная улыбка.

Александр Медведев

К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

Джаз родился в Новом Орлеане между 1900 и 1910 годами. Через восемьдесят лет после своего появления на свет он обрел статус международного языка, который стал любим и понятен во всем мире. Конечно, у каждого народа есть собственный «диалект» этого языка: советский джаз развивался иными путями, нежели немецкий, а тот, в свою очередь, обрел черты, отличные от американского стиля. Вообще можно заметить, что, чем дальше на восток уходит джаз, тем больше приобретений находит он на своем пути. Несмотря на то что нынче в Соединенных Штатах звучит прекрасный авангардный джаз, традиционные его формы все же занимают здесь более прочные позиции, чем в странах Восточной Европы.

Я надеюсь, что эта книга побудит советских любителей джаза и музыкантов-профессионалов к постижению огромной ценности старейших джазовых традиций. Мы не расстаемся с хоралами Иоганна Себастьяна Баха, поэзией Александра Пушкина и живописью Леонардо да Винчи только по той причине, что им сотни лет, мы продолжаем открывать в них огромный смысл. Лучшим работам Луи Армстронга сегодня уже около пятидесяти лет, но они имеют над нами такую власть и так нас трогают, будто созданы в наши дни. Я надеюсь, что читатели, которые не прошли еще через потрясение величием дара Армстронга, захотят испытать его.

На свете есть лишь несколько способов общения, столь же интернациональных, как джаз. Ведь музыка понятна всем людям земли. Давайте же вместе надеяться, что она сплетет прочные узы, объединяющие народы.

Джеймс Линкольн Коллиер,

Нью-Йорк, 1986 год

ПРЕДИСЛОВИЕ

Когда мне предложили написать биографию Луи Армстронга, я был весьма озадачен. И в самом деле, о ком другом, а об этом великом джазовом музыканте написано так много, что тема, казалось бы, уже давно исчерпана. Но, поразмыслив, я понял, что это не совсем так. Многое из того, что опубликовано об Армстронге, — всего лишь пересказ одних и тех же мифов. Это и неверная дата его рождения, и романтическая история о его пребывании в «Уэйфс-хоум», исправительном доме для негритянских детей, и легенда, гласящая, что местом зарождения джаза были публичные дома Сторивилла, злачного района Нового Орлеана. Во всех этих историях много чистейшей выдумки, тогда как внушающих доверие работ об Армстронге поразительно мало, да и они в свете новых исследований истории джаза, особенно многочисленных в последнее десятилетие, в основном уже безнадежно устарели. Одним словом, я понял, что новая книга об этом большом музыканте действительно необходима.

Углубившись в исследование, я вскоре пришел к еще одному выводу, а именно к тому, что некоторые важнейшие моменты в истории джаза понимаются и истолковываются совершенно неверно. Не вдаваясь пока в детали, скажу только, что в 1930-е и 1940-е годы многие авторы рассматривали ранний джаз главным образом как негритянскую народную музыку, исполняемую негритянскими музыкантами исключительно лишь для своих соплеменников. Тщательное изучение прессы 1920-х годов, беседы со старыми музыкантами и очевидцами тех лет свидетельствуют о том, что с самого начала джаз вовсе не был чисто фольклорным явлением. Он возник и развивался прежде всего как составная часть весьма прибыльной индустрии развлечений, в развитии которой особая, важная роль принадлежит Армстронгу. Раскрытию этой темы и посвящена данная книга.

Исследование, подобное этому, безусловно, одному человеку не под силу. Даже простое перечисление имен всех неутомимых исследователей, по кирпичикам воссоздавших историю джаза, заняло бы слишком много времени. Я, как сумел, постарался отдать им должное. Особую благодарность хотелось бы выразить Дэну Моргенстерну и сотрудникам Института джаза при Ратгерском университете, а также Куртису Джерду и работникам Архива джаза имени Уильяма Рэнсома Хогана при Тулейнском университете за их неизменную доброжелательность и то чувство юмора, которое они сохраняли, помогая мне ориентироваться в источниках. За такого же рода помощь я благодарен и Рону Уэлберну, участнику программы по сбору личных воспоминаний об истории джаза, осуществляемой в вышеназванном институте. С большой признательностью я называю здесь имена таких исследователей джаза, как Ричард Б. Аллен, Джейсон Берри, Р. Д. Даррел, Элен Джейф, Тед Джонс, Дон Марксиз, Розетта Рейтц, Уильям Расселл, Фил Шаап, С. Фредерик Стар и Ричард Уиндер, щедро поделившихся со мной собственными взглядами и представлениями. Мне посчастливилось встретиться и с музыкантами, лично знавшими Армстронга. Среди них — Маршалл Браун, Сковилл Браун, Престон Джексон, Джордж Джеймс, Энди Керк, Том Тибо, англичане Гарри Фрэнкис и Гарри Голд, французский исполнитель Артур Бриггс.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: